Нарушенное обещание

Маленькая серая ящерка, семеня лапками, выбежала из жухлой прошлогодней травы и взобралась на камень. Она устроилась на солнцепёке и, пригревшись, замерла. Ящерка наслаждалась лучами весеннего солнца и на какую-то секунду потеряла бдительность. Но эта секунда оказалась роковой: бедное зазевавшееся существо стремительно накрыла мальчишечья ладонь. - Ну-ка не дёргайся. Ты мне живая нужна, - пробормотал мальчишка, сгребая ящерку в кулак как можно осторожнее, чтобы не раздавить ее случайно и не повредить конечности. Мальчишка встал в полный рост с добычей в руке. Он был совсем обыкновенный: растрёпанный и уже успевший немного загореть. Разве что худоба его казалась болезненной, да под глазами залегли тени. А в самих глазах горели колючие огоньки обиды. - Я ему покажу, - прошептал себе под нос мальчишка. Он задумал месть и был полон решимости. А жертвой мести должен был пасть его собственный брат-близнец. Бывают страхи совершенно необъяснимые, и оттого - постыдные. Такие, как боязнь темноты или вида крови. И непонятно, как с ними бороться. Ведь если узнают о твоей слабости - засмеют, тыкать пальцем будут и вообще - позор на всю оставшуюся жизнь. Для двенадцатилетнего пацана - настоящая трагедия. У Карамона Маджере была тайна. Он до смерти боялся мелкой насекомой живности. Всякие жуки-пауки (не говоря уже о летучих тварях) повергали его в панику. Карамон содрогался даже при виде безобидных тараканов, вылезавших из щелей в половицах. А стоило в дом залететь осе, привлеченной запахом меда (который мама иногда покупала у пасечника), как Карамон быстренько ретировался и пережидал, пока жужжащее чудовище не устранят. Хотя сладкое Карамон любил не меньше ос, страх побеждал желание полакомиться. Брат-близнец Карамона, Рейстлин, таким недугом не страдал (хотя он часто страдал от более понятных болезней, вроде простуды). Напротив, Рейстлин проявлял склонность к деятельности естествоиспытателя и, поймав очередного красивого блестящего жука, спешил показать его брату. Не без насмешки, разумеется. Карамон в лучшем случае мужественно бледнел и терпел, в худшем - торопился брезгливо раздавить насекомое. - Обещай, что никому и никогда об этом не расскажешь! - требовал от брата Карамон. Рейстлин отвечал со смехом: - Обещаю, обещаю! - Поклянись! - Это еще зачем? - Ну, а вдруг обманешь? - Брат, - уже серьезно говорил Рейстлин, положив близнецу руки на плечи, - Я хоть раз нарушал обещания? - Нет... Не помню. Нет. - Вот видишь. Мне можно верить, - к Рейстлину возвращалась привычная снисходительная насмешливость. Что ни говори, а ему приятно было ощущать себя хозяином тайны о слабости Карамона. Хоть в чем-то он превосходит брата. Карамон всегда был сильнее, храбрее, отличался крепким здоровьем и крепкими кулаками. А еще у него был какой-никакой авторитет среди сверстников. Рейстлин редко играл с другими мальчишками. Чаще - один. Его делали посмешищем за физическую слабость и болезненность. За то, что он не может нормально натянуть тетиву самодельного лука. За то, что простудился и слёг на неделю оттого, что случайно упал в ручей. И так далее по списку. Рейстлину не сильно улыбалось подвергаться постоянным унижениям, поэтому он все реже присоединялся к забавам сверстников. Ну и пусть себе эти дураки бегают по деревне как угорелые и разоряют птичьи гнезда. А он лучше посидит в укромном месте с книгой. Справедливости ради стоит сказать, что Карамон всегда старался защитить брата, порой закрывая его от обидчиков грудью и готовясь пустить в ход кулаки. А ссориться с Карамоном считалось делом рискованным. Защищать брата было для него обязанностью, негласным обещанием. А тот, хоть и чувствовал свое самолюбие уязвленным, но принимал усилия близнеца как должное и был благодарен. Так продолжалось до одного солнечного весеннего дня. - Послушай, Рейст! - взволнованно тараторил Карамон, едва ли не силой таща за собой брата, - У Джона дядя погостить приехал, он рыцарь. Настоящий рыцарь, понимаешь! Он и с разбойниками сражался, и с чудовищами... И Джон сказал, что можно будет прийти и посмотреть доспехи! И коня! И самого дядю тоже... - Да мне-то что за интерес, - попытался возмутиться Рейстлин, вырываясь из крепкой хватки брата. Он лукавил. Интерес имелся: нечасто в их деревне можно было увидеть настоящего вояку. А какой ребенок позволит себе упустить такую возможность? - Он наверняка расскажет кучу историй о своих приключениях. О чужих землях. А ты это любишь, я же знаю. - Ладно! Уговорил, пойду я с тобой. Только руку отпусти. Я вполне способен передвигаться самостоятельно, а не на буксире. Джон, крупный веснушчатый мальчишка, года на полтора старше близнецов, караулил во дворе своего дома. Его уже окружала стайка других ребят. - Поглядите, кто приперся! - с удовольствием объявил он, - Карамон и его брат-задохлик! Карамон сжал кулаки. - Ты чего нарываешься? - Я? Нарываюсь? - наигранно удивился Джон, - Ничего подобного! Наоборот, очень рад тебя видеть. - Если рад мне, то и моему брату так же должен, - упрямо заявил Карамон. - Да легко! Пусть только шариками для нас сперва пожонглирует. Верно говорю, ребят? Мальчишки с одобрением гоготали. Им было крайне любопытно, что за представление устроил Джон и чем это закончится. Джон шикнул на них и продолжил: - Дядя сейчас в конюшне. Чистит коня. Айда смотреть! Только... Карамон, мы вроде тебя одного звали, без этой чумы ходячей. Отправь его домой и давай с нами. - Пошли отсюда, - мрачно сказал Рейстлин брату, - Тут подстава. - Погоди, Рейст!, - умоляюще прошептал Карамон, отчаянно ища мирный выход. Если он сейчас набросится на болвана Джона, защищая честь близнеца, то не видать ему дяди-рыцаря как своих ушей. Если гордо удалится - тоже. А там настоящие латы! и меч! и боевой конь в придачу! - Я быстренько сбегаю, одним глазком посмотрю, а ты здесь меня подожди, ладно? Я мигом, правда! - горячо проговорил Карамон, метнулся к компании мальчишек, и они ушли, оставив Рейстлина одного. Он постоял с минуту, тупо уставившись в землю под ногами. Его будто кипятком ошпарили. Собственный брат только что променял его на какого-то вшивого рыцаря. Рейстлин чувствовал себя преданным. И когда душа его переполнилась жгучей, как кипящая смола, жаждой мести, на камень выползла уже знакомая нам маленькая ящерка. Предатель должен быть наказан. А лучшее наказание - публичное. Карамон нарушил свое обещание, негласный закон, предписывающий ему защищать брата и всегда быть на его стороне. Что же, значит, и брат данное слово нарушит. Рейстлин двинулся в конюшню, где должны были находиться ребята, и сознание его мутилось от обиды. Карамон, как и следовало ожидать, в компании Джона и других, в восхищении замер перед огромным усатым дядькой, чистящим скребком мощного вороного жеребца. Рейстлин стремительно и бесшумно скользнул ближе к мальчишкам, пряча в кулаке свое орудие мести. Джон обернулся и недовольно сказал: - Эй, задохлик, тебя не звали. Вали отсюда по-хорошему, клоун! Он не успел ничего предпринять, потому что Рейстлин в мгновение ока свершил свое черное дело: сунул ящерицу брату за ворот рубахи и отпрянул в сторону. Раздался отчаянный крик. Такой пронзительный, что в доме глиняные горшки полопались. Это можно было сравнить разве что с криком дракона, чей хвост прищемило волчьим капканом. Карамон вопил как резаный, прыгал и пытался вытряхнуть многострадальную ящерку из рубахи. Прикосновение ее юркого тельца к спине повергло его в инфернальный ужас. Боевой жеребец, испугавшись оглушительных звуков, захрапел и поднялся на дыбы, и мог бы выскочить за перегородку и покалечить детей, если бы дядя-рыцарь вовремя не поймал его под уздцы. - Какого чёрта здесь происходит?! - раздался его громовой бас. - Уберите, уберите это от меня! - рыдал Карамон, стягивая с себя рубаху. Из складок ткани вывалилась еще живая ящерка и моментально скрылась. Ей переживаний точно хватило на всю жизнь. До ошарашенных детей начало доходить, что произошло. В образовавшейся тишине кто-то неуверенно хихикнул. Остальные подхватили, и теперь над Карамоном смеялся целый хор глоток, а громче всех слышен был бас усатого рыцаря. Карамон, красный, как наливное яблочко, тяжело дышал и чуть не плача оправдывался. Эта картина полностью удовлетворила Рейстлина, про которого, разумеется, все забыли. Под шумок он удалился, довольный свершившимся возмездием. До самого вечера Карамон домой не возвращался. К ужину все-таки объявился: голод не тётка. Он не взглянул на мать, (зато одарил брата красноречивым ненавидящим взглядом) стащил краюшку хлеба и отправился спать. - Поссорились? - обеспокоенно спросила мама у Рейстлина, сидевшего у нее под боком с книгой. Она понимала, что происходит между ее детьми, без лишних слов. - Вовсе нет, - холодно ответил он. - Не лги мне. Зачем ты обидел брата? - Он мне больше не брат. Мама, помедлив немного, заглянула Рейстлину в лицо и сказала совершенно спокойно и тихо: - Послушай, сынок. Бросаться такими фразами легко. Но легко ли исправить последствия от сказанного? Если миром правят слова, то эти - губительны. Это страшные слова, и произнося их, ты отрезаешь себе путь назад. Как можно разом рушить связь, которая строилась годами? Твой брат и я - самые близкие для тебя люди. Если ты в одночасье отказался от Карамона, значит, так же легко можешь отказаться и от меня? Рейстлин в смятении отстранился от матери, сверкнув глазами. Она же продолжила свою речь: - Одна грубая и глупая мелочь может все разрушить. Наша задача - не позволить этому случиться. Чем дальше мы друг от друга, тем слабее. - Но Карамон - идиот! И предатель - попытался возразить Рейстлин. Он чувствовал себя просто отвратительно. - Предатель - тот, кто готов пренебречь кровными узами из-за мелкой обиды, - строго отчеканила мама, - Ступай и помирись с братом. Еще не поздно. - А почему не он первый? Он же начал! - А ты продолжил! Так до бесконечности можно ссориться. По-настоящему умный человек смирит свою гордыню и извинится первый. - Не буду я с ним мириться, - раздраженно пробормотал Рейстлин (себе под нос - так, чтобы мать не услышала) и поспешил смотаться прочь от гневных родительских очей и речей. Как же досадно, что их с Карамоном кровати стоят в одной комнате и расстояние - рукой подать! Вот он лежит, отвернувшись к стене, и сердито сопит. Не скроешься от него, как от самого себя. Долго ли еще придется терпеть это? Рейстлин упал на кровать и накрылся с головой колючим шерстяным одеялом. Темнота окружила его. Ночь выдалась беззвездная, абсолютно черная: набежали тучи и закрыли небесные светила, даже лучи светлой и красной лун не могли пробиться через плотную завесу. Рейстлин отчаянно думал, что же делать дальше. Мстительный пыл его угас. Вспоминать случившееся днем было просто противно. Но мысль об извинении вызывала еще более тошнотворное отвращение. А если они с братом и в самом деле начнут друг друга ненавидеть, что будет потом? Тьма окутала его сплошным покровом, и вот, на грани между сном и бдением, Рейстлин каким-то шестым чувством уловил течение времени. На краткий миг он ощутил, что знает свое будущее. Да, он станет могущественным и способным своим хитроумием изменить мир, как и мечтал. Не раз ради своих целей он обманет и предаст. Начало уже положено. С сегодняшнего дня, с того самого, когда он впервые предал брата. Тьма клубилась, словно живая, душила Рейстлина, и звон в ушах нарастал, как ее смех. И он с ужасающей отчетливостью ощутил, как трещина пробежала по его душе. Рейстлин вздрогнул и очнулся. Сердце стукало невпопад. Он полежал немного, уставившись в потолок. Теперь темнота казалась не такой уж непроглядной. Если повернуться на бок, можно будет увидеть фигуру лежащего на своей кровати брата. Рейстлин вздохнул и принял решение. Еще не поздно, время необратимых изменений пока не пришло. А значит, он в силах изменить то, чему сам уже не рад. Нужно всего-то одно слово... Он поднялся и, шлепая босыми ногами по полу, приблизился к Карамону. Судя по сердитому сопению, тот не спал. Рейстлин опустился на пол и неловко ткнулся лбом в плечо брата. - Прости, ну...