Софочка.

Феликс ждёт его под яблоней такой же, как и всегда: в кислотно-зелёной футболке, со значками-сувенирами на рюкзаке и с маем в волосах. Небо опять затянуто серой дрянью, называемой обычно тучами, а в воздухе висит почти-почти гроза. И духота. Феликс подтягивает лямку рюкзака и дышит яблоневыми цветами. Он всё в той же кислотно-зелёной футболке и шортах, а Торис, вздрагивающий от грохота захлопнувшейся за его спиной тяжелой подъездной двери, в выглаженном костюме, белой, белее цветущих яблонь, рубашке и с часами на руках. Почти что совсем взрослый и солидный. Феликс, маленький ребёнок, посадивший себе пятно на шортах мороженым (их любимым, клубничным) и ходящий по поребрикам (и даже уже почти не падающий), этим явно недоволен. Ему хочется в их единственный за последние месяца два общий выходной просто ничего не делать, или сделать всё, что вообще можно успеть сделать за день, или бегать по траве босиком, или перепрыгивать все лужи на пути, или… В его «или» вмещается слишком многое, а в график Ториса Феликс не очень вмещается. Тот постоянно поглядывает на часы и выглядит куда более напряжённым, чем в любые их другие прогулки. — На свидание опаздываешь? — толкает его локтем в бок Феликс, когда он в очередной раз приподнимает рукав. — Ещё не опаздываю, — выдыхает Торис, поправляя манжету. Феликсу даже спросить нечего. — И как её зовут? — а, нет, всё-таки есть, что. И что-то колет в груди (в романтических фильмах говорят, что это сердце взрывается), когда он видит, с какой улыбкой его лучший друг произносит: — Софочка. В воздухе пахнет маем и клубничным ароматизатором.

***

У Софы по-матерински мягкий взгляд, длинные русые косы и ленточки в волосах, и Феликс знает, что если и есть икона феминности, то вот она, прямо перед ним, в платье с цветами и улыбающаяся. Она смеётся не слишком громко и не слишком тихо, умеет обращаться с духовкой Ториса (а Феликс так и не смог научиться) и располагает к себе. (Если честно, он очень раздражается из-за того, что она орудует на кухне так, будто прожила здесь всю жизнь, даже не знает, почему так.) Она зачем-то выходит из кухни, а Феликс старается не выйти из себя. — Она лучше Наты? — как бы невзначай, скорее, разбавляя тишину, говорит он. И Торис до того счастливо улыбается, кивая, что Феликс не может заставить себя произнести ещё хоть слово. Софочка возвращается. Феликс просит поделиться рецептом яблочного пирога. В воздухе пахнет маем и свежей выпечкой.

***

Лизхен берёт им по шоколадному мороженому, потому что она не такая, как Торис, и не знает, что Феликс любит клубничное всё-таки больше. Он ничего не говорит, потому что после четвёртого раза начинаешь привыкать. — Счастлив? — у неё такие же красивые волосы, как у пассии Ториса, так же хорошо печёт (а Феликс чуть не спалил кухню на днях, потому что яблочный пирог готовить оказалось не так просто, как казалось), но она не умеет читать мысли. Они сидят в кафешке недалеко от его дома, потому что яблоня у дома Ториса в этом году не цветёт. — Он раньше никогда столько не улыбался, — на минуту он даже перестает ковыряться ложкой в мороженом. — Я о тебе, Феликс. Он прикрывает глаза, откидывается на спинку стула и пожимает плечами. Его имя оставляет на нём перманентный след любви к жизни. Мороженое тает быстро, как облака в вечернем небе. А потом вдруг он произносит: — Ты разбираешься в знаках зодиака? — Немного. Что там у неё? — Лиза улыбается, потому что наконец-то смогла его разговорить. Он только отводит взгляд куда-то в сторону. — Рак. — Ну, они с Литом, кажется, — начинает было она. — А родилась она где-то в конце декабря. В воздухе пахнет грязью на дорогах и немного маем.

***

У Ториса в волосах май и тоска, а ещё руки дрожат (Феликс точно не знает, но почему-то уверен в этом). Феликс (в одиночку) перескакивает лужи, небо для него сегодня не голубое, как вода на детских рисунках, или серое, как сухой асфальт, а какое-то аквамариновое даже. Появляется желание начать разбираться во всех этих оттенках. — Мороженое какое брать? — спрашивает он, прижимая плечом телефон к уху и разыскивая по карманам шорт мелочь среди крышек от бутылок газировки, фантиков и чеков. С другого конца провода слышится: — Клубничное. Яблони под окнами Ториса снова, наверное, не цветут, но Феликса это даже не волнует. Потому что некоторые вещи всё равно никогда не меняются (в отличие от цен на мороженое). И в воздухе всегда будет пахнуть маем.