***
Тяжёлые шторы, по цвету напоминающие спёкшуюся кровь, слегка колышатся от сильного ветра, который так яро проклинают все фермеры с окраин и пригородов Лос-Анжелеса. Билли сидит на подоконнике глубокого дубового оттенка и нервно перебирает в руках серебряные цепи. Девушка никогда не надевает их на ночь, боясь задушить себя в случае панической атаки или всплеска тревоги, возникающего каждую ночь, когда её собственный монстр вновь решает заговорить с ней, но сегодня можно сделать исключение — она вообще не собирается ложиться. Кольцо, подаренное братом в одном из туров, приятно холодит палец, не позволяя окончательно уплыть в один из миров, существующих в голове у девушки, возникающих каждый раз, стоит ей задуматься больше, чем на пару минут. Билли яростно борется с подступающим сном, пока, наконец, не спрыгивает с подоконника, и, откинув цепи на пол, не начинает двигаться в сторону ванной комнаты. Проходя мимо кровати, девушка явственно слышит скрежет чего-то острого о пол и тихий хриплый смешок, и, пытаясь успокоить взбесившееся сердце, ускоряет шаг. Он снова здесь. Дверь в ванную поддаётся с тихим скрипом, и Билли, расслабленно выдохнув, делает шаг вперёд. Дизайн для ванной, как и для многих других комнат, выбирал Финнеас, и всё вокруг от и до пропитано частичками его души: светло-лавандовые стены, о которых он мечтал в средней школе, ёмкость для жидкого мыла в форме головы Франкенштейна, которую он украл с ярмарки в четырнадцать лет, штора с миллионами мелких надписей «the beatles», напечатанных его почерком, и многое другое. Слабо улыбнувшись, девушка тянется к верхней полке шкафа, на которую прилеплена наклейка с Майли Сайрус, показывающей средний палец, и достаёт упаковку краски для волос, которую купила пару недель назад в местном магазинчике. Глубоко вздохнув и пытаясь унять лёгкую дрожь в кончиках пальцев, Билли маниакально улыбается и открывает заветную упаковку.***
Пряди цвета голубой лагуны хаотично перемещаются по кровати, пока Билли (безрезультатно) пытается стянуть штаны. Больная нога реагирует вспышками боли на каждое движение, и в итоге девушка сдаётся, откидываясь на подушки в домашней одежде. Огромные широкие штаны от Gucci и мешковатая футболка Calvin Klein не особо защищают от холода, поэтому девушка переворачивается набок с твёрдым намерением встать и закрыть, наконец, гребанное окно, когда снова видит его. Он сидит на полу перед её кроватью, растягивая губы в широкой надменной усмешке, обнажая ряды необычайно острых белоснежных зубов. Ледяной взгляд чёрных глаз выражает власть и превосходство, и Билли задыхается. Он пододвигается ближе и тянет к ней руку с бледными длинными пальцами, на которых поблёскивают серебряные кольца, чем-то похожие на её собственные, и она хочет закричать, но не может — спёртый воздух застревает, так и не выйдя из лёгких, где-то в районе груди. Он мягко смеётся и поднимается, протягивая руку к её лицу. Чувствуя ледяное прикосновение, Билли отшатывается, но он пододвигается ближе, сверля девушку холодными безжизненными глазами. Когда рука очерчивает контур её скулы, девушка хочет встать, хочет попытаться сбежать, но не может двинуться — ужас сковывает лучше любых пиратских верёвок, и она чувствует себя плотно завёрнутой в полиэтиленовый кокон. — Ты выглядишь великолепно. Он наматывает на палец мягкую прядь, прижимаясь телом к её плечу. От низкого хриплого голоса веет преисподней, и Билли снова хочется кричать. Он наклоняется к её лицу, и девушку окутывает аромат мускуса, крови и ментола. Она думает, почему монстр пахнет именно так, когда он усмехается, проводя длинную мокрую линию языком от уха до подбородка. Билли дрожит, словно тонкая осина во время особо сильного ветра, а монстр тихо смеётся, наводя на неё истинный ужас одним лишь этим звуком: холодным и безжизненным, лишённым всяких эмоций, пропитанным кровью и желанием убивать. Ледяные пальцы пробираются под её футболку, прижимая к себе, оставляя на коже мелкие царапины от длинных когтей. Он утыкается носом в её плечо, и Билли дрожит. Пальцы медленно начинают подниматься вверх, очерчивают края кружевного чёрного бра от victoria's secret, и она выгибается навстречу прикосновению. В мозгу приторным коктейлем бурлит отвращение, но тело, как и всегда, поддаётся на уловки странного чудовища, с которым Билли впервые встретилась около пяти лет назад. Тогда его действия были куда более невинными, чем сейчас, когда каждое прикосновение несёт пугающе ясный посыл. Ей хочется оказаться где-нибудь далеко отсюда: на ферме, про которую когда-то рассказывал отец, в одном из развязных клубов Лас-Вегаса, или, на крайний случай, в офисе старшего брата. Девушка хочет оттолкнуть от себя это чудовище, хочет крикнуть твёрдое и ясное «нет», но из горла вырываются лишь жалкие неясные всхлипы. На его лице снова растягивается полная превосходства ухмылка, и ледяные пальцы почти нежно очерчивают контур шеи, оставляя красные полосы от когтей. Это ощущается так грязно, так неправильно, что хочется кричать. — З-зачем ты здесь? Почему именно я? Из глаз вырываются горькие слёзы, а руки тщетно пытаются оттолкнуть монстра. С тихим смехом, от которого Билли пробирает ледяной ужас, он снова опускается губами к её плечу и прокусывает кожу. Руки останавливаются на талии, а он с пугающим наслаждением слизывает длинным холодным языком выступающие капли крови. Билли дрожит, спину снова покрывает холодный пот, когда он наклоняется к самому её уху, обдавая мочку ледяным дыханием. — Странно, что ты ещё не поняла. Я — всё, что тебе нужно. Я — воплощение всех твоих страхов. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Только я точно знаю, чего ты хочешь. И знаешь, что самое забавное? Он поворачивает её голову к себе, заглядывая в глаза в ожидании ответа, и Билли, сглатывая тяжёлый ком к горле, хрипит: — Что? — Ты сама создала меня. Слова застревают в горле, и внезапно всего становится слишком много: ледяной хохот, эхом звучащий в голове, жёсткие прикосновения длинных пальцев, оставляющих синяки по всему телу, едкий взгляд иссиня чёрных глаз, пробирающих древним ужасом до самой глубины души. Из груди вырывается сухой вскрик, слёзы ручьём катятся из глаз, и, когда он снова припадает губами к её плечу, начиная высасывать алую кровь, когда она видит красные ручейки, стекающие по подбородку монстра, когда он отстраняется, перед глазами появляется плёнка, похожая на разводы бензина в луже, а затем — чернота.***
— Да, да, мы сможем поехать в начале марта. Что? Вы издеваетесь? Я не идиот на такое соглашаться. Что? Кстати, Билли говорила, у неё есть идеи для альбома, если что-то стоящее, завтра сможем записать. Да, конечно, я перезвоню. Всего доброго. Мерный и спокойный голос Финнеаса наполняет комнату. Билли резко приподнимается и осматривает тело на предмет синяков — нигде ничего нет, как обычно. Кокон ужаса спал, оставляя после себя металлический привкус ужаса и размытые воспоминания о замогильном смехе. Слова матери крутятся в голове: «Милая, тебе нужен хороший психотерапевт». — Финнеас? — О, Билли, ты проснулась? Ты проспала, я говорил тебе ложиться раньше… О Господи, ты снова покрасила волосы? Сегодня шоу, нельзя так резко менять образ! Кста… — Финнеас, я поняла, о чём наша последняя песня. — Билли… — Я похоронила не друга. Я похоронила часть себя.