Неопалимая

Вот и всё. Я понимала, что сейчас всё закончится. За те несколько мгновений, которые оставались до столкновения, перед глазами пронеслась вся моя жизнь. Начиная с детства и заканчивая сегодняшней вечеринкой, после которой мы решили вместе поехать в город. Игорь, конечно, был пьян, как и все мы, но кто из студенческой тусовки стал возражать против того, чтобы он сел за руль? Два ночи, пустая трасса и никаких гаишников. Так в чём же проблема? Ирка, мигом прервавшая нашу беседу, истерически завизжала. Вика начала бормотать «Отче наш». Я вжалась в Дениса, потому что боялась смотреть вперёд. Он, в свою очередь, обнял меня и даже, вроде как, успел сказать, что всё будет хорошо. Сам Игорь попытался максимально набрать скорость, чтобы успеть перестроиться на нужную полосу. Но не успел. Неизбежное произошло. Сработали подушки безопасности, но и они не могли помочь. Всё происходило буквально пару секунд, но я отчётливо успела увидеть, как кричала истекающая кровью Вика. Что стало со всеми остальными — не знаю. Но я успела явственно почувствовать, что умираю и сама. Я оказалась в луже, кажется, собственной же крови, а на теле было множество ран. Возможно, если бы кто-то из ребят был в состоянии помочь, я бы и выжила, но всем сейчас было так же плохо, как и мне. Умирать — это странно. И жутко. Особенно если тебе только двадцать один. Если умираешь ты из-за глупой аварии. И если ты так и не смог реализовать все свои амбиции. И всё же, что ещё более странно, я практически ничего не почувствовала. Боль постепенно уменьшалась, а я словно погружалась в сон. Я знала, что уже не проснусь, но и не пыталась открыть глаза, как-нибудь помочь себе. А потом — глаза открылись сами. Не знаю, сколько прошло времени. Но чувствовала себя я явно лучше. Рука, которая оказалась практически оторванной после аварии, вновь была на месте: во всяком случае, я её ощущала. Значит, после смерти люди вновь обретают свои тела? Забавно… Я огляделась: я лежала на мягких перинах где-то в шатре. В большом шатре, оформленном в восточном стиле. Значит, таков рай? Или, возможно, ад? Хотя… в аду, наверное, должно быть жарко. А мне было скорее приятно. Я попыталась встать и пройтись по этому шатру, чтобы убедиться, что моё тело всё ещё меня слушается. Да, это действительно так: шаги не причиняли мне какого-то дискомфорта, что, само собой, невозможно после такой аварии. Моя рука машинально потянулась к волосам: я часто любила их приглаживать безо всякой причины. И вот тут я и поняла, что со мной явно что-то не так. Вместо моего каре, волосы доставали, как минимум, до пояса. Мягкие, шёлковистые волосы, столь приятные на ощупь. Значит, с моим телом явно что-то произошло, притом я не только восстановилась, но и… изменилась? В шатёр зашла миниатюрная девушка, которая сразу же кого-то мне напомнила. Когда же мы виделись? Кажется, она не из нашего института, но, возможно, мы встречались на какой-то вечеринке? А ещё у неё была странная одежда: необычное для наших краёв лёгкое платье с изящным декольте. Она заговорила со мной на каком-то незнакомом языке. Нет, я явно раньше не учила и даже не слышала мелодичное звучание этих слов, однако, призадумавшись, я поняла, что понимаю её. «Кхалиси уже проснулась?» — должно быть, она спрашивала именно это и дальше уточняла, что кхалиси будет угодно. Я вздрогнула, не веря собственным ушам. Кхалиси. О, конечно, это слово было мне знакомо. Дейенерис из дома Таргариенов, неопалимая, бурерожденная и как-её-там-ещё. Ах да, ещё именуемая Первой. Та самая девушка из «Игры престолов», которая всегда меня раздражала своим читерством и глупостью. Занятно… Помнится, до аварии мы, пятеро друзей, обсуждали как раз наш любимый сериал. И остановились именно на Дейенерис. Мы с Викой пытались доказать остальным, что Дени вовсе не заслуживает восхищения. Ира, Денис и Игорь, напротив, говорили о том, как много она сделала для залива Работорговцев и какой замечательной правительницей она была бы для Вестероса. Конечно, нас с Викой переубедить было сложно. Я, к примеру, с самого первого просмотра сериала начала ненавидеть её, как только она не остановила казнь своего брата, который так много для неё сделал в детстве! Вика всегда поддерживала меня, в том числе, и в моей любви к Визерису Таргариену, а вот остальные… Как им доказать, что она не спасла сотни тысяч рабов, а разрушила экономику городов, которые и без неё прекрасно существовали на протяжении долгого времени? Как доказать, что реставрация Таргариенов на престоле Вестероса нежелательна хотя бы потому, что матерь драконов безумна, а сами драконы могут и не прижиться в столице? К тому же, её воцарение привело бы к гибели многих горячо любимых нами с Викой персонажей. Наконец, как втолковать ребятам, что Визерис не убил бы Дени, что он просто угрожал кхалу Дрого, который, между прочим, обещал ему корону? Впрочем, сейчас это было уже не важно. Я оглядела шатёр ещё раз, оглядела и собственное тело. Серебряные длинные волосы. Три яйца, безумно похожих на яйца драконов. Рабыня, кажется, Ирри, называющая меня кхалиси. Да, я, очевидно, попала! Значит, всё-таки, это ад? Или реинкарнация души, в которую я верила при жизни, дала сбой и засунула меня сюда? Впрочем, очевидно одно: Емельяновой Ксении Олеговны больше нет. Вместо неё появилась Дейенерис из дома Таргариенов — и далее по списку. Впрочем, к чёрту весь этот список из титулов. Раз уж я — это Дени, будем приучать Бурерожденную к скромности. Хотя бы в этом вопросе. Так, с персонажем определились. И, благо, я неплохо помнила канон, то есть примерно понимала, что меня ждёт дальше. И, раз я кхалиси, значит, это, вероятно, первый сезон. Оставалось надеяться, что я попала в сериальную реальность, потому что книги я мечтала прочитать, но так и не успела. Если же жить по сериалу, то до конца седьмого сезона я, вроде бы, должна дожить. Только вот… самой мешать жить заливу Работорговцев? Нет, пожалуй, после смерти кхала Дрого, если он, конечно, ещё жив, надо будет вернуться куда-нибудь в Пентос. И уже там думать, что делать дальше. В конце концов, у меня есть три драконьих яйца. И, в отличие от настоящей Дени, я не питаю особых симпатий к огнедышащим чудовищам. Так что можно будет их продать в виде яиц. Или же всё же использовать драконов, чтобы завоевать какой-нибудь Пентос и не вмешиваться в ход жизни Вестероса. А, хотя там ещё белые ходоки есть… Значит, драконы будут всё же нужны. Но не для завоевания… — Кхалиси, с вами всё в порядке? — услышала я взволнованный голос Ирри. Да уж, размышляла я, очевидно, слишком долго. — Всё хорошо, Ирри, — я очень надеялась, что, раз могу понимать дотракийский, то и говорить буду на нём вместо родного русского. Судя по её спокойному выражению лица, в этом мне тоже повезло. — Кхаласар сегодня куда-нибудь едет? — Мы в Ваес Дотрак, кхалиси, — объяснила она. — Сегодня кхал Дрого ждёт, что вы, кхалиси, подтвердите, что внутри вас едет жеребец, который покроет весь мир. Это давняя традиция, кхалиси. Замечательно! Может, Ирри и пыталась не называть то, что мне предстоит сделать, ритуал я прекрасно помнила. Съесть лошадиное сердце. Притом при людях. И сделать вид, что я прекрасно себя чувствую! Зашибись! Мало того, что мне досталось самое ужасное тело, которое только могло, так я ещё и попала в самый отвратительный в жизни Дейенерис Таргариен день! — Я помню, — я попыталась сделать вид, что всё в порядке. Только вот актриса, кажется, Эмилия Кларк, ела полтора килограмма жевательного мармелада! А мне, судя по всему, настоящее лошадиное сердце подсунут! — Спасибо, Ирри. Оставь меня, я скоро приду, — мне определённо нужно было побыть одной и понять, как же выживать в этом дерьме. То есть, в этом теле. — Моё имя Чхику, кхалиси, — поправила рабыня. Да, их я всегда путала. А вернее, никогда и не умела отличать их. Теперь это стало проблемой: в следующий раз нужно будет поднапрячь память. Ведь наша кхалиси, вроде как, никогда не ошибалась в именах. — Я что, сказала «Ирри»? Прости, я задумалась, — махнула я рукой, и рабыня, вроде бы, удовлетворённая таким объяснением, вышла. Я же в первую очередь подошла к драконьим яйцам. Как я уже говорила, огнедышащие ящеры не приводили меня в восторг, но всё же они показались мне красивыми. От яиц было трудно оторвать взгляд, они переливались в огне причудливыми оттенками. И я, пока что единственная в этом мире, знала, что внутри них — три настоящих дракона. Нужно было понять, на что я, как ложная Дейенерис, вообще способна, и я осторожно дотронулась до одного из яиц мизинцем левой руки. Я ожидала, что почувствую страшную боль и сразу же отдёрну палец, но нет. Видимо, мне передалась и неопалимость этого тела: больно мне не было. Осмелев, я уже взяла яйца двумя руками, перевернула их и даже поднесла к себе поближе, чтобы разглядеть. После того, как я наигралась, я обратила внимание на то, что мои ладони всё же покраснели, притом, довольно сильно. Но я не чувствовала никакой боли. Может, у кхалиси кожа тоже краснела, а я просто не обращала на это внимание? Или это просто в сериале не было показано? Впрочем, это не так важно: главное — что я действительно могу не бояться огня. Дальше я изо всех сил попыталась вспомнить канон. Предположим, лошадиное сердце я как-нибудь проглочу — собственно говоря, другого выбора у меня и нет. А что дальше? Кажется, потом шла казнь Визериса… Здесь поток моих мыслей прервался. Визерис! Конечно, здесь ведь пока ещё жив мой любимый Визерис! Разумеется, я не позволю ему умереть этим вечером, равно как и потом. Конечно, этим я частично отойду от знакомого мне канонного развития событий, но я ведь не могу почти собственноручно умертвить собственного же любимого героя только ради того, чтобы знать, что будет дальше! Особенно если я не собираюсь потом завоёвывать залив Работорговцев. Потом будут лхазаряне, Мирри Маз Дуур, смерть нерождённого ребёнка Дени и — потом — кхала Дрого. Потом — рождение драконов. Долгий и мучительный поиск пути до Кварта. Дом бессмертных. Астапор. Безупречные. Юнкай. Миэрин. Сыны Гарпии. Рабство у какого-то там кхала. Сожжение флота работорговцев. Отплытие в Вестерос… Вопрос только в том, на каком этапе прервать известную мне череду событий. Наверное, после того, как появятся драконы. Тогда и отправлюсь куда-нибудь в вольные города, чтобы переждать гражданскую войну в Вестеросе, а потом прилететь и спасти всех от ледяных зомби. Хотя надо будет ещё с Визерисом посоветоваться: он всё-таки человек не глупый, раз сумел в подростковом возрасте выжить, несмотря на все ловушки со стороны недоброжелателей. А, хотя тут есть одна проблема: он наверняка захочет завоевать Вестерос. А в мои планы это пока что не входит. Я вообще, когда смотрела сериал, болела скорее за Ланнистеров. Особенно мне лорд Тайвин нравился. Может, кстати, Тириона попытаться пораньше к себе переманить, чтобы он не успел убить отца? Впрочем, это уже слишком абстрактные мысли. В конце концов, я решила, что сначала съем сердце и спасу брата. Потом — пойдём по канону: разграбим овечий народ, спасём Мирри Маз Дуур, попытаемся спасти жизнь Дрого в обмен на жизнь Рейего. Последнего мне, кстати, совершенно не было жаль. Может, я и была в теле Дени, но это не делало этого ребёнка моим сыном. А лишний Таргариен — тем более, наполовину дотракиец, нам не нужен. Я ведь не любила ни драконов, ни дикарей. Единственным, пожалуй, исключением был как раз рано умерший Визерис. Я вышла из шатра, щурясь от яркого солнца. Да, действительно, пейзажи, открывшиеся моему взору, напоминали степи, в которых расположен священный для всех дотракийцев город. Дикари сновали туда и сюда, суетились и подгоняли рабов. Мне же, наверное, стоило найти любимого персонажа… Хотя, лучше сделать это после того, как я спасу его от золотой короны. — Ты готова, луна моей жизни? — а вот и Дрого. Ну вылитый Джейсон Момоа! Я бы ни единого отличия, кажется, не нашла, если бы меня попросили. — Наш сын будет жеребцом, который покроет весь мир, моё солнце и звёзды, — пообещала я, надеясь, что он не почувствует подмены. А то мало ли на что способны эти люди, навсегда застрявшие в первобытном обществе! Кхал ввёл меня в другой, ещё больший, чем мой, шатёр, где уже собралось множество зрителей. Должно быть, все приближённые к кхалу. Впрочем, дотракийцев я в лицо помнила не лучше, чем рабов Дени, поэтому решила не уточнять, кто есть кто. Какая разница? Двое рабов принесли мне на серебряном блюде огромное и противное конское сердце, а дотракийцы мигом принялись повторять разные молитвы своему Великому Жеребцу. Я же с отвращением покосилась на то, что мне предстояло съесть. Запах у сердца был характерно противный, само оно было, казалось, больше, чем в сериале. Я осторожно взяла его в руку и откусила. Сырая конина была на редкость отвратительна на вкус, и я стала сомневаться, что после этого захочу ещё хоть раз поесть хоть какое-нибудь мясо. Стать, что ли, вегетарианкой? Хотя в этом мире это моё стремление, наверное, не поймут. Откусывая ещё и ещё раз, я повторяла про себя лишь то, что зато я смогу спасти Визериса. Хотя бы один плюс от того, что я попала именно в этот день. Да и тело, откровенно говоря, мне попалось не такое и плохое, как я подумала изначально. Да, конечно, я бы предпочла стать горячо обожаемой Серсеей Ланнистер, но ведь и ей однажды пришлось пройти путь позора. Что уж говорить о моей любимой героине, о Сансе Старк? Я сочувствовала ей, сидя за экраном ноутбука, но уж явно не хотела бы попасть в её теле в Королевскую Гавань. И это только если брать главных героев. А ведь есть ещё и бессчётное число, предположим, рабов! Вот в таком существовании уж точно нет никакой радости! Наконец, я прожевала последний кусок. Все мои руки были в крови, и, глядя на это, я невольно вспомнила ту аварию, в которую попала, когда была ещё Ксенией. Что же, зрелище весьма похожее: тогда мои руки тоже были багрового цвета. От этого мне стало жутко, и я почувствовала, что ещё немного — и я потеряю сознание. Осторожно поднявшись, я подошла к мужу и прокричала: — Рейего! Жеребец, который покроет весь мир, едет, и звать его будут Рейего! — кажется, что-то подобное Дени говорила тогда. Вновь начались молитвы и песнопения о здравии моего будущего сына, а я всё ещё отворачивалась от своих рук, поскольку вид крови страшил меня. Я смотрела на Дрого, пытаясь разглядеть, что в этом короле дикарей всё же понравилось Неопалимой. Его взгляд, возможно, и таил в себе нежность, но он слишком тщательно её скрывал. А я не привыкла к такому холодному отношению: мой Денис всегда был гораздо более заботливым. И добрым. И внимательным. И, конечно, он был цивилизованным человеком. Эх, где же ты, Денис? И где ты, Вика? На Иру и Игоря мне было почти всё равно, но вот лучшей подруги и парня в этой вселенной явно не хватало. Уж они бы нашли правильные слова для меня! Эта церемония медленно перетекла в вечерний пир, если, конечно, этот праздник можно так назвать. Рабы сервировали конину и, наверное, что-то ещё, но меня даже вино не интересовало, хотя обычно я любила выпить. Я лишь чисто символически глотнула пару раз из моего бокала. И всё. С одной стороны, мне вообще было противно класть что-то в рот после того, как я съела лошадиное сердце. С другой, уже видела, на какие злые шутки способен алкоголь: ведь именно из-за того, что Игорь был пьян, я умерла и попала сюда. С третьей, мне нужна была холодная голова, чтобы не допустить смерти Визериса. А он уже вот-вот должен был появиться. Действительно, вскоре ввалился мой изрядно выпивший брат. Он, казалось, едва держался на ногах, но всё же принялся обвинять кхала Дрого во всех грехах. Я же в глубине души присоединялась к его обвинениям: раз уж взял в жёны его сестру — будь добр, заплати свою цену. И соберись пересечь Узкое море ради короля Визериса, которому это обещал, а не ради нерождённого Рейего. От простых угроз он перешёл к делу: достал кинжал и принялся угрожать, что убьёт меня и вырежет мой плод из чрева. Я, должно быть, должна была сделать вид, что мне страшно. Но страшно мне не было. Я знала, чем всё закончится. Но я и верила в то, что Визерис, который столько лет опекал свою сестру вместо того, чтобы избавиться от неё, не сможет меня убить, как бы пьян и зол не был. — Скажите ему, — рявкнул, наконец, кхал Дрого, — что он получит свою корону. Сияющую, золотую корону. Визерис вмиг отпустил меня и расплылся в улыбке, а два крепких дотракийца принялись переплавлять золото. Кажется, пришло время. Я посмотрела в глаза Дрого и испуганно пролепетала на общем языке: — Нет… — кажется, он знал только это слово. Зато этот язык понимал и Визерис. Он должен сразу понять, что я заступлюсь за него, а не ждать, пока ему всё переведут. Так что только после этого я перешла на дотракийский: — Нет, моё солнце и звёзды. Он мне брат, я люблю его. Молю, не делай этого. Он не опасен. — Он угрожал тебе, луна моей жизни. — Он не опасен. Он и раньше так делал, но никогда не убивал меня. Он любит меня. Он просто хотел сказать, что там, за Узким морем, — его дом. Наш с ним дом, моё солнце и звёзды. Он хочет вернуться домой. И я хочу вернуться домой, понимаешь. — Мы сядем на деревянных коней и переплывём через Узкое море, — провозгласил Дрого. — Я убью железных мужей, изнасилую их жён и возьму в рабство их детей. Я разрушу их каменные стены, а луна моей жизни сядет на железный стул. Я, Дрого, обещаю это. Я обняла мужа. Наверное, слова здесь были неуместны, ведь двое дотракийцев-головорезов вроде бы отпустили Визериса. А больше мне пока что и не надо было. Только вот сам кхал, кажется, всё ещё ненавидел моего брата. — В Ваес Дотрак нельзя проливать кровь, чтобы не прогневать Великого Жеребца, — объявил он. — Но когда мы отсюда уедем, я отрублю ему руку, чтобы научить уважению. Это в мои планы по спасению Визериса, конечно же, не входило. Хватит с меня одного любимого однорукого героя! И, если с Джейме Ланнистером я ничего не могла сделать, то с Дрого можно было хотя бы попытаться. Только вот… как бы к этому подойти? Вновь просить его? Не думаю, что ему это понравится. Так что я решила действовать по-другому, надеясь, что моя дерзость не разгневает кхала. И что Джорах Мормонт не переведёт мои слова для Визериса. — Ты не отрубишь ему руку, моё солнце и звёзды. Он попытался убить меня, и теперь он принадлежит мне. Подари мне его, и я сама решу, как его наказывать! — про себя я отметила, что это вполне в стиле той самой Дени с запредельным чувством собственной важности, которую я так ненавижу. Но сейчас это — единственный выход. — Да будет так, луна моей жизни. Этот человек отныне принадлежит тебе, — на моё счастье, согласился со мной кхал. А я поспешила присоединиться к беседе Джораха Мормонта с одним из кровных всадников Дрого, пока он не решил донести мои слова до моего брата. Лорд Френдзона, кстати, не смог скрыть свою улыбку, когда я приблизилась к нему. Да, в сериале он явно был более сдержанным. Или я просто не обращала внимание? Он ведь не входил в круг моих любимых героев, хотя, несомненно, и не был таким отвратительным, как та же Дейенерис. Закончился тот вечер, как, впрочем, и все последующие, без происшествий. Я всё откладывала разговор с братом, потому что толком не знала, что ему сказать. Уж явно не то, что в голове его сестрёнки завелась другая. А обсуждать планы на будущее… вроде как, мы должны идти за кхаласаром Дрого. И вряд ли он поверил бы мне, скажи я, что буквально через пару недель мой муж умрёт совершенно бесславной смертью. Что я сама его задушу. Но здесь я решила следовать канону. Как и должна была, я спасла Мирри Маз Дуур и ряд других девушек. Визерис особо не возражал, лишь раз напомнив мне, что я должна быть драконом, а не обращать собственной внимание на всяких рабынь. Но в целом, его гораздо сильнее заботило то, когда, наконец, Дрого наберёт достаточно людей, оружия и ресурсов, чтобы отправиться в Вестерос. То, что кхал намеревался посадить на трон меня, его особо не интересовало: он просто сделал вид, что не услышал это. Или Джорах правда ему это не перевёл: я не слышала тот разговор, но братик тогда остался доволен. Потом, как и ожидалось, Дрого угасал с каждым днём. Я всё ещё была не уверена в том, что я должна повторять действия канонной Дейенерис, но оставаться на всю жизнь среди этих дикарей мне не хотелось, поэтому я заключила сделку с этой ведьмой. То, что Рейего — мой сын, я так и не почувствовала, поэтому, хотя мне, конечно, было жаль нерождённого мальчика, я понимала: только лишнего Таргариена этой истории не хватает! В конце концов, в «Игре престолов» и более жестокие вещи считаются нормальными. Глубоко вздохнув, я вошла в шатёр, в котором, по словам мейеги, плясали тени. Дальше сир Джорах с горечью сообщил мне, что случилось с ребёнком. Реакцию настоящей Дени на это известие я так и не вспомнила, но попыталась выразить свою ненависть максимально эмоционально. И, конечно же, сообщила, что Мирри Маз Дуур будет сожжена на ритуальном костре. Как и тело Дрого, которого я без капли жалости придушила подушкой. Наверное, будь на месте кхала кто-то другой, я бы после этого мучилась от того, что убила человека, но Дрого всё ещё оставался для меня лишь персонажем Джейсона Момоа. Неживым человеком. Это скорее было то чувство, которое испытывает писатель, убивая собственного персонажа. А горевать мне было особо некогда. Драконы — вот была следующая цель. Я уже решила, что изменю их имена. Дрогон, Рейегаль и Визерион — это, конечно, неплохо, но я решила взять имена из своей прошлой жизни. Дрогона — как самого большого и важного дракона — Денисом, в честь моего парня. Рейегаля — Олегом — в честь отца. И Визериона — Игорем — в честь друга, который, может, и убил нас всех, но всё же сделал это уж явно не намеренно. — Дейенерис! — услышала я оклик, когда ритуальный костёр уже был готов к поджогу. Это был Визерис. Мы так и не успели с ним поговорить, и я рассчитывала на диалог сразу после смерти Дрого и пробуждения драконов. Тогда, когда мы, наконец, будем свободны от всех дикарей. — Что? — всё же, обернулась я. — Ты умрёшь, если сделаешь это. Драконов не существует уже полторы сотни лет. Твои попытки не приведут ни к чему. — Я знаю, что я делаю, уж поверь, — возразила я. — Я… мы — драконы, и драконов можно возродить. — Любое из яиц можно продать и получить целую армию, с которой мы сможем завоевать Вестерос. Нам не нужны сами драконы, даже если их и можно пробудить. А… рисковать твоей жизнью. Это глупо, Дейенерис! — А я что, всё ещё нужна тебе? — мне просто хотелось услышать «да», хотя я и знала этот ответ. Всё же, Визерис всё ещё был мне симпатичен как персонаж. — Ты от крови дракона, — ответил он. — Я от крови дракона. И огонь не может причинить мне вреда, — согласилась я. Визерис, пораскинув мозгами, кивнул. Интересно, хотел ли он сказать, что войдёт в пламя сам? Настоящая Дейенерис говорила, что он не был драконом. Но что его убило? Температура расплавленного золота? Или то, что оно мгновенно начало затвердевать, сжимая голову и её сосуды? Я бы поставила на второе. Значит, может, драконом Визерис всё-таки был? Впрочем, я не собиралась рисковать его жизнью и предлагать пробудить драконов ему. Всё ведь равно, если мы и завоюем Вестерос, на железный трон сядет он. А я стану его королевой. Так что какая разница, кто из нас войдёт в костёр? Я осторожно шагнула в пламя. Оно, как и ожидалось, не причиняло мне никакого вреда, и я шла всё дальше и дальше. Я видела тело Дрого, слышала крики Мирри Маз Дуур. Видела я и как драконьи яйца постепенно под воздействием температуры начали давать трещины. Значит, я всё делала правильно… Я прошла дальше, к центру костра. Всё же, забавно наблюдать, как ты сгораешь живьём и, в то же время, остаёшься жива. Был бы в этом времени инстаграм — ролик бы явно собрал тысячи лайков… Впрочем, от этих мыслей меня отвлёк противный, горелый запах. Сперва я грешила на то, что горит тело мейеги или же кхала. Но, спустя ещё несколько минут, я всё же перевела взгляд и на своё тело, вернее, на тело Дейенерис, которое, к моему ужасу, обугливалось. Теперь я слабо напоминала прежнюю драконью королеву: скорее, я была похожа на человека, пережившего страшнейший пожар. Оглядев свои ожоги, я поняла лишь одно: эта степень уже не лечится. Тем более, её невозможно вылечить с помощью здешней медицины. И даже те три курса, что я проучилась в институте на врача, не могли помочь. Кажется, в книге у Дейенерис сгорели все волосы, а создатели сериала решили их оставить. Может, в книге то же самое произошло и с кожей нашей любимой королевы? Хотя эти ожоги с жизнью явно несовместимы… В какой-то момент я сама ужаснулась своим мыслям: вместо того, чтобы поскорее выйти из костра, я всё ещё вспоминаю канон и пытаюсь как-то сопоставить происходящее с тем, что должно происходить! Вдруг я вспомнила и то, что, когда я докоснулась до драконьего яйца в первый и единственный раз, моя кожа покраснела, как от ожога. Значит, я всё же не неопалимая? Но боли не было, в этом я была совершенно уверена. Мне даже не было жарко. Даже чувствовался приятный лёгкий ветерок, пролетающий над дотракийскими степями. Забавно… Объяснение этому я нашла лишь одно: я всё же не полностью Дейенерис Таргариен. И, хотя моё тело и не чувствует боли, огонь влияет на него так же, как и на всех остальных. Конечно, после этого осознания можно было попытаться бежать, но… зачем? Это тело уже не спасти. Да и жила я эти пару месяцев, можно сказать, в кредит. Ведь я и моё тело, мы умерли раньше, в той автокатастрофе. Теперь же этот кредит приходится возвращать — само собой, вместе с телом Дейенерис. На моё плечо сел дракон, совсем ещё маленький. Тот, которого потом назовут Визерионом. Я улыбнулась: хоть что-то в этом теле я всё-таки сделала правильно. Ведь не выстоит Вестерос против белых ходоков без драконов. А ещё я спасла брата, и он, в отличие от Дейенерис, хотя бы имеет право на престол. Он хотя бы не братоубийца. И он очень сильный, раз пережил все кошмары своего детства, когда Дени ещё была мала настолько, что ничего не понимала. Возможно, он станет достойным королём Вестероса. Три дракона вылетели из пламени, а я попыталась вглядеться туда, наружу. Визерис стоял прямо перед костром и, кажется, ждал меня. Жаль, что не дождётся. Но я и сама не знала, что не переживу этот день. А Визерис — переживёт. И, возможно, воспользуется драконами лучше, чем это делала его непутёвая сестра, в теле которой я оказалась. Я присела на землю рядом с телом Дрого и прикрыла глаза, ощущая то же тепло в грудной клетке, что и когда я умирала после аварии. Интересно, что будет дальше? Что будет дальше со мной: теория реинкарнаций всё же верна? И кем я буду в следующий раз? А что будет дальше с Вестеросом, который я спасла от персонажа, которого ненавидела всей душой? Впрочем, что бы ни было, мне верилось, что эта история будет лучше, чем та, что была изложена мистером Мартином.