***
Первое, что увидел мужчина, когда распахнул глаза — сплошной мрак, окружавший его со всех сторон, в котором вдалеке приглушенно мерцало белое крохотное пятно, словно пресловутый свет в конце тоннеля. Оно свидетельствовало о том, что они все-таки успели найти героя, так сказать в самый последний момент, и крохотная частица добра все еще сопротивлялась воздействию осколка чужеродной души. Лорд осторожно двигался в сторону этого своеобразного маяка, блекло освещающего путь, на всякий случай, сжимая в руке палочку — ему ли не знать, насколько коварной бывает тьма. Чем ближе он подходил к расширяющемуся просвету, тем сильнее колотилось сердце в груди. Экриздис имел смутное представление о механизме действия заклятия, а потому едва ли не впервые за всю свою магическую практику действовал наугад, осторожно прощупывая почву вокруг себя. За прозрачной материей мелькали смутные картинки и он уверенно протянул руку, чтобы сдернуть полог — возникшая воронка втянула его внутрь чужих воспоминаний. — Несносный мальчишка! Пока не прополешь всю траву, ничего не получишь! — распиналась высокая темноволосая женщина, отвешивая чумазому мальчишке оплеуху. Себастьян открыл глаза и вздрогнул, увидев изумрудно-зеленые радужки ребенка, в которых блестели злые слезы, изредка рассекающие его щеки прозрачными линиями. Тот промолчал в ответ на оскорбления и покорно поплелся выщипывать сорняки под палящим августовским солнцем. Израненные в кровь пальцы, капли пота, стекающие по лбу мальчика, и пересохшие потрескавшиеся губы вызвали в нем чувство такого редкого сострадания. Крохотные домики, улочки с какими-то торговыми лавками, да и сами магглы казались ему чем-то диковинным и абсурдным, но Экриздис напомнил себе, что Гарри жил среди обычных людей до того, как попал в Хогвартс. Он, приблизившись, осторожно погладил ребенка по взъерошенной макушке, чтобы хоть как-то утешить того. Его руку неожиданно поймала детская ладошка, и мужчина замер, не зная, что ему теперь делать — ведь иллюзия не предусматривала того, что воспоминания окажутся настолько живыми! Зеленые глаза недоверчиво смотрели на него, и он не придумал ничего лучшего, чем ободряюще улыбнуться тому. И меньше всего ожидал, что ему несмело улыбнуться в ответ. Картинка внезапно изменилась, оставляя после себя легкий, словно крылья бабочки, трепет в груди. — Смотрите! Это тот шрамоголовый идет! Уродец! Подкидыш! — кричала какая-то девчонка, тыча в застывшего неподалеку паренька тоненьким пальчиком, который мужчине жутко захотелось оторвать вместе с рукой, чтобы наказать эту невоспитанную барышню. Поттер стоял посреди улицы в безразмерной футболке и штанах, удерживаемых широким поясом, и старательно отводил глаза в сторону. В них плескалась обида и стыд, словно мальчик винил себя в том, что он родился таким вот «неправильным». Себастьян со злостью стиснул ладони в кулаки, мысленно обещая самому себе и всей магической троице жестоко наказать любого, кто еще хоть раз посмеет причинить боль малолетнему герою. — Сейчас же оставь его в покое! — угрожающе вырвалось изо рта, и девчонка испуганно попятилась назад, не ожидая того, что кто-то решит заступиться за жертву ее издевательств. Несколько шагов навстречу растерянному мальчишке, и реальность сменилась на очередной эпизод из жизни Поттера. — Мама, папа. Зачем вы оставили меня? — тихий шепот и блестящие мокрые дорожки на щеках. В чулане было настолько тесно, что и развернуться взрослому человеку негде. Маленькие тонкие пальцы сжимали старую подушку, словно та была единственным спасением несчастного ребенка в этом несправедливом мире. Внутри неприятно защемило от осознания того, насколько разным было их детство с Гарри. Сломанные оловянные солдатики, пауки на стенах вместо друзей и старательно спрятанные под матрасом рисунки с изображением счастливой семьи — ничего общего с той роскошью, которая окружала его, когда он был маленьким. Никаких балдахинов с горящими звездами на иссиня-черной ткани, никаких оживающих игрушек, которыми были забиты шкафы и комоды, никаких изысканных пирожных, приготовленных для него личными поварами их семьи — имел ли он право жаловаться на свою жизнь после увиденного? В то время, когда Себастьян посещал шумные вычурные балы, изучал бесценные фолианты, которые обычным магам и не снились, и не знал отказа ни в чем, кто-то радовался возможности увидеть самое обыкновенное чудо и учиться, в ничем не примечательным лично для него, Хогвартсе. Теперь Экриздис не удивлялся, почему герой бросил все и поспешил в магический мир — ему, если так посмотреть, и бросать то было нечего. Наивность парня была продиктована отнюдь не глупостью, а невозможностью и дальше жить с невыносимыми родственниками в качестве «неблагодарного нахлебника». Он осторожно присел на краешек кровати и прижал к себе уснувшего паренька, который тут же крепко обхватил его руками так же, как и подушку до этого. — Дождись меня, Гарри, — тихий шепот прозвучал в полумраке каморки, словно клятва. Еще немного и они встретятся, чтобы вместе противостоять всем свалившимся на них бедам. А сейчас… Картинка вновь сменилась, и в этот раз он оказался на старинном кладбище, где напротив двух могил, разделенных кустом можжевельника, стоял никто иной как Поттер. Этот человек выглядел намного старше того мальчишки, с которым мужчина был знаком в реальности. Задумчивое лицо, темные волосы, впервые уложенные в подобие прически, с призывно блестящей седой прядью, зеленые глаза, на дне которых едва теплилась жизнь, выглядели уставшими и задумчивыми, однако, слава Мерлину, не были черными. Именно так после всех странствий выглядела душа парня. — Гарри? — собственный хриплый голос почему-то напомнил звучанием карканье ворон, которые кружились над их головами в поисках поживы. — Себастьян? — удивленно спросил юноша, оборачиваясь к нему: — Почему ты здесь? — А ты хоть имеешь представление, где мы находимся? — Не совсем… Но… я видел твое детство, — тихо, словно боясь потревожить мертвых, произнес тот и печально улыбнулся. Неудивительно. Ментальные заклинания всегда действовали в обе стороны, а потому каждый из них проделал нелегкий путь через отражение чужой памяти, чтобы встретиться здесь — на грани между прошлым и настоящим — где сплеталось воедино их сознание. Увидев самые горькие и самые счастливые воспоминания, они разделили на двоих одну тьму и один свет, таково было условие этой магии. — Я тоже видел твое детство, Гарри. Мне так жаль, что все это приключилось с тобой… Но нам нельзя здесь долго находиться: сейчас Блэк и Снейп удерживают твое тело с помощью магических пут, но долго ни мы, ни они не протянут. Пойдем со мной. — Зачем, Себастьян? Я сдался. Я ведь никого не могу спасти и никому не могу помочь. Где бы я не появился — всегда приношу с собой беду и горе. Сколько людей пострадало из-за того, что я остался жив? А сколько еще пострадает, если я вернусь? Пока я существую, Дамблдор не оставит попыток свершить свое всеобщее благо, а под его удар попадут все, кем я дорожу. Включая тебя. — Ты в этом не виноват, Гарри. Все это лишь стечение обстоятельств и не больше! Очнись наконец-то! Люди, окружающие тебя не настолько слабы, если им хватило смелости стать на твою сторону, даже зная, что возможно сегодня они умрут! — на взводе произнес мужчина, приближаясь к парню и стискивая ворот чужой мантии в руках: — Они все пришли за тобой! Неужели ты такой трус, что боишься брать на себя ответственность и жить дальше?! — Я…убил человека, Себастьян… — Не смей считать себя убийцей! Ты защищал друзей, Гарри. Этот мир жесток и в нем подобные вещи происходят часто… Но ты можешь изменить его, ведь смог же ты заставить даже такого как я раскаяться в совершенном зле… — тихо закончил Экриздис, заметив, как по щекам Поттера побежали слезы. Земля под ногами содрогнулась, но все его внимание было направлено исключительно на плачущего собеседника. Лед тронулся… — Мне было страшно… Я звал тебя, — прошептал юноша, пряча свое лицо у него на груди. Мужчина аккуратно прижал того к себе и пригладил волосы на чужой макушке. Ему так не хватало вот этого ощущения тепла, появлявшегося только рядом с Гарри. С другими было горячо, страстно, весело, развратно, но парень пробуждал в нем совершенно другое уютное чувство — любовь. Когда хотелось получить не только тело, но и душу. Безраздельно владеть всем, что может предложить тебе партнер и отдать ему самого себя, вверив свою никчемную жизнь в чужие надежные руки. Он искренне надеялся, что подобное желание было обоюдным… Тьма стремительно сгущалась над готической местностью, разъедая дождливое небо над головою неряшливыми чернильными разводами. Видимо, она пробудилась, почувствовав серьезную угрозу своему существованию. Он столько лет шел у нее на поводу, отрекался от всего лишь для того, чтобы соприкоснуться с ней, чтобы повелевать ею, чтобы забыть терзавшую душу боль…только именно она все это время была причиной всех его терзаний. Поттер отстранился и хмуро посмотрел на открывшуюся нерадостную картину — еще немного и купол иллюзии упадет им на головы и навсегда погребет их под собой. Бежать было некуда. Краем глаза он заметил слева от себя чей-то фамильный склеп, который еле заметно мерцал и, похоже, единственный не вписывался своей вычурностью в простоту этого кладбища. Схватив парня за руку, Экриздис рванул в сторону возможного убежища, надеясь, что интуиция его не подводит и это все-таки конечная точка их ментального путешествия. Стоило им протиснуться в узкий проход, как разрушение внезапно остановилось аккурат по линии дверного проема. Внутри было сухо, и напрочь отсутствовал привычный для подобного места запах сырости и мертвечины, хотя несколько стройных рядов с покойниками все же присутствовали и, судя по дорогому убранству, при жизни они были представителями высшего общества. Чем дольше он рассматривал склеп, тем сильнее в душу закрадывалось странное ощущение горечи и скорби, которые немного сдерживало тепло исходящие от ладони Поттера. Неожиданный шорох заставил их одновременно вскинуть палочки. В углу помещения угадывался силуэт человека, судя по всему призрака. Гарри поспешно наколдовал Люмос и они, переглянувшись, осторожно приблизились к тому, готовые в любой момент отразить атаку. Пожилой мужчина, одетый в старомодную одежду, прищурился от яркого света и неохотно прикрыл глаза рукой, что-то недовольно проворчав себе под нос. Ничего примечательного в нем не было, вот только… — Здравствуй, Себастьян, — тихо произнес незнакомец, и он ощутил, как земля в очередной раз за сегодня уходит у него из-под ног. Сомнений не было: это место — их фамильный склеп, а человек, сидящий в темном углу, никто иной как Энтони Экриздис собственной персоной. «Как он здесь оказался? Неужели иллюзия сдала сбой? Или это очередное жуткое воспоминание? А может это происки тьмы, старающейся запудрить им мозги?» — ворох вопросов крутился в голове, мешая ему сосредоточиться. — Здравствуй…отец! — Гарри поочередно переводил недоумевающий взгляд с него на незнакомца, видимо, силясь понять, что здесь вообще происходит или искал хоть какое-то сходство между такими разными внешне людьми. Он ободряюще сжал ладонь того в своей и, вопреки столь нежному жесту ощутил, как внутри просыпается злость на сидящего перед ним человека. В помещении повисла неловкая тишина, раздражающая ушные барабанки своим неприятным звоном. — Кто этот молодой человек рядом с тобой? — поинтересовался Энтони, обращая внимание на стоявшего позади него Поттера. — Друг! — недовольно огрызнулся лорд дементоров, прожигая злым взглядом старика. Тот лишь хмыкнул в ответ и притворно покачал головой. — Ты совсем не меняешься, Себастьян. Прости, но на друзей так не смотрят. Мое имя Энтони Экриздис! — представился отец герою всей магической Британии. Кто бы сомневался: фамильная честь и манеры превыше всего! — Я Гарри… Гарри Поттер, сэр! — Вы, мистер Поттер, выглядите приличнее всех его друзей, видимо, в Вас течет благородная кровь. Тебе понадобилось немало времени, Себастьян, чтобы научиться заводить правильных «друзей»… — Замолчи! — прорычал он, направляя на собеседника палочку. — Думаешь, что можешь появиться спустя пятьсот лет и вновь начать отравлять мне жизнь? В этот раз подобный номер со мной не прокатит, и одним Круцио ты не отделаешься! — Постой! — опередил желанное действие Гарри, предупреждающе сжав его руку с палочкой. «Ох уж этот Поттер со своей вселенской добротой!» — недовольно подумал он, стараясь остудить свой порыв запустить в призрака заковыристым заклинанием. Энтони все это время с интересом наблюдал за их препирательствами и иронично ухмылялся: — Сэр, почему Вы здесь? Ведь насколько я понимаю, эта местность всего лишь созданная магией иллюзия? А Вы, уж простите, явно не обладаете секретом философского камня Николаса Фламеля, чтобы жить так долго… — Я всегда был здесь, молодой человек. С тех пор, как тьма завладела моим сердцем, мне не было уготовано в посмертии ни прощения, ни покоя. Моргана рассудила, что за свои грехи я должен вечность прозябать во мраке, наблюдая, как время стирает в прах кости моего рода. Жена, друзья, дети, внуки, правнуки — все они безвозвратно ушли, оставив меня наедине с самим собой. — Жалуешься на свою участь? Хах, ты всего лишь получил по заслугам! Ты мог дурачить людей, но обвести вокруг пальца саму магию не смог! — прошипел лорд дементоров, оглашая склеп злорадным смехом. Поттер покачал головой и упрямо поджал губы, заставив его осектись на очередном приступе веселья. — Как и ты! — неожиданно ответил старший Экриздис: — Ты тоже был проклят Морганой, сын, за не менее тяжкие грехи. Достиг всего к чему стремился, но так и не сумел стать счастливым… В этом мы с тобой похожи. — Вновь отчитываешь меня? Если тебе больше нечего сказать, то счастливо оставаться тебе с твоей гордостью наедине. Нам нужно найти выход Гарри! — Я любил его, Себастьян, — мужчина, сделавший несколько шагов в сторону выхода, вздрогнул и, обернувшись, недоумевающе посмотрел на отца. Тот, поймав его вопросительный взгляд, тихо добавил: — Винсента. — Дядю?! Но как же… А как же мама?! — ошарашенно прошептал Экриздис, силясь поверить в услышанное. В голове отчетливо всплыл эпизод с праздника в честь его дня рождения, тогда тот проводил маминого брата горьким взглядом, и теперь все это стало приобретать совершенно иной смысл. Если подумать, то подобное происходило очень часто, правда, списывал он это исключительно на неприязнь отца к родственникам матери. — Твоя мама знала об этом, но никто из нас не мог противиться воли родителей. Мы встретились с ним на одном из балов и провели в компании друг друга весь вечер, болтая о разных, совершенно дурацких вещах. Он…понравился мне, даже слишком и я променял все великолепие высшего общества, на совместные прогулки и влезания в различные передряги… Я не знаю понимал ли он, что я относился к нему не как другу, но у нас никогда не было шанса… Под угрозами отца я женился на твоей матери, выслушав жестокие нравоучения и его ультиматум. Мы пытались стать настоящей семьей, у нас родились вы…но есть вещи более сильные, чем долг…. Винсент — вольный ветер. Он всегда ускользал сквозь мои пальцы, как бы я не пытался его поймать. И я смирился с тем, что он останется для меня недосягаемой мечтой… — Тогда… объясни мне, почему же ты так меня ненавидел? — Я не ненавидел тебя…а ревновал к Винсенту. Стоило его пепельной макушке появиться в поле твоего зрения, остальной мир прекращал для тебя существовать. Винсент то, Винсент это. Я запрещал — он разрешал. И я злился, потому что даже здесь ему удалось меня обставить… Потому что Винсент всегда был сладким пряником, а я умел играть лишь роль кнута. Ты мой первенец. Мой наследник. Мы ждали твоего рождения долгих пять лет, хоть ты этого и не знал. Мне хотелось, чтобы ты гордился мной, говорил о своих проблемах и делился успехами, но ты всегда предпочитал его компанию моей. Знаешь, неприятно осознавать, что подход к собственному сыну находит кто угодно, но не ты… Я сдался на волю своих эмоций, Себастьян… А потом, когда я осознал, что ты видишь во мне только врага, я начал творить то, за что сейчас я раскаиваюсь. Прости меня… — Ты постоянно избивал меня, заставлял жить по своим правилам и считался только со своими желаниями, применил ко мне Круцио за то, что я отказался подчиняться твоей воле с устроенной женитьбой, а теперь ты раскаиваешься?! Из-за тебя я натворил столько зла, убил стольких людей! Я был проклят, а все из-за того, что ты упорно толкал меня на эту кривую дорожку! — Себастьян! Он уже мертв, разве мало того, что его душа не может упокоиться, и он столько лет был заключен здесь — в темноте твоей памяти — один? — Гарри, ты не понимаешь! Он… — жестикулируя руками, начал лорд, но вновь прервал свою гневную тираду на полуслове, поймав недовольный взгляд парня. — Ты жив. Прости его и перестань постоянно цепляться за прошлые обиды, хотя бы сейчас, когда нас с тобой от смерти отделяет всего лишь один шаг. Это произошло давно и не осталось никого, кому ты мог бы отомстить за свою боль. Не он, — указав на седого мужчину, сказал юноша, — источник ненависти и тьмы в тебе, а ты сам делаешь его таким. Вы оба обладатели немалого упрямства и чувства собственной важности, а потому, прости, но в случившемся виноваты тоже вдвоем. Вам просто нужно было поговорить и тогда, возможно, все сложилось бы иначе, а теперь бессмысленно обмениваться претензиями и стараться причинить друг другу ответную боль. Избавься от своей злости, наконец-то и, поверь мне, тебе станет гораздо легче. — И… как это сделать? — Я не знаю, но Гермиона говорила, что близкого человека нужно понять и простить. Думаю великая троица сама рассудит ваши поступки и все же смягчит наказания… — Я…прощаю тебя, — говорить было тяжело. Слова упорно не желали вылезать из горла, застревая там удушающими комками. Столько лет заботливо взращенной злобы на собственного отца неожиданно потеряли для него всю свою ценность, улетучившись желтыми осенними листьями под порывами свежего ветра. Дышать стало легко, и теперь собственные воспоминания поблекли, наконец-то, потеряв власть над ним. — Возьми вот это, — сказал старик, протягивая ему что-то. Холодный круглый металл коснулся теплой кожи. — Ваши с мамой кольца? — Я не смог этого сделать тогда, но… я благословляю тебя теперь… И хотя бы ты будь счастлив, сын! — призрак отца растворился в полумраке светящимися искорками, которые устремились куда-то под свод склепа, оставив после себя на память два изящных перстня на его ладони. Себастьян никогда не думал, что испытает грусть из-за смерти старшего Экриздиса, но вот эта встреча всколыхнула в душе давно позабытые, старательно подавленные родственные чувства. Он только сейчас осознал, что никого из его семьи уже давно нет в живых…. — Я не знал, что он его любил, — Гарри положил руку ему на плечо и тяжело вздохнул. Слова были бы сейчас лишними. Земля вновь вздрогнула под ногами, давая понять, что тьма вновь пробудилась и теперь отчаянно пыталась поймать беглецов. Такими темпами этот склеп скоро станет их надгробием…чего, конечно же, не хотелось никому из них. — Когда я разорву магическую связь, у нас будет буквально несколько секунд, чтобы добежать до выхода, — торопливо произнес Экриздис, выплетая в воздухе ритуальную вязь, отменяющую действие заклятия: — Не успеем — останемся здесь навсегда. — Себастьян? — Мм? — Почему ты пришел за мной? — А ты не мог найти другое время, чтобы спросить? Ты вновь витаешь в облаках, Гарри, и не концентрируешься на цели, — недовольно проворчал мужчина, прислушиваясь к нарастающему грохоту и ускоряя собственные действия. — Да, прости, — прозвучало слишком неубедительно, но он разберется с этим в менее экстремальных условиях. — Приготовься! Вспышка угасающего заклинания озарила пространство, на мгновение явив им выход из тьмы. Они, не сговариваясь, рванули в сторону просвета в конце тоннеля, ощущая, как за их спинами начинают обрушиваться остатки созданной ментальной магией иллюзии. Один. Два. Три. Последний рывок и его рука крепко сжала теплую ладонь, стараясь передать Гарри ощущение надежности и веры в хороший итог. Одна связь беспощадно рвалась, но другая становилась только крепче… Им двоим пришло время выбирать…***
Pov Гарри Гарри очнулся внезапно, словно от невидимого толчка. Так приходили в себя люди очень долго находившиеся без сознания, и ему оставалось только гадать, сколько времени он плавал, ведомый слабым еле ощутимым течением, в этом бескрайнем озере забвения. Парень слабо шевельнул рукой, и тьма вокруг тотчас же заворочалась, норовя утащить свою очнувшуюся от вечного сна добычу обратно в зияющую пучину обреченности. Мысли лениво перетекали в голове бессвязным потоком, который просачивался сквозь решето его памяти, как вода, не оставляя после себя ничего, кроме мокрой пустоты. Обрывки каких-то ничего не значащих воспоминаний, люди, которые то улыбались, то смотрели на него с насмешкой или изредка с острахом — складывалось стойкое ощущение, что он что-то забыл. Что-то важное, бодрящее душу одним своим присутствием внутри. Что-то, что заставило бы его — обреченного — сопротивляться этому чувству мертвого покоя, которое, словно клещ вцепилось в сердце и теперь медленно высасывало жизнь из темно-красной крови. Неважно. Все это он безвозвратно забыл и сейчас спокойно покачивался на волнах этого бездонного озера… В голове неожиданно разноцветными всполохами, словно фейерверк братьев Уизли под сводами Хогвартса, запестрело слово «озеро» и ее тут же стал стремительно заполнять калейдоскоп недавних событий. Побег Сириуса из Азкабана, поцелуй дементоров на берегу водоема в Запретном лесу, неожиданное знакомство с Себастьяном, погоня и раненый Малфой, маггловская деревушка под лучами рассвета, адское пламя и обожженные руки, поцелуй в тренировочном зале, плен и бледное лицо Невилла. Вспомнил! Он все вспомнил! Как обещал не сдаваться ни при каких обстоятельствах и как позорно сдался, поверив в приторные убеждения тьмы. Собственное тело вяло подчинялось буйству разума, стремившегося как можно скорее покинуть это гиблое место. Подросток яростно сопротивлялся появившимся из ниоткуда черным щупальцам, которые, то и дело, оплетали его конечности и упорно стремились добраться до горла. Сколько длилась эта борьба, он не знал, но все его геройское упрямство хоть раз за всю жизнь принесло свои плоды: мрак постепенно отступал, видимо, не ожидая столь яростного отпора от своей жертвы. Гарри, кое-как поднявшись на ноги и удивившись тому, что может стоять, принялся выбираться из этой трясины теперь напоминавшей ему не озеро, а зыбкое болото, норовившие проглотить любого путника с головой, если сделаешь один не верный шаг. Реальность неожиданно изменилась, выбросив его в некое подобие тоннеля, который заканчивался блеклым пятном, в сторону которого, подумав, и побрел юноша. Спасительный свет был тусклым, словно пробивался сквозь полупрозрачную пленку, закрывшую собою проход в единственный не тронутый тьмой островок угасающего сознания. Гарри протянул руку и осторожно коснулся переливающейся материи, которая тут же лопнула, как мыльный пузырь, затягивая его в образовавшуюся воронку.***
Когда он, наконец-то, решился открыть глаза, то пораженно застыл на месте, чудом не уронив челюсть на землю. Местность, в которой юноша оказался, была совершенно незнакомой ему и не могла не восхищать своей красотой. Роскошное поместье с белыми колоннами, утопающее в клумбах сортовых роз, вымощенные серым камнем дорожки, причудливые оконные витражи и массивная кованая ограда с вплетенными в нее защитными заклинаниями. Он имел весьма смутное представление об иерархии магического мира, но в таких вот домах наверняка жили аристократы, вроде Малфоев. Все вычурное, богатое и непонятное парень всегда ассоциировал исключительно с белобрысым семейством, напоминающим ему павлинов. Гарри осторожно пробирался под сенью зеленой аллеи, стараясь никому не попадаться на глаза, чтобы избежать ненужных проблем из-за пребывания на чужой территории. Причудливо остриженные кусты, оживающие фигуры фонтанчиков, призывно машущие ему руками, резные скамейки из красного дерева сопровождали его неспешную прогулку по незнакомому парку. В направлении одного из ландшафтных разветвлений послышался какой-то подозрительный шорох и юноша, переборов трусливое желание сбежать от греха подальше, осторожно пошел по одинокой дорожке, постоянно оглядываясь по сторонам. Неясный шум за деревьями только усилился, и он аккуратно выглянул из-за ветки, стараясь разглядеть источник звука. В беседке оплетенной темно-зеленым виноградом, в кроне которого кое-где проглядывались тяжелые синие, уходящие в черноту, грозди целовалось двое. Подсматривать за подобными вещами было как-то неудобно, но Гарри нужно было разобраться в том, что сейчас с ним происходило, и где он вообще находиться. На крайний случай спросить у этих двоих, когда они прервутся… — Если твой отец увидит нас, Себастьян, то ничем хорошим подобное своевольничество не закончится! — запыхавшись, проговорил рыжеволосый юноша, отстраняясь от своего партнера. Упомянутому такой расклад совершенно не понравился, и он снова попытался втянуть любовника в страстный поцелуй. Тот лишь покачал головой в ответ и, демонстративно скрестив руки на груди, тепло улыбнулся. Под сенью беседки прозвучал чей-то обреченный вздох, а следом за тем тихий, словно перезвон колокольчика, смех. Нужно сказать, что после поцелуя Сириуса и Снейпа на крыше тюрьмы, а потом и своего собственного в тренировочном зале, подобные вещи прекратили его пугать, хотя по-прежнему вызывали толику смущения и возможно, совсем чуточку, зависти. — Брось, Адриан, даже если я буду ровно сидеть на месте — он все равно найдет к чему придраться. Гарри пораженно застыл и, кажется, на мгновение позабыл, как дышать. Голос, прозвучавший в парковой тишине, был смутно знакомым и, если его не подводила интуиция, другим парнем был никто иной как… Себастьян? Он окинул внимательным взглядом фигуру в черном одеянии, прислонившуюся к одной из тонких опор беседки. Точеные черты лица, пронзительные темные глаза с нотками озорства в них, пепельные волосы, собранные в хвост — он слишком хорошо знал этого человека только немного старшим, чем тот был сейчас. В сердце больно кольнула ревность, когда Поттер заметил, что младшая версия лорда дементоров нежно прижимает к себе рыжеволосого парня, но он тут же отогнал от себя это неприятное чувство. Скорее всего, подросток каким-то образом попал в не принадлежащие ему воспоминания…а может даже параллельную реальность или это очередной страшный сон, навеянный тьмой? Он и не заметил, как пребывая в раздумьях, сильнее нажал на ветку, и та неожиданно громко хрустнула в руках, не выдержав крепкой хватки молодого волшебника. На секунду ему почудилось, что почти черные глаза, обернувшегося на звук человека, встретились с его собственными, и в тех мелькнуло искреннее изумление, словно они действительно находились с юной версией Экриздиса в одном и том же времени. Но ведь такого быть не могло! Лорд дементоров был старше него не на одну сотню лет, а значит, он никаким образом не мог присутствовать в его прошлом. — Себастьян, с тобой все хорошо? — встревоженно спросил Адриан. — Да, — коротко ответил тот, повернув голову к собеседнику, и Гарри, уличив момент, отступил за ближайшее дерево. «Вот так дела!» — успел подумать он прежде, чем картинка резко сменилась, перенося его в совершенно другую местность. Кельпи, под присмотром Себастьяна, катали двоих малышей на своих спинах, и он ощутил, как внутри пробудилось подавленное еще в глубоком детстве веселье. Волны шумно накатывали на берег, сопровождаемые задорным смехом вперемешку с восторженными визгами, и ему захотелось броситься в пенящуюся воду, вздымая в разные стороны снопы переливающихся на солнце брызг. Темный маг наблюдал за ними с берега, время от времени свистом подзывая к себе черных, как смоль, лошадей, чтобы дать им по кусочку сахара. Поттеру жутко хотелось присоединиться к чужому воспоминанию — ведь у него подобного времяпровождения никогда не было, да и вряд ли уже когда-то будет. Внезапно девочка неудачно наклонилась назад и, не удержав равновесие, соскользнула с лоснящейся спины животного в воду. Он видел, как Себастьян ринулся в озеро на помощь сестре и сам осознал, что сделал тоже самое, только когда ботинки заполнила прохладная жидкость. Глупо было с его стороны вмешиваться в ход уже свершившихся событий, но комплекс героя в нем все же был бессмертен и проявлял себя даже в таких вот нереальных ситуациях. Вымокшая до нитки девочка крепко обхватывала шею старшего брата и что-то испуганно лепетала тому, указывая пальцем…в его сторону. Гарри попятился назад и, обернувшись, стремительно сорвался на бег, стараясь как можно быстрее скрыться в тени лесной чащи. — Постой! Да стой же ты! Хоть имя свое скажи, — услышал он взволнованный окрик, прежде чем реальность вновь изменилась, перенося его в новое место. Сердце бешено колотилось в груди, норовя вырваться из ребер, и в ушах шумело из-за прихлынувшего к голове потока крови. Подросток пытался отдышаться и прийти в себя. Случившееся выбило его из колеи относительного спокойствия. Если это простые воспоминания, то почему он раз за разом становился их непосредственным участником? Разве могли его видеть призраки из прошлого? Неужели они с лордом дементоров успели настолько сблизиться, что теперь могли свободно бороздить по просторам чужой памяти? Так или иначе, в реальности что-то происходило, и он искренне надеялся, что это их небольшой отряд вмешался в затеянную игру Дамблдора, иначе дела обстояли хуже некуда. Из размышлений его вывело неприятное чувство, словно по коже неожиданно прошлась изморозь, заставив парня зябко передернуть плечами. Холод просачивался из пещеры, в которую он при других обстоятельствах ни за чтобы не пошел, но выбора у него не было. Видимо, это очередное воспоминание из жизни мужчины, но что-то подсказывало ему, что именно здесь закончится та светлая полоса, проглядывавшаяся во всех предыдущих забавных эпизодах. Медленным шагом юноша отправился навстречу неизвестности. Открывшаяся ему картина леденила кровь в жилах. Он видел, как Себастьян с невозмутимым видом шагал к возвышению просторного зала сквозь ряды странных, облаченных в черные мантии существ. Они были похожи на дементоров и протягивали к магу костлявые мерзкие руки, норовя схватить своего гостя и больше никогда не отпускать из этого места. Жуткое создание, восседавшее на троне, напоминало вполне материальную тень, истекающую чёрной, словно незастывшая смола, аурой и ехидно улыбающуюся диким белоснежным оскалом на неким подобии людского лица. Ему оставалось только гадать, что видел перед собою темный маг и почему упорно не замечал, как с каждым шагом ухмылка существа становилась все шире и шире, рискуя в скором времени разорвать уголки скорее угадывающегося, чем четко обозначенного рта. Одно ловкое движение, тихий манящий шепот, обещающий безграничные возможности, и знакомая вещица с шестью черными ониксами, призывно маячащая в воздухе, словно наживка для пугливого зверька. Гарри застыл от ужаса, не решаясь покинуть единственный светлый островок в этом темном царстве. Рука мужчины, согласного отдать свою человечность в обмен на безграничную власть, уже почти достигла своей цели, когда парень неосознанно сделал то единственное, что мог сделать — он закричал: — Не делай этого, Себастьян! Все существа, собравшиеся здесь, одновременно обернулись на зов и последнее, что заметил юноша прежде, чем его окутал уже знакомый свет — темные глаза пораженно взирающие на него. Путешествие по задворках чужой памяти закончилось и теперь ему, по всей видимости, должны были выставить счет… Кладбище, на котором он до сегодняшнего дня никогда не был. Уже давно стоило заставить взрослых привести его в столь безрадостное, но безумно важное место, чтобы отдать дань умершим. Две аккуратные гранитные могилы рядом друг с другом, возле которых одиноко примостился куст, облепленного синими плодами, можжевельника. Сомнений не было, здесь — под серыми неприметными плитами — похоронены его родители. Вот она: цена за всеобщее благо, которое никто никогда не оценит, а теперь, скорее всего, даже не вспомнит. Ощущение было странным, словно он внезапно стал старше на добрый десяток лет, начав понимать мотивы тех или иных поступков окружающих людей. У Себастьяна была семья, и в то же время Гарри не покидало чувство, что за ширмой роскошной и беззаботной, по мнению других, жизнью скрывалось жгучее одиночество. Даже стоя с тем рыжеволосым юношей в уютной беседке и предаваясь любовным нежностям, будущий лорд дементоров, как будто находился совершенно в другом, одному ему известном, месте. Любопытно, но Поттер был уверен, что во время их поцелуя, безраздельно владел вниманием мужчины… Осознание этого приятно согревало сердце. Все же теперь парень безропотно признавал, что любит лорда дементоров, каким бы монстром в глазах других тот не казался. Слабая улыбка тронула губы… Почему он здесь? Для чего ему показали воспоминания Экриздиса? Возможно, потому что он в свои последние осознанные минуты думал о том? Или тьма, таким образом, платила парню за предоставленные возможности? Как там ребята? Мысли плавно превратились в поток бесконечных вопросов, которые никогда не дождутся ответов… — Гарри? — Себастьян? — удивленно спросил он, оборачиваясь на знакомый голос. Неужели галлюцинация? Чуть поодаль от него стоял никто иной как лорд дементоров, которого юноша явно не ожидал лицезреть на эфемерном кладбище своего сознания: — Почему ты здесь? — А ты хоть имеешь представление, где мы находимся? — Не совсем… Но… я видел твое детство, — тихо ответил подросток, мягко улыбаясь нежданному гостю. Его сердце медленно наполняла светлая грусть. Он очень хотел увидеть темного мага и попрощаться с ним до того, как навсегда уснет, стертый с лица земли тьмой. Запал все это время, заставляющий героя двигаться вперед, пропал, и сил сопротивляться больше не осталось, да и смысла в этом парень не находил. — Я тоже видел твое детство, Гарри… И мне жаль, что все это приключилось с тобой… Но нам нельзя здесь долго находиться: сейчас Блэк и Снейп удерживают твое тело с помощью магических пут, но долго ни мы, ни они не протянут. Пойдем со мной. — Зачем, Себастьян? Я сдался. Я ведь никого не могу спасти и никому не могу помочь. Где бы я не появился — всегда приношу с собой беду и горе. Сколько людей пострадало из-за того, что я остался жив? А сколько еще пострадает, если я вернусь? Пока я жив, Дамблдор не оставит попыток свершить свое всеобщее благо, а под его удар попадут все, кем я дорожу. Включая тебя, — подросток уже давно понял, что все эти ужасные события реальности начинались и заканчивались именно на нем. Все близкие ему люди смогли бы избежать проблем и трагических поворотов судьбы, если бы в тот злополучный день он все-таки умер. История мальчика-который-выжил осталась бы ненаписанной и никогда бы не увидела этот мир, однако последний наверняка стал бы намного счастливее, чем был сейчас. Никаких Темных лордов, пророчеств и нависших над головами магов угроз…никаких «золотых» мальчиков, призванных положить свою жизнь в борьбе за их счастье. — Ты в этом не виноват, Гарри. Все это лишь стечение обстоятельств и не больше! Очнись наконец-то! Люди, окружающие тебя не настолько слабы, если им хватило смелости стать на твою сторону, даже зная, что возможно сегодня они умрут! Они все пришли за тобой! Неужели ты такой трус, что боишься брать на себя ответственность и жить дальше?! — Я…убил человека, Себастьян…- сглотнув, прошептал юноша, ощущая, как чужие руки яростно сжимают ворот его мантии. Темные глаза напротив смотрели на него умоляюще, прожигая насквозь все его яство, и он понимал, что под натиском этого душераздирающего взгляда вот-вот сдастся на милость собственных чувств. Слезы невольно покатились по щекам… — Не смей считать себя убийцей! Ты защищал друзей, Гарри. Этот мир жесток и в нем подобные вещи происходят часто… Но ты можешь изменить его, ведь смог же ты заставить такого как я раскаяться в совершенном зле… — Мне было страшно… Я звал тебя, — всхлипнул парень, утыкаясь в такую родную, пахнущую полевыми травами и пыльными фолиантами рубашку. Себастьян обнял его так же, как и тогда на Амеланде и вместе с ним вернулось ощущение защищенности и уверенности, что теперь, когда темный маг рядом все будет хорошо. Печаль стремительно теряла свою власть над ним, уступая место робкой радости. Земля под ними неожиданно содрогнулась и он, неохотно оторвав голову от груди мага, хмуро посмотрел на небо — иллюзия рушилась, видимо, заклинание, долго сдерживающее мрак, начало ослабевать. Экриздис крепко сжал его руку и, не сказав ни слова, потащил в сторону гранитного склепа, украшенного статуями ангелов. Кое-как протиснувшись в узкий проход, они перевели дух, одновременно прислушиваясь к воцарившейся извне тишине и рассматривая внутреннее убранство погребального помещения. Ряды покойников, облаченных в дорогие наряды и украшения, видимо, когда-то те принадлежали к знатным родам. В углу что-то зашуршало, и он молниеносно вскинул палочку, приготовившись отбивать атаку неизвестного существа. Наколдованный Люмос осветил помещение, явив им притаившегося у дальней стены старика, прижмурившего глаза из-за яркого света. С виду тот был вполне безобидным и вряд ли мог чем-то навредить… — Здравствуй, Себастьян… — Здравствуй…отец! — Гарри посмотрел на двоих мужчин, удивляясь тому, что они были похожи и в то же время совершенно не похожи между собой. Дело было отнюдь не во внешности, а в выражении лица, жестах, умении держать себя. Воздух между этими двумя сейчас искрил от напряжения, которое можно было увидеть невооруженным глазом. — Кто этот молодой человек рядом с тобой? — вопрос прозвучал слишком неожиданно, но не успел он открыть рот, чтобы представиться, как его тут же перебили. — Друг! — Ты совсем не меняешься, Себастьян. Прости, но на друзей так не смотрят. Мое имя Энтони Экриздис! — представился пожилой мужчина. — Я Гарри… Гарри Поттер, сэр! — Вы, мистер Поттер, выглядите приличнее всех его друзей, видимо, в Вас течет благородная кровь. Тебе понадобилось немало времени, Себастьян, чтобы научиться заводить правильных «друзей», — лорд дементоров закипал, словно чайник, позабытый на плите зазевавшейся хозяйкой. Ему было прекрасно известно, что внешне спокойный темный маг, отличался весьма вспыльчивым характером и, владея безупречным навыком в области сарказма, обладал туговатым чувством юмора. Любая насмешка могла задеть гордость мужчины, и тот с легкостью запустил бы мудреным заклинанием в неудачливого шутника. Впрочем, сейчас он как раз собирался сделать это… — Постой! — Гарри перехватил ладонь Себастьяна и бросил на того укоризненный взгляд, заставив мага обреченно закатить глаза: — Сэр, почему Вы здесь? Ведь насколько я понимаю, эта местность всего лишь созданная магией иллюзия? А Вы, уж простите, явно не обладаете секретом философского камня Николаса Фламеля… Проклятие было…ужасным. Насколько Гарри успел понять, Моргана была необычайно сильной волшебницей, однако ее наказания отличались особой безжалостностью и в то же время справедливостью. Каково было этому человеку наблюдать за тем, как гниют тела и обнажаются кости некогда любимых и важных для него людей? Знать, что все они пребывают в райских кущах, а ему уготовано вечность сидеть в склепе, без единой возможности выйти оттуда? — Жалуешься на свою участь? Хах, ты всего лишь получил по заслугам! Ты мог дурачить людей, но обвести вокруг пальца саму магию не смог! — какими бы тяжелыми не были проступки Энтони Экриздиса, но злорадствовать над проклятием собственного отца была отвратительно. «Кто-то не так давно и сам мучился, обитая в теле дементора!» — подумал парень, окидывая хмурым взглядом заливающуюся смехом фигуру. Сейчас Себастьян вел себя, как ребенок, который впервые получил возможность насолить строгому взрослому и не получить за это наказание. Наблюдать за развернувшейся перед ним семейной драмой было тяжело. Тому, что сделал отец темного мага, найти оправдание было невозможно, но в серых глазах мужчины Гарри видел то, что упорно не хотел замечать Себастьян — раскаяние. Неприкрытое, горькое, настоящее. Любить одного человека, но связать свою жизнь с другим, следуя чужой воли…сложно. Видеть каждый день ускользающую от тебя мечту и вместо приветственных объятий или страстного поцелуя, просто сухо жать ей руку… Он никогда не хотел бы испытать на себе подобного. Столько лет мучительного ожидания любого заставили бы осознать мерзость своих поступков и переступить через собственную гордость, но не этих двоих. Лорд дементоров был слишком похож на своего отца, пусть сам этого и никогда бы не признал. Люди совершали странные поступки во имя понятных только им причин. Одно подросток понял точно — несчастливые люди никого счастливыми сделать не могут и окружавшие его взрослые яркий тому пример. Темный маг беспощадно бил словами, совершенно не задумываясь, какую боль те причиняют его собственному родителю. Вмешиваться в чужие дела было верхом неприличия, но оставаться в стороне было слишком бесчеловечно. — Себастьян! Он уже мертв, разве мало того, что его душа не может упокоиться, и он столько лет был заключен здесь — в темноте твоей памяти — один? — на лице мужчины отобразилось недоумение и тот тут же яростно начал доказывать ему, что имеет полное право вести себя подобным образом. Он так не считал и наградил бывшего дементора многозначительным взглядом, заставив того прервать свою тираду: — Ты жив. Прости его и перестань постоянно цепляться за прошлые обиды, хотя бы сейчас, когда нас с тобой от смерти отделяет всего лишь один шаг. Это произошло давно и не осталось никого, кому ты мог бы отомстить за свою боль. Не он источник ненависти и тьмы в тебе, а ты сам делаешь его таким. Вы оба обладатели немалого упрямства и чувства собственной важности, а потому, прости, но в случившемся виноваты вдвоем. Вам просто нужно было поговорить и тогда, возможно, все сложилось бы иначе. Избавься от своей злости, наконец-то и, поверь мне, тебе станет гораздо легче. — И… как это сделать? — Я не знаю, но Гермиона говорила, что близкого человека нужно понять и простить. Думая великая троица сама рассудит ваши поступки… Прощать всегда было невыносимо трудно, и Гарри восхитился тем, как темный маг стойко выдавливал из себя заветные слова. Серые глаза старика посмотрели на него с немой благодарностью, и парень добродушно кивнул, принимая ее. Призрак рассеялся, оставив на ладони Экриздиса два кольца. — Я не знал, что он его любил, — глаза Себастьяна блестели, и он аккуратно положил тому руку на плече. Сочувствие, поддержка и любовь — единственное утешение на которое был способен подросток и сейчас готов был вывернуться наизнанку лишь бы хоть немного облегчить боль любимого человека. Земля вновь предательски пошатнулась, и проход в склеп исчез в надвигающейся тьме, напоминая им, что их жизни все еще висят на тоненьком волоске. Мужчина, опомнившись, принялся выплетать замысловатое заклинание, а Поттер, неотрывно наблюдая за ним, вдруг понял, что его терзает один вопрос, на который лорд дементоров до сих пор так и не дал ответ. — Когда я разорву магическую связь у нас будет буквально несколько секунд, чтобы добежать до выхода. Не успеем — останемся здесь навсегда. — Себастьян? — Мм? — Почему ты пришел за мной? — вопрос нелепый на самом деле, но от того волнует его больше всего. — А ты не мог найти другое время, чтобы спросить? Ты вновь витаешь в облаках, Гарри, и не концентрируешься на цели. — Да, прости. — Приготовься! Вспышка угасающего заклинания озарила пространство, на мгновение явив им выход из тьмы. Они, не сговариваясь, рванули в сторону просвета в конце тоннеля, ощущая, как за их спинами начинают обрушиваться остатки созданной ментальной магией иллюзии. Один. Два. Три. Последний рывок и его руку крепко сжала теплая ладонь, принося с собой ощущение надежности и слепой веры в хороший итог. Одна связь беспощадно рвалась, но другая становилась только крепче… Им двоим пришло время выбирать…