***
Ему постоянно вспоминалось прошлое, когда рядом еще была его Истинная пара. Лаем тогда уже был взрослым оборотнем, когда встретил ее. Сомнений в том, что они созданы друг для друга, ни у кого не возникло. Элиза жила в стае со своими сородичами, и по их закону Лаем должен был силой доказать, что достоин ее. Ему пришлось сражаться с самым сильным оборотнем — вожаком — прожившим не одну сотню лет, значительно превосходившем его в размерах. Победа досталась Лаему с большим трудом, но он сражался не за себя, а за Элизу, которая могла бы лишиться своей пары в случае его поражения. Он оставил вожака в живых, не желая губить сильного оборотня, который не был ему врагом, но забрал лишь свою пару. Вместе с ней за ним последовала и половина стаи, пожелав пойти за сильнейшим. На тот момент Элиза была еще очень молодой и некрупной волчицей, стройной и грациозной в каждом своем движении. Имея тонкий стан и высокий рост, она составляла для Лаема идеальную пару. «Поцелованная луной» — так ее все называли за серебряные волосы и бледную кожу, не свойственную оборотням. Своей красотой она затмевала свет луны, а светло-серые глаза всегда были наполнены любовью и теплом. Она любила весь мир, будучи его частью, и никогда не понимала враждебного настроя оборотней к людям. Элиза была еще молода и не сталкивалась с жестокостью, пропитавшей человеческие сердца. Потому Лаем старался оберегать свою пару от того жестокого мира, в котором живут люди и где не найдется места ее доброте. Образовав пока не очень большую стаю, Лаем считал себя самым счастливым оборотнем, нашедшем свою пару. Вскоре Элиза подарила ему еще больше счастья. Пятеро волчат: трое бело-серых были похожи на отца, а двое ослепительно белоснежных пошли в свою мать. Несколько лет пролетели, как одно мгновение. Стая Лаема разрослась благодаря отвоеванным территориям, а пятеро волчат-подростков только начинали охотиться. Вспоминая, как один из детей поймал дикого зайца, а потом долго играл с ним, пока тот не удрал от неопытного охотника, на душе у Лаема становилось одновременно и тепло и тоскливо. Он учил их охотиться, пока Элиза вынашивала их следующее потомство. Территории, на которых они охотились, находились очень близко к человеческим поселениям. Все знали, что выходить за эти границы запрещено. И дети это знали, но, увлекшись охотой, совершенно не заметили, как оказались за пределами леса. Лаем быстро увел их обратно. Только было уже поздно. Люди, едва увидев огромных волков, тут же подняли панику. Вскоре в поселении появились охотники и пришлось уводить стаю в поисках безопасного места. Двадцать пять волков-оборотней, в числе которых пятеро детей и беременная волчица… Спрятать такую стаю оказалось слишком сложной задачей. Элиза не могла до конца поверить, что люди способны на жестокость, которой пугают ее детей, но подчинялась воле вожака и своей пары, следуя за ним до конца. Люди настигли его стаю внезапно, когда Лаем уже решил, что находится в безопасности. Несколько оборотней, на тот момент находившихся в человеческом обличии, погибли первыми. Остальную стаю гнали к опушке леса, окружая со всех сторон. Лаем чувствовал ловушку, поэтому приказал пятерым сильным оборотням прикрывать их отход. Когда лес неожиданно закончился, Лаем понял, что совершил огромную ошибку: на окраине их ждала обезумевшая от ненависти толпа: вооруженные кто чем попало — вилами, кольями и факелами, слепящими после темноты леса. Теперь стаю окружили с четырех сторон, и бежать стало некуда. Толпа наступала, оттесняя Лаема от остальной стаи, определив его, как вожака. Очень скоро в окружении оказалась Элиза и дети. За плотной людской стеной Лаем не мог разглядеть их, но слышал их даже через сбивающие с толку крики толпы. Он видел, как металась по кругу его Элиза, жалобно скуля. Она не хотела нападать на людей, а Лаем видел их обезображенные от ненависти лица, словно эта волчица лично загрызла их детей. Она погибла первой. Люди напали на нее со всех сторон с вилами и копьями. Ее предсмертный, полный боли вой едва не лишил Лаема рассудка. Вскоре за одним воем последовал второй, потом третий… Люди убили всю его стаю, не пощадив даже детей. Отчаяние охватило сердце Лаема. Теперь, когда ему уже нечего было терять, он бросился на ближайшего человека, державшего самодельное копье. Заостренная палка с хрустом сломалась, упершись в ребра, а человек упал наземь с разорванным горлом. С обеих сторон на волка посыпались удары. Заостренные вилы легко протыкали шкуру, но не наносили большого вреда. Большей опасностью казались острые колья, оставляющие глубокие рваные раны, но Лаему в тот момент было все равно и на боль, и на свою жизнь. Он рычал, в отчаянии бросаясь на ближайших людей, до кого мог дотянуться. Убивая одного за другим, он пробивал себе путь к той толпе, что окружила Элизу. За считанные минуты погибли десятки людей, светлая шерсть густо покрылась кровью людей и его собственной. С оскаленной пасти стекали крупные багряные капли, а горящий ненавистью взгляд обещал смерть каждому, кто окажется у него на пути. Сбежать успели немногие — лишь пара десятков трусов, лишившихся силы и преимущества толпы. Они удрали при первой же возможности, оставив после себя лишь запах страха и позора. Лаем остался один среди множества трупов. Получив бесчисленное количество ран, он нашел в себе силы отыскать среди тел своих детей. Все они были мертвы, как и другие члены стаи. Последней он нашел свою пару. Она лежала погребенная под изуродованными телами своих убийц, на белоснежной шерсти уже запекались бурые пятна, в темноте казавшиеся почти черными. Раскидав тела, Лаем должен был убедиться. Элиза была мертва, как и дети, которых она носила. Ту ночь оглашал скорбный вой, наполненный болью и отчаянием. Пока не взошло солнце, Лаем пел прощальную песню тем, кого обещал оберегать, но так и не смог сдержать обещания.***
Даже спустя восемьсот лет Лаем помнил тот кошмар, словно он произошел вчера. Раны на его теле давно зажили, оставив после себя шрамы, служившие напоминанием о собственных потерях и о людской жестокости. Возможно, Богиня решила дать ему еще один шанс обрести счастье. Эмбер появилась в его жизни совершенно неожиданно, когда он уже давно смирился со своим одиночеством. Он сразу понял, что она его Истинная, но все равно боялся напугать, ведь она всего лишь человек. Она ответила ему на первый поцелуй. Лаем тогда сильно рисковал и едва не выдал себя перед ней. Но от зоркого взора охотника не укрылось ничего, и этот поцелуй стал роковым. Теперь же, спустя два долгих дня, Лаем ни о чем не жалел и точно знал, что Эмбер его не боится. Более того, она испытывает к нему то же влечение, сегодня он хорошо это понял. Жаль только, что она не может быть обращена. Он очень хотел снова завести семью, жить в лесу со своей стаей. Скорее всего, детей им завести удастся, но какими они будут? Лаем не слышал, чтобы ведьмы рожали от оборотней. При мысли о детях на сердце Лаема потеплело. Определенно, их должно быть больше трех, но это всего лишь вопрос времени. Детей должно быть много, как минимум семь. Да, семь — в самый раз. Раз Богиня дала ему еще один шанс, то он его не упустить и будет бороться за свое счастье. Изучая заповедный лес, Лаем нашел внушительных размеров берлогу, которая находилась под высоким пригорком, почти незаметная, заваленная старыми ветками и листвой. Похоже, раньше здесь жил медведь, но уже много лет никто, кроме мелких животных, сюда не заглядывал. Для крупного волка места здесь было более чем достаточно. Поблизости обнаружилась и небольшая речка, куда сходились звери на водопой. Не верилось, что вблизи столицы сохранилось такое место, которое смело можно назвать Раем. Не оскверненные людьми такие большие территории — казалось, такого просто невозможно добиться. Видимо, колдун делал для своих подопечных куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.***
Нажимая на кнопку звонка, Дрейк уже догадывался, что его опять ожидает «радушный» прием. Он, конечно, не говорил, во сколько придет, да и вообще не говорил о сегодняшнем визите, поэтому уже во второй раз приходилось будить Эмбер и сообщить ей о своем неожиданном появление. И это в три-то часа дня! Неужели она не успела восстановить свои силы с прошлого раза? Хотя, у всех процесс проходит по-разному. Если магия у нее неразвитая, в чем Дрейк сам убедился, то времени ей наверняка требуется больше, чем другим. А иначе, как еще объяснить, почему она так долго спит? Разве что ночь была бессонной из-за кошмаров… Нет, это исключено — его защиты должно хватить еще дня на два, и сегодня он собирался восстановить ее. Сегодня ему опять предстоит много работы, конца которой пока не видно. Он слабее того чернокнижника и не может справиться даже с его энергетикой, что уж там говорить о самом человеке. Со всей этой беготней из-за оборотня и охотников Дрейк пропустил два дня, которые теперь придется наверстывать. «Тебя когда-нибудь погубит эта девчонка», — прозвучал в сознании голос Иана. «Я сам решу, что мне делать!» — осадил его Дрейк, не желая слушать дальнейшие возражения и убирая руку с кнопки звонка. — И что тебе не спится, Дрейк? — вместо приветствия сказала Эмбер, сразу разворачиваясь по направлению к ванной. — Я редко когда сплю до середины дня, — Дрейк улыбнулся, видя реакцию Эмбер — она округлила глаза в удивлении в неверии, смотря на настенные часы. Те, к сожалению, были на стороне Дрейка. Эмбер что-то тихо процедила себе под нос и закатила глаза в потолок, скрываясь за дверью ванной. Дрейк же без опаски прошел на кухню, по-хозяйски размещаясь за столом. В последнее время он бывает в этой квартире даже чаще, чем у себя дома. Что в принципе объяснимо, потому что ему не очень-то хочется туда возвращаться, ведь там его никто не ждет. — Мне кажется, что я превращаюсь в медведя! — заявила Эмбер, появляясь на кухне, где на столе ее уже ждала чашка кофе. Дрейк осмотрел ее изучающим взглядом, старательно пряча улыбку. — Я не это имела ввиду! — она всплеснула руками, понимая, на что тот намекает. — Я уже сплю, как медведь зимой и мне совершенно не нравится, когда меня будят. — Хочешь, чтобы я вообще не приходил? — флегматично спросил Дрейк. Реакция на его вопрос последовал та, что надо, но все же он боялся услышать положительный ответ. — Нет. Лучше уж заходи без звонка. Мне все равно уже от тебя нечего скрывать. — Тебя еще не напрягает мое постоянное присутствие? — на всякий случай уточнил он, чтобы не показаться слишком назойливым, особенно сейчас. — Странно, но нет. Я как-то об этом не задумывалась даже, — она пожала плечами, отпивая из чашки еще не остывший кофе. — Я тебе всегда удивлялся, почему ты меня не боишься? — Наверное потому, что ты мне не давал повода, — она облизнула нижнюю губу, которая со вчерашнего дня немного припухла, а посередине осталась небольшая ранка. — Я раньше думала, что это только твои понты, но вчера сама убедилась, что тебя даже большие страшные оборотни боятся. — Когда это я понтовался? — неподдельно удивился Дрейк, добавляя голосу нотку обиды. — Да я еще многое о себе не рассказывал и не собирался производить на тебя впечатление… Ну, разве что чуть-чуть, — добавил он, улыбаясь. — Будем считать, что у тебя получилось, — улыбнулась в ответ Эмбер. — Так, что ты придумал на сегодня? Куда мы отправимся на этот раз? — Сегодня… — он сделал паузу, задумчиво смотря куда-то в потолок. — Сегодня ты совершишь увлекательное путешествие по собственному сознанию. — Что там увлекательного? — весь позитивный настрой Эмбер быстро испарился. — В прошлый раз у меня ничего не получилось. — Не все сразу. Аньесс и Илейн сказали, что ты делаешь успехи. Продолжай в том же духе, и ты достигнешь своей цели. — А я-то думала, что мы отправимся куда-нибудь на природу. Я хотела увидеть Лаема. — Его увидишь в другой раз. Дай ему хотя бы пару дней освоиться на новом месте. А ты пока сосредоточься на своей основной задаче — сейчас для тебя это важней. Дрейк говорил спокойным, но твердым голосом, не приемлющим возражений. Он понимал желания Эмбер — сейчас ей хотелось оказаться рядом с Лаемом, а остальное ее мало волновало. Если дать слабину и пойти на поводу у ее желаний, то она совсем забросит учебу, да и Дрейк перестанет быть ей нужен. Этого он пока не мог допустить. Перед тем, как погрузить Эмбер в транс, Дрейк провел для нее небольшой «инструктаж», что ей лучше делать, когда она снова будет пытаться пробить стену к своему подсознанию. Конечно, интуитивно она и сама догадалась бы, разобралась, что к чему, и в данном случае лекция Дрейка имела цель совсем иную. Он пытался сконцентрировать ее внимание на главном, чтобы она сосредоточилась, отвлеклась от мыслей о Лаеме. Старая схема работала безотказно, и уже через час Эмбер погрузилась в транс. Со стороны могло показаться, что она просто спит, но Дрейк знал, что это не так. Она не задавала вопросов, уже зная, что должна делать. А вот Дрейк напрягался все сильней с каждой минутой. Восстановив защиту Эмбер, он понял, что атмосфера в комнате начинает давить на него все сильней. Пока на нем тоже стояла защита, но скоро придется ее снять. Чернокнижник не желал отпускать свою жертву и, чувствуя неладное, хотел вернуть ее себе. Очень скоро терпеть возрастающее напряжение оказалось невозможным. Дрейк сел на кровать рядом с Эмбер, скрестив под собой ноги, сделав глубокий вдох, сосредотачиваясь на другом уровне восприятия. Увиденная картина заставила его ужаснуться и содрогнуться всем телом. С его губ сорвался тихий стон, когда он увидел, что некогда очищенную наполовину комнату теперь густо заполняет непроглядная чернота, напоминающая гнилостную слизь. В этот раз энергетика чернокнижника вела себя через чур агрессивно, пытаясь атаковать и его, и Эмбер. Невидимый ореол защищал их от невидимой угрозы, но под таким давлением долго ли он продержится? Среди непроглядной гнилостной массы Дрейк с трудом отыскал остатки своей энергетики — жалкие остатки темно-синего цвета стремительно погибали под напором более сильного соперника. Очень скоро их не станет и защищать будет нечего. Нужно срочно что-то придумать, чтобы избавить комнату от негативного воздействия, но в данный момент Дрейк мог лишь принять удар на себя. Сделав еще один глубокий вдох, он снял с себя защиту, приготовившись к нелегкой борьбе. Враждебная энергетика моментально накинулась на незащищенную жертву, атакуя все яростней. Дрейк позволял этой энергии проникать в себя, тут же уничтожая, но то, что он возвращал вместо нее, тут же исчезало в гнилостном море. Борьба явно шла не на равных — чернокнижник плотно обосновался здесь и чувствовал себя хозяином положения. Спустя несколько минут отчаянного противостояния по вискам Дрейка начали стекать первые капли пота. Все его лицо покрылось испариной, а силы стремительно таяли, не принося видимого результата. Дрейк опустил голову, позволяя поту стекать вниз, а не в глаза. Он старался дышать глубоко и ровно, не сбивая дыхания, только давалось ему это все трудней. Руки, сжатые в кулаки, тряслись от напряжения, а сам он думал лишь о том, как бы ему продержаться хотя бы еще немного. Ведь не может же эта гниль постоянно находиться в активном состоянии. Но ему катастрофически не хватало сил, чтобы справиться даже с этой задачей. Сейчас он видел только один выход, опасный для него, но иного выбора просто нет. Перенаправив практически все жизненные потоки на магию, Дрейк оставил немного на поддержание жизненно важных процессов. Руки и ноги тут же онемели, тело перестало принадлежать своему хозяину, пока удерживаясь в вертикальном положении. Зато теперь у Дрейка появился дополнительный запас сил, благодаря которому он начал справляться с тьмой. Кажется, она даже стала менее агрессивной, словно начала сдаваться. Это был его шанс справиться с ней, несмотря на полуобморочное состояние. — Дрейк, ты из ума выжил?! — сквозь пелену сознания он услышал взволнованный голос, принадлежавший Ури. — Ты себя убиваешь. Остановись немедленно! «Уйди», — мысленно приказал Дрейк. Губы почти не слушались его, даже мысли текли вяло. — Ты меня не слышишь, что ли? — закричал Ури рядом с ним. — Ты себя губишь! — Я сказал, прочь! — Дрейк на секунду почувствовал прилив сил, позволивший поднять бледное мокрое от пота лицо. Синие глаза лихорадочно блестели, уставившись на брюнета. — Дрейк, ты… — Убирайся! — закричал он в голос. Ури тут же исчез. Дрейк хотел вернуться к очистке, но уже плохо понимал, что делает. Его организм начал борьбу за выживание, в первую очередь отключив мозговую активность. Попытки предотвратить неизбежное успехом не увенчались, и очень скоро Дрейк, чувствуя сильное головокружение, завалился на спину. Уплывающее сознание успело отметить, что с гнилью ему справиться не удалось, но она хотя бы вернулась к своему прежнему малоактивному состоянию, даже, наверное, стала чуть слабее. В этой битве Дрейк мог считать себя победителем, но какой ценой далась ему победа. Эмбер пока защищена — вот, что имело значение, а ему сейчас нужен только крепкий сон. И желательно, чтобы его никто не тревожил часиков тридцать.