Их ночь

      Кай дернул дверь их комнаты, но та оказалась заперта. Постучал. Ласа во второй раз вылезла из воды, хотела бы обернуться в простыню, но стук стал настойчивей, и, кинув ткань на кровать, открыла дверь.       Ярко-салатовые глаза с голубоватым ободком недовольно посмотрели на ухмыляющегося Сокола. Волчица посторонилась, пропуская Кая.       — Прикройся, бесстыдница, — Кайкен бессовестно рассматривал тело девушки, отмечая про себя её красоту, — Слишком самонадеянна: открываешь не спросив кто. Думаешь кроме нас с братом никто не вломиться сюда. И да, я сплю с тобой в этой комнате и на этой кровати. Так что будь добра, не оборачивайся зверем. Терпеть не могу шерсть.       Ласа не знала, что ответить на его слова. Ей то ничего, можно было и втроем спать в одной постели. Но это пренебрежение ее обликом волчицы, хамство с его стороны… Что он себе позволяет! Лицо Перевертыша начало меняться, появились клыки. Волчица была готова броситься на Сокола, оспорить его неправоту, но уверенный, ясный взгляд Кая, остановил её.       Сокол одобрительно хмыкнул. Кайкена позабавила эта вспышка злости Ласы. А он то думал, что девчонка покладиста, ведь со времени, когда путники покинули монастырь, Волчица не проявляла характера, подстраиваясь под братьев. Хорошо, значит она матереет.       Сконфуженная реакцией Кая, Ласа присела на край кровати. Кое в чем Сокол все же прав. Если это место не было бы миром дядюшки Сома, а обычным трактиром, то тогда осторожность была бы нужна. Вот только кто посмеет творить безобразие при демиурге?       — На самом деле, Кай… — Волчица, накинув простыню и слегка придерживая ее одной рукой, хотела объяснить про трактир и его хозяина, но Сокол перебил ее.       — Ты будешь одеваться? — Кайкен навис над Волчицей. Девушка манила своей красотой. Да еще и распаренная, в сползающей простыне… Тонкая шея, красивое лицо, манящие глаза… Сокол лишь на мгновение прикоснулся пальцами к её щеке. Так! Не расслабляться.       Кайкен резко отвернулся, понимая, что в любой момент может сорваться. Да, в человеческом виде Ласа прекрасна, но не получат ли Соколы по шее за растление Благословенного дитя? А Перевертыш им пока нужна, как и её связь с Церковью.       Вода еще не остыла. Кай наконец смывал с себя дорожную пыль и пот, при этом следя за Волчицей. Та сидела на кровати, все-таки получше укутавшись в простыню, и расчесывала гребнем мокрые волосы.       На Сокола девушка старалась не смотреть. Её сердце бешено колотилось с момента прикосновения Кая. Он никогда не делал так, не гладил ее лицо, словно спрашивая разрешения заняться с ней любовью и сделать Волчицу своей партнершей. А ведь до этого все упрекал или нейтрально разговаривал. Но как смотрел! Ласа пересеклась в Каем взглядом и её щеки покраснели. Ну да, он резкий, грубый, но… Волчица понимала, что отдалась бы ему безропотно.       Сокол ухмыльнулся. Да у малышки явно никого не было из мужчин! Может все же стоит исправить это упущение?       Магия, навеянная Сомом, все окутывала эту пару. Разумные мысли обоих уплывали прочь, и на смену им приходила похоть, страсть.       Мужчина желал её, истосковавшись по женщинам с осени. В монастыре Кай не распускал рук, и это вынужденное воздержание сводило его с ума.       Волчица желала стать парой этому самцу. Покорная, готовая отдаться избраннику, но неопытная она не знала как сказать о своих чувствах Соколу.       Ласа не заметила, как Кай вылез из ванны и голым подошел к ней.       — А простынь то нам дали только одну. Может поделишься? — Сокол вновь нависал над Волчицей, ухмыляясь. Как человек, привыкший доминировать. Как настоящий самец.       Если бы девушка шарахнулась от него, огрызнулась в ответ на такую наглость или еще как-то высказала свое недовольство, дальнейшего бы не произошло. Но на дворе была весна, и хотя день весеннего равноденствия давно прошел, желание зверя найти партнера все сильней бурлило в крови молодой Волчицы. И та потянулась к своему самцу.       Ласа попыталась лизнуть Кая в щеку, но Сокол увернулся, опрокинул Волчицу на спину и прижал ее руки к изголовью кровати. Разум окончательно покинул его, но все же не настолько, чтобы изнасиловать девушку. Поэтому Кай начал покрывать поцелуями ее тело, не только возбуждая партнершу, но и получая удовольствие от процесса прелюдии.       Какое превосходное тело! Никто из моих любовниц, мягкотелых пышечек, не был так хорош, как она. Небольшая грудь, тонкая талия. Вряд ли еще получится провести ночь с такой же девушкой.       Мягко спускаюсь губами по ее шее, мну холмики груди и наблюдаю, как она выгибается, стонет, шепчет мое имя. Улыбаюсь, наблюдая за этим. Волчца приоткрыла глаза, умоляюще посмотрела на меня. Как же хочется унизить ее, заставить просить продолжить, заставить говорить похотливые слова. Но нельзя. Нельзя так осквернять этот сосуд чистоты. Поэтому целую, прикусываю ее нижнюю губу. В ответ она пытается повторить этот фокус со мной, но я уже отстранился от её лица. Нет, малышка. Я люблю доминировать в постели.       Возвращаюсь к груди, ласкаю, целую. Отпустил ее руки и сразу маленькие ноготки впились в мою спину. Больно.       — Сейчас прекращу, если не перестанешь царапаться. — Немного угроз не помешает. Давление коготками (а по ощущениям это были они) уменьшилось.       Взял ртом маленький сосок, немного перекатил языком, и наградой мне стал протяжный стон. Руки заскользили по моей спине, оставляя, казалось, глубокие борозды. Тьма, да она не контролирует себя. Посмотрел на ее лицо — так и есть: частичное обращение. Тогда я просто заломил ее руки над кроватью и держал, пока Волчица не пришла в себя.       — Пожалуйста, — на глазах ее навернулись слезы, — не останавливайся.       — Ты мне так все мясо со спины снимешь. Еще раз так сделаешь, буду мучить, заставлю стать шлюхой, умоляющей всадить ей со всей дури.       Ласа только кивнула и закрыла глаза. Блин, не знаю, обиделась или нет. Тут с одной стороны безумно хочется овладеть ею, а с другой понимаю, что насильно нельзя ничего делать. То, что я уже ласкаю ее — преступление перед Божиней.       Так и навис над ней: одна рука на груди, другая держит запястья.       Она попыталась приподняться, захватить мои губы поцелуем, но я вновь прижал ее к кровати.       — Просто доверься мне. — Что еще можно было ей сказать? Что раз мне могут после этого оторвать голову, я хочу поиметь Благословенное дитя самыми развратными способами? Что хочу развлечься с ней, просто оттрахать, потому что давно не имел женщин?       Еще немного проигрался с грудью, обсыпал поцелуями живот. Отпустил руки. На этот раз Ласа не стала, словно кошка, драть мне плечи, а обняла, неуклюже поцеловала, прикусила за ухо. С удовольствием замычал, когда острые зубки добрались до шеи и прикусили там. Ладошки заскользили по моей груди, взгляд затуманился. Она облизнула губы, поцеловала ямку у ключицы, потерлась носом о шею. Да она просто повторяет мои ласки! Ну, давай посмотрим, чему успела ты научиться.       Перекатился на кровати увлекая Волчицу за собой. Теперь она сверху. Неловкие, неумелые ласки возбуждали, а когда малышка повторила тоже, что и я с ее грудью, то я понял — сдержаться при таком сложно. Чуть было не занял позицию сверху. Какого труда мне стоило сдержать свой порыв, знает только Божиня.       Ловкий ротик исследовал мое тело, чередуя ласковый язычок и зубки, пока не добрался почти до паха. А я уже давно готов к большему.       — Ласа! — Она недоуменно посмотрела на меня.       — Продолжай, — просипел в предвкушении особой ночи.       Ладошка, дарящая простому люду благословение, обхватила член, и она легонько дотронулась губами до ствола. Честно, я чуть не кончил, глядя на наш разврат, и понял, что надо брать дело в свои руки. Иначе быстро все кончится. А я хочу, чтобы Волчица хорошенько запомнила эту ночь и своего первого любовника.       Опрокинул ее, навис и запустил руку между ног девушки. Мокро, но этого мне мало. Я хочу, чтобы ты кричала от удовольствия.       — Если что, не сдерживайся. Пусть все знаю, как тебе хорошо. — Каюсь, в этот момент самообладание покинуло меня. Чем я думал в ту ночь — не знаю. Если бы то из присутствующих в зале прознал, как я развращал Благословенное дитя, меня бы убили на подъезде к Святограду. Но Божиня тоже женщина и ей не чужды, видимо маленькие человеческие слабости; или демиург Сом удружил — кто знает.       В общем, практики оральных ласк у меня не было. Знал, конечно, что отец любил баловаться этим с любовницей и поэтому только в теории представлял, что сейчас предстоит. И да, сам тоже не получал, но когда Ласа почти это не сделала… Божиня, как это прекрасно! Нет, Я не допущу, чтобы Волчица даже по незнанию опускалась до такого. Лучше потом поищу какую-нибудь шлюху, развлекусь маленько. Но для нее от чего бы мне не постараться? Мало кто из простолюдинок может похвастаться красивым телом, которое так и хочется ласкать и губами, и руками.       Провел языком от пупка, до светленьких волос, прикрывающих лоно, потом — по внутренней стороне бедра, вызывая дрожь девушки. Её пальцы судорожно комкали простынь, она пыталась отпрянуть, но я перехватил её за талию, поцеловал живот и прошептал: «Все хорошо. Так и должно быть. Не бойся, Это очень приятно.» и впился в шелку. Божиня, как она пахла! Словно обезумел, вылизывал все там, исследовал каждую складочку. Она металась, стонала, кричала, просила прекратить, пока не замерла, напряглась всем телом, прикусила нижнюю губу, подавляя крик. Явно это еще не все, она не достигла пика, но почти близка к нему. Откуда я это знаю? Почувствовал. Словно на мгновение её мысли пронеслись в моей голове. Пора.       Навис над ней, раздвинул широко бедра. Ласа не как не реагировала, только повиновалась. И резко вошел.       Какая же она узкая, как плотно обхватила мой член. Вышел и толкнулся еще раз и услышал жалобный скулеж. Она вся сжалась, на глазах появились слезы. Точно! Она же девственница. Идиот, как я мог забыть!!!       — Тише.Тш-ш. Все хорошо. — провел рукой по ее волосам, поцеловал. Ну прости, милая, дурака.       Безумно хотелось продолжить, но нужно было подумать и о ней. Пришлось целовать, шептать ей на ухо какую-то сопливую чушь и потихоньку девушка подуспокоилась. По крайней мере, когда я двинулся в ней, она не сопротивлялась.       Медленно мы возобновили соитие. Я старался двигаться так, чтобы поменьше причинять ей боли. Или мне казалось, что я делаю правильно. В любом случае, когда я начал возвращаться к прежнему пику, Ласа тоже стонала.       И вот я на грани. Все, не могу сдерживаться. В последний раз вхожу на всю длину члена и спускаю. И тут, следом за мной кончила и она.       Позже, когда оба пришли в себя, он лежал на спине, а она — на нем. Кай нежно поглаживал спину девушки. Волчица же водила пальцем по его груди, прислушиваясь к боли и необычным ощущениям. Сокол любовался её лицом, а рукой потянулся вытереть почти высохшую дорожку слез. Ласа потерлась щекой о протянутую ладонь и, улыбнувшись, снова потянулась к его губам. Кай осторожно перевернулся вместе с девушкой и, убедившись, что та не против, вновь занялся с ней любовью.