(Не)винный поцелуй

      Теплый вечер выходного дня медленно опускался на бурлящий и вечно живой Мадрид. Испанцы такой народ, они проводят большую часть жизни вне своих домов, собираются с друзьями в барах, чтобы поесть хамона, тортилью, других тапасов, запить все терпким красным вином из Риохи и очень громко обсудить все аспекты их жизни под крики других посетителей и гомон телевизора, который никто все равно не смотрит. Мадрид был сосредоточением шума, нескончаемого гула, ставшего уже частью менталитета людей, населявший Пиренейский полуостров. И стороннему человеку было не так легко к этому привыкнуть, ведь испанцы совершенно особенный народ.       Лука думал, что он привыкнет ко всему: к нескончаемому шуму, к необычайной живости и активности испанцев, к их режиму дня, к веселым и экстравагантным праздникам вроде Томатины, когда в конце лета люди высыпаются на улицы и устраивают настоящую битву помидорами. Особенно после Хорватии, где обстановка в то время никак не располагала к радостям, футболист думал, что в Испании он легко освоится и эта жаркая страна станет его вторым домом.       И отчасти так оно и было, влиться в новый коллектив и перенять традиции не составило труда. Язык учился не то что бы очень легко, но весьма стремительно — все в команде мадридского Реала прекрасно понимали, что испанский лишь с первого взгляда кажется простым, поэтому на ошибки они не обращали внимания, а акцент хорвата был лишь милым и отличительным атрибутом десятого номера. Но через несколько месяцев и этот пробел был восполнен, а за последующие года Луку Модрича стали считать коренным испанцем, несмотря на то, что он не был верующим или суеверным, что тоже было отличительной чертой испанского народа.       И все же если для мадридцев такой ритм жизни был привычен с пеленок — о чем вообще говорить, если даже младенцы умудряются спокойно спать в испанском баре, пока родители громко смеются с собеседниками — то для Модрича эта насыщенность порой перебор, и отдых от этого сумасшедшего темпа был необходим.       Именно поэтому его лучший друг и капитан пригласил Луку на выходные не в бар, а в свой загородный дом, до которого на машине всего час с небольшим. План был весьма прост: провести время в приятной компании друг друга со стейками и бутылочкой отменного вина из Аликанте, милого региона под Валенсией. Никакого шума города, никаких соседей, которые будут говорить так громко, что аккурат до одиннадцати можно будет узнать о них буквально все, никаких ярких огней, только два друга, тишина, свежий воздух и приятная теплая прохлада после дневной жары.       Они приехали уже ближе к вечеру: днем были привычные дела, на которые не хватало времени в будние дни, семьи, некоторые друзья, простые вольности, которые не всегда можно было позволить себе со строгим графиком, например, поваляться в постели подольше. Поэтому уже около шести Рамос заскочил за Лукой на своей новой машине и увез его. Никто не помешает, ни жены, ни дети, ни общительные соседи, только они вдвоем, в тишине и покое.       Как вечер планировался, так и протекал: по приезде они сперва отнесли продукты на кухню и, пока Лука доставал купленную тортилью, сыр, хамон и мариновал мясо для стейков, Серхио подготовил гриль и спустился в свой погреб за вином. Много времени это не заняло, они переместились на террасу с видом на небольшой лесок, весело перешучиваясь и общаясь обо всем на свете, где капитан Реал Мадрида приступил к приготовлению основного блюда, а Лука сделал какую-никакую сервировку «стола» и разлил вино по бокалам. Ужин обещался быть не самым полезным, но им позволялось время от времени баловать себя, в конце концов, они тоже люди.       — Когда там у вас сборы будут? — как бы невзначай спросил Серхио, припоминая, что у сборной Хорватии вскоре должен был состояться матч. Да и у него самого скоро должны пройти сборы, вот только на другой конец Европы ему лететь не надо. А Рамос слишком привык видеть своего друга подле себя, поэтому такие расставания он переживал в каком-то смысле болезненно.       — Через две недели, в субботу вылетаю, — отправив в рот кусочек картофельной тортильи, Лука запил его вином и замолк, пытаясь распробовать букет вкусов, — Хорошее вино… Ах да. Пересечемся с Иваном и полетим в Загреб.       — Это с Ракитичем-то? — в голосе явно прозвучали недовольные нотки, за что Модрич удостоил своего капитана красноречивым взглядом. Он прекрасно помнил, что Серхио совсем не ладил с полузащитником Барселоны, но не скажи он сейчас, потом будет хуже.       — Так проще, нас ведь потом автобус будет забирать, чтобы отвезти на базу, — невозмутимо ответил мужчина, — Примерно в то же время прилетит и Субашич, так поедем все вместе, — добавил он после паузы, зная, что это слегка успокоит капитана сливочных.       — Ладно, ладно, виноват, — неохотно буркнул Серхио, зная, как не любил Лука, когда он начинал ревновать. Тем более, что чаще всего поводом служил какой-то пустяк. Ну а что он мог, андалусийская кровь давала о себе знать, у мужчины был совсем не простой нрав не только на поле, но и в жизни, и как бы он ни старался контролировать себя, выходило не всегда. Однако Модрич видел это и относился с пониманием, за что Рамос был ему чертовски благодарен, — Просто непривычно, когда ты так далеко.       — Я тоже буду скучать, — широко улыбнулся Лука, дотягиваясь и касаясь пальцами широкой ладони.       Шезлонги, на которых они расположились, стояли близко друг к другу, поэтому, когда мужчина почувствовал теплое прикосновение, он опустил бокал с вином на пол, чтобы не мешался, а сам развернул ладонь, чтобы маленькая по сравнению с его рука утонула в татуированных пальцах.       — Это будет только через две недели, — будто самого себя успокаивая, пробормотал Серхио, медленно перевешиваясь через подлокотники, которые сейчас немного мешали, чтобы подарить своему Луките ласковый поцелуй, выражавший его нежную любовь. И, почувствовав, как в ответ к нему льнет хорват, оставляя на его губах вкус вина и закусок, что они успели съесть, мужчина в который раз ощутил себя счастливейшим человеком на свете.       Распаляющееся желание стало понемного замещать нежность, и легкий поцелуй начал приобретать более страстные нотки. Перенеся вес, Рамос склонился над Лукой, оперевшись о дальний подлокотник шезлонга и практически нависая над мужчиной. Не то что бы это было очень удобно, но подобное отходило на задний план. Как тут устоять, когда ты наедине с любимым человеком, и вас обоих обуревают чувства?       — Ох! — вырвалось из губ хорвата, и, опустив взгляд, Рамос увидел, как на белоснежной футболке растекается красное пятно от вина. Немного неосмотрительно со стороны защитника, он даже не заметил, что Лука не успел отставить свой бокал.       — Какая расточительность, — с фальшивой досадой и очаровательно хитрой улыбкой пробормотал испанец, выхватывая из рук Луки вино и ставя его под шезлонг, — Между прочим, таких бутылок было произведено всего сто штук в мире. А ты позволяешь себе его тратить впустую.       — Но согласись, в этом не только моя вина, — посмеявшись, ответил Модрич и слегка приподнялся, чтобы оценить ущерб, — Хм, футболку вряд ли получится отстирать.       А Серхио тем временем смотрел на пятно, что расползлось на груди, немного с левой стороны, и в его голове созрела идея, полностью соответствовал его настроению: игривая и немного пошловатая, но в то же время весьма чувственная.       — Привстань, — низким шепотом произнес испанец и сам слегка потянул наверх Луку, подхватив того за спину. Как только полузащитник подчинился, Серхио ухватился за футболку и немного сдвинул ее вбок, чтобы пятнышко оказалось около более чувствительного местечка, — Не пропадать же такому вину.       Прошептав, он прижался губами к груди мужчины, быстро находя через ткань рубашки напрягшийся сосок и смещая кусок с пятном именно туда. Слегка пройдясь по нему зубами, Рамос втянул ткань в рот, языком надавливая на бугорок. Рот наполнился послевкусием от вина, что пролилось на одежду, а руки чуть усилили хватку, почувствовав, как напряглось тело его любовника и грудь заходила ходуном от глубоких вздохов.       Лука тяжело задышал, и зарылся пальцами в правильную и прилизанную прическу испанца. Может дело было в самом вине, а может в сумасшедшей ласке, исходившей от Рамоса, но его вело, вело сильно, словно он выпил не полтора бокала, а всю бутылку. На шезлонге было не очень удобно, но он даже не чувствовал дискомфорта, потому что все ощущения сместились к тому месту, что ласкал губами его капитан.       — Чехо, — слабо прошептал хорват, прижавшись к нему, тем самым намекая, что пора бы сменить локацию.       Мужчина без лишних слов понял, чего от него хотели, а потом он резко подхватил под ягодицы своего Лукиту и направился в сторону спальни. Однако до нее добраться было не суждено, терпение было на исходе, и вот Модрич ощутил под своей спиной кожаную обивку дивана в гостиной. Жадные руки уже вовсю снимали с него футболку, но и сам полузащитник не медлил и расстегивал многочисленные пуговицы на рубашке Серхио. Порой Лука просто ненавидел его за такой выбор одежды, какой бы сексуальной и модной она бы его ни делала. Каждый раз мучиться с этими пуговицами порой было просто невозможно.       — Да черт, однажды я соберу все твои рубашки и сожгу к чертовой матери, — недовольно прошептал в поцелуй Лука, сразу после вновь вовлекая Серхио в поцелуй и наконец расправляясь с последней пуговицей.       — Лукита, я ведь и отшлепать могу за такие слова, — промурчал ему на ухо испанец, прервав поцелуй на мгновение, а затем припав к четко очерченной шее.       Втянув нежную кожу у перехода шеи в плечо, мужчина слегка помучил ее зубами, но несильно, чтобы не оставлять слишком заметных следов. Засосы он оставит в ночь перед отправлением Луки на сборы, чтобы никакие там Иваны Ракитичи и не думали смотреть в сторону его сокровища. Руки оглаживали грудь, теребили нежные соски, постепенно опускаясь ниже к пряжке ремня на джинсах, а руки, что сминали кожу на его спине и оставляли пока лишь легкие полосы, а не царапины, подначивали действовать чуть быстрее и даже слегка грубее. Он ведь прекрасно знал, что Лука хоть и любит нежность, но вперемешку с ноткой жесткости и горячности, присущей вспыльчивому нраву Серхио.       Звякнула пряжка ремня, и вот уже на полу оказались джинсы спустя минуту упорной борьбы. Со спортивками всегда было проще, не говоря уже о футбольной форме, которая стягивалась на раз-два. Но, с другой стороны, эта необходимость справляться с одеждой, которая порой не хотела подчиняться, распаляла лишь еще сильнее, настраивая на более горячий лад. Крепко обняв Луку, Серхио прижался к его бедрам своими и недвусмысленно потерся ими. Собственные штаны, конечно, мешали, но все равно почувствовать через ткань эрекцию партнера не составило труда, а ответный стон лишь больше ласкал слух, вынуждая действовать быстрее. В таких условиях очень тяжело держать себя в руках.       Шепча на ухо всякие пошлости, которые, вероятно звучали для Модрича как набор звуков, потому что в таком состоянии мозг отказывался воспринимать информацию, Серхио скользнул рукой ниже по подтянутому спортивному телу и задержался у кромки боксеров, дразняще-невесомо проводя кончиками пальцев по тазобедренным косточкам. Немного потомив ожиданием, мужчина запустил руку под ткань, нежно, но достаточно твердо сжимая в ладони член Луки. Шею опалил жар от сладкого стона, и мужчина несколько раз размашисто провел рукой по всей длине, наслаждаясь характерным звуком и извивающимся под ним телом. А уже через несколько мгновений он и сам застонал: он упустил тот момент, когда Лука своими ловкими ручонками расстегнул его джинсы и просунул руку вниз, даря Рамосу такие же приятные ощущения, что он ему.       — Провоцируешь, Лукита, — хрипло выдохнул мужчина, опуская голову и оставляя на груди яркий укус: такой в раздевалке придется постараться скрыть. Ладонь же продолжала ласки, порой немного спускаясь ниже у промежности, а потом возвращаясь обратно, — Черт… смазка в спальне.       С трудом заставив себя оторваться от Модрича, испанец сбросил невозможные уже джинсы и подхватил Луку за задницу, перебрасывая через плечо. На возмущенный крик он отвесил по ягодице громкий шлепок, а после оставил поцелуй, сменившийся укусом.       — Не бузи, — с хохотом мужчина быстро пересек весь первый этаж и вошел в спальню. Однако прежде, чем он опустил хорвата на мягкие простыни и одеяло, его «заложник» успел дотянуться до члена Серхио и крепко сжать, — Эй!.. Полегче, а то я так инвалидом стану.       — А ну опусти меня! — воскликнул Лука, на что Рамос исполнил его просьбу — опрокинув его на кровать, мужчина тут же навис над ним, не давая возможности даже отстраниться.       — Не советую даже пытаться меня перехитрить, сам ведь знаешь, что не выйдет.       Чмокнув в лоб полузащитника, Серхио потянулся к тумбочке, откуда достал тюбик со смазкой и пачку презервативов. Быстро выудив один, он зажал его меж пальцев и провел острым кончиком фольги по напряженному соску Лукиты, довольно наблюдая за тем, как изящное маленькое, но крепенькое тело выгнулось, а из груди вырвался жаркий вздох. Подразнив еще немного, он отложил презерватив и открыл смазку, выдавливая себе на ладони и размазывая по пальцам. Она была еще прохладная, но вскоре согрелась и стала более жидкой. Тогда мужчина опустил ладонь, скользя пальцами меж ягодиц Луки и чувствуя, как по ним пробегает табун мурашек. От вида хорвата, что раскинулся по ним, широко расставив ноги, жутко вело, а мысли улетучивались, оставалось лишь два желания: еще немного насладиться этим зрелищем, помучить их обоих в предвкушении и взять своего любовника поскорее, подарить ему всю свою любовь и огонь.       Но нужно было еще немного подождать, подготовка весьма немаловажный этап, а, учитывая размеры капитана Реал Мадрида, он был просто необходим. Не разрывая зрительного контакта, мужчина острожно начал проталкивать первый палец. Ему всегда нравилось смотреть на лицо Модрича, когда он подготавливал его, а затем входил — именно тогда на лице отражалась настоящая палитра чувств, и это уже от одного этого зрелища можно было кончить. Вот и сейчас Серхио не отрывал взгляда, пока постепенно двигал указательным пальцем, с каждым толчком продвигаясь все глубже. Затем он начал осторожно выходить и уже с большим напором, имитируя толчки, двигать рукой, замечая, как влажные и припухшие от поцелуев губы подрагивают, чувствуя, как его хватают за руки, то ли прося остановиться, то ли прося еще. Так, расслабляя и растворяя в удовольствии, мужчина добавляет еще один палец, и кажется, будто его партнер этого даже не заметил. Лишь дыхание слегка сбилось, а глаза сосредоточенно закрылись от удовольствия. С закрытыми глазами все и правда острее воспринимается, и Серхио наклоняется, жадно срывая с губ сладкие стоны, пока подготавливает Лукиту к большему и добавляет третий палец.       Еще несколько минут чувственной прелюдии, и терпеть становится уже невозможно ни одному, ни другому. Почувствовав, как Модрич начал нетерпеливо двигать бедрами и громче постанывать, Рамос убрал руку и, взяв пачку с презервативом, зажал зубами краешек. Нарочито медленно он разорвал зубами упаковку и сплюнул фольгу, зная, как это заводит хорвата, хоть и совершенно непонятно почему. Но одного затуманенного страстью взгляду Серхио достаточно, чтобы так делать еще и еще.       Несколько мгновений ушло на то, чтобы раскатать резинку по горячей плоти, и вот мужчина вновь навис над маленьким хорватом. Он приподнял Луку за бедра, чтобы было удобнее, и почувствовал, как его поясницу уже обхватили ноги.       — Чехо…       Под этот шепот мужчина начал медленно проникать в податливое и горячее тело, чуть не задыхаясь от сумасшедшего жара и нежности голоса. Проникнув наполовину, Рамос резко подхватил Модрича и выпрямился, заставляя теперь уже хорвата самого опускаться. И тот делает это весьма охотно, не сдерживая стонов, что ласкали ухо мужчины. Когда он полностью опустился, Серхио хрипло застонал, содрогаясь от потрясающей узости внутри, и что есть силы стиснул Луку в объятиях. Подождав, пока они оба привыкнут, капитан начал небольшие, но сильные толчки, пока еще удерживая себя в руках.       — Вот так, Лукита, — разгоряченно шепчет Серхио, чувствуя, как его любовник начинает подмахивать бедрами, — Вот так…       Он подстраивается под темп, с каждым разом входя размашистее и сильнее и слыша потрясающую музыку стонов вперемешку с иными пошлыми звуками и хлопками ягодиц. Только в такой позе Лука может оказаться над ним и смотреть сверху вниз. И еще когда Серхио лежит, а его хорват сам скачет на нем. Но так неинтересно, да и хочется вечно сжимать любимое тело в объятиях, ласкать его грудь, спину, плечи, руки, сжимать до синяков ягодицы, кусать чувствительные ключицы. И он совершенно не чувствовал коротких царапин, что оставляли ногти Модрича на его спине. Уже потом в душе он почувствует их жжение под горячей водой, и это будет прекрасным воспоминанием о прошедшей ночи, а пока… А пока есть только Лука и его лицо, что закрыли нависшие и влажные от пота локоны.       Намотав их на кулак, мужчина позволил себе немного грубости и потянул назад, заставляя Луку запрокинуть голову. Пробежавшись поцелуями-бабочками по влажной шее, Серхио наклонился и уложил любовника на прохладные простыни, ускоряя амплитуду толчков и глубину проникновения. Вторая рука опустилась на возбужденный орган, тем самым заставляя Лукиту плавиться от наслаждения, словно меж двух огней и просить еще заплетающимся от переполнявших его чувств языком.       Чувствуя по сокращающимся мышцам, что его любовник уже на пределе, Рамос вновь зарылся пальцами в мягкие волосы и несильно их сжал, убирая пряди и открывая красное ушко. Вперемешку с хриплым шепотом он кусал и вылизывал мочку уха, дразнил языком шею, где находилось ушко, и спускался к подбородку, доводя Модрича до исступления и заставляя стонать громче и громче, пока резкий крик удовольствия и горячее семя в ладони не бьют по Рамосу будто ударной волной, заставляя его тело точно так же дрожать от сильнейшего оргазма. Глухо простонав, он замер, ожидая, пока это ощущение слегка схлынет. Ощущая, как тело под ним еще вздрагивает, мужчина осторожно покинул Луку и снял презерватив, кидая его в прикроватную мусорку. Пока еще он оставался в сознании, Серхио расстелил одеяло и утянул под него тяжело дышащего Луку.       — Чехо, — вымученным, но невероятно бедным и довольным голосом пробормотал Лука и мазнул губами по щеке любовника, — Черт… как жарко. В душ надо…       Серхио улыбнулся и, накрыв их обоих одеялом, прижал стремительно остывающее тело к себе, чтобы тот не дай бог не простыл.       — Спи, Лукита, — чмокнув в мокрый лоб хорвата, мужчина устроил голову на подушке, лениво почесывая голову хорвата, он знал, что Модричу это чертовски нравилось, — В душ с утра сходим.       Несколько секунд он чувствовал, как ресницы Луки еще щекотали его грудь, но затем это прекратилось, и Серхио понял, что тот заснул. Усмехнувшись, он еще немного полежал, перебирая мягкие локоны своего любовника, пока его самого не сморил сон.

***

      — Все-таки надо было сперва с вещами разобраться, а уже потом все остальное, — бурчал Лука, расхаживая по гостиной. Если свои боксеры он обнаружил в спальне, то за джинсами пришлось брести к дивану. А безнадежно испорченная вином футболка и вовсе на террасе валялась, где помимо нее находились обветрившиеся остатки еды и присохшее в бокалах дорогущее вино из Аликанте, — И что, прикажешь мне теперь без футболки домой ехать?       — А что, было бы весьма заманчиво, — довольно ухмыльнулся Серхио, облокотившись о косяк двери, — Ты вообще-то чертовски красивый, разве не знал?       — Я, конечно, понимаю, что в Мадриде жарко, но не настолько, чтобы я ходил по улицам без одежды, тем более после того, как ты наставил мне следов, — мужчина демонстративно почесал налившийся кровью укус на груди.       — Можешь взять какую-нибудь из моих футболок, мне не жалко, — пожал плечами Рамос, задерживая взгляд на соблазнительном отпечатке зубов.       Развернувшись, испанец лениво ушел в спальню, но быстро вернулся, держа в руках белую футболку с каким-то принтом. Подойдя к Луке, Серхио одел его, как ребенка.       — Тебе велико, — изрек мужчина, смерив взглядом Модрича.       — Еще бы, ты намного крупнее меня вообще-то, — улыбнулся Лука и, поддев краешек футболки у горла, подтянул его к лицу, — Пахнет тобой.       — Возьми ее с собой на сборы. Будешь надевать и вспоминать меня, когда будешь особенно скучать… А я оставлю себе вот это, — он наклонился и поднял запятнанную вином футболку, — И буду вспоминать, как мы с тобой угробили такое хорошее вино… но все-таки не сказать, что даром, — явно вспомнив прошлую ночь, испанец хитро улыбнулся и подмигнул.