Его ручной дракон

       Из его памяти пропадает несколько дней — Иккинг это прекрасно осознаёт, потому что выходил в море на драккаре несколько раз и понимает, что сейчас они идут в обратном направлении. Ему не позволено выходить на палубу и покидать каюту Гриммеля вообще. Сердце гулко стучит в груди, перекрывая шум, доносящийся сверху — команда моряков ловко управлялась с кораблём, несмотря на набиравшую обороты бурю.        Хэддок искренне надеялся, что она убьёт их всех.        В каюте, помимо него, больше никого нет. Подойти к рабочему столу Гриммеля нельзя, как и к двери, словно его пытались отгородить от чего-то, и внутри закипала злость. Его заперли здесь, как дракона в клетке. Хотя, если подумать, охотник именно так к нему и относился — как к дракону, нуждающемуся в дрессировке, чем тот и занимался, отдавая ему приказы и накачивая ядом смертохватов.        Иккинг сидит на кровати, поджав ноги к груди и охватив их руками, уткнувшись лбом в колени. Ожидание медленно съедает изнутри, заставляет нервно кусать губы и томно вздыхать, едва ли не вопить.        Гриммель возвращается, когда буря начинает усиливаться. Он ставит тарелку с приготовленным мясом и горсткой овощей на столик возле кровати и усаживается за свой стол, бросая краткое «ешь». Он спокоен и кажется расслабленным, но что-то внутри просто кричит о неправильности происходящего. Что-то не так. Но что?        Повторять приказ не нужно. Яд циркулирует по его венам, вынуждая взять тарелку и приборы и начать есть. Мясо отдалённо напоминает курицу, но жёстче и горчит, несмотря на подливу. Иккинг старается не концентрировать внимание на еде, которая с каждым кусочком идёт всё сложнее, словно само нутро подсказывает ему не слушать приказ. Невольная борьба с собственным же организмом заканчивается победой отравленной части разума, и пустая тарелка с тихим звоном опускается на столик. Юноша поднимает глаза на охотника, замечая, что всего секунду назад его взгляд был прикован к фигуре всадника.        — …что ты дал мне? — с опаской и дрогнувшим голосом спрашивает Хэддок, облокачиваясь спиной на стену позади себя. Он удивлён, что ему разрешено говорить, но на этот счёт ничего уточнять не стал.        — Не бери в голову. Иди сюда, мой маленький дракон, — Гриммель подзывает к себе, и Иккинг слушается, вновь ощущая знакомое тепло, обволакивающее разум.        Но юный вождь не встаёт рядом с охотником. Он садится к тому на колени, лицом к лицу, ноги по обе стороны бёдер, руки скрещены за спиной, и щёки мгновенно вспыхивают. Сердце в груди колотится как бешеное, перед глазам всплывает унизительная картина его извинений перед Гриммелем, однако встать с чужих ног он не может, и это лишь сильнее пугает его. Что произошло за эти дни?        — Как же мне нравится видеть этот страх в твоих глазах, именно так ты должен был смотреть на меня, когда я приходил забрать твоего дракона, — с нескрываемым удовлетворением тянет охотник, поглаживая пальцами веснушчатую щеку.        Иккинг чувствует пробежавшиеся по спине мурашки и прилив тепла, заставлявшего его тело расслабляться. Паника никуда не уходила, но он не мог кричать или начать отбиваться, оставалось лишь покорно сидеть на коленях Гриммеля и слушать его речи, терпеть прикосновения, от которых ведёт, и невольно ощущать счастье. Всадник пытается бороться, и ему кажется, что почти получается, когда он едва дёргается назад, но его тело лишь придвигается плотнее к чужому, и Хэддок жмурится от досады.        — Не смей прятать от меня взгляд, — Гриммель сжимает в руках каштановые пряди, и вождь подчиняется, открывая глаза, — а теперь вспомни всё, что я приказал тебе забыть.        Внезапная головная боль обрушивается на него, вскрик разносится по каюте, пальцы стягивают одеяние Гриммеля, пока перед глазами всплывают глаза Беззубика, полные страха и непонимания. Иккинг не чувствует обжигающие слёзы на своих щеках, зато ему кажется, что его ныне чистые руки перепачканы в тяжёлой густой крови ночной фурии. Волосы вновь стягивает чужая рука, заставляя посмотреть на пробирку с фиолетовой жидкостью на раскрытой ладони.        — Ты сделал это, мальчик. И заслуживаешь награду.        Всадник дрожащей рукой берёт флакон, прекрасно понимая, что с ним нужно сделать, чтобы избавиться от чувства пустоты внутри.