My spirit's sleeping somewhere cold

Джеремайе не лень приходить каждый день, разговаривать, задавать вопросы, убеждать поесть, объяснять, зачем, ради чего всё это, просить поговорить с ним, смотреть большими скорбными глазами, в которых радиацией сияет ненормальная, вывернутая преданность. Брюсу ему отвечать не лень, Брюс просто устал. От всего этого сумасшествия, от речей о судьбе и предназначении, от преступников, которым вечно что-нибудь да надо, от самого этого города, который можно, как Эвридику из Аида, за руку вести-вести из тьмы и всё равно потерять на полдороге. Сказал бы в целом — что устал от жизни, только жизни у Брюса Уэйна нет уже больше четырёх лет, есть только война, так что плен для него — в сущности, не трагедия, а благовидный повод впасть в анабиоз и хоть так отдохнуть. И не надо его спасать, спасибо большое, комиссар Гордон, Альфред, тебе того же. Дайте выспаться, в конце-то концов. Дайте побыть жертвой обстоятельств, от которой ничего не зависит, следовательно, которая и решать ничего не должна. Всё равно спасут, конечно. Вытащат, встряхнут, запустят снова моторчик в оловянном солдатике — шагай, не жалуйся, ты нужен Готэму, ты сам на себя это взвалил, никто не заставлял, просто обстоятельства так сложились, что больше, видимо, некому. Судьба, будь она неладна. Но это ещё не скоро. А здесь и сейчас Брюс — не солдатик, а кукла, шарнирная такая, как посадишь, так и будет сидеть и смотреть в пустоту стеклянными глазами. Он смутно догадывается, что Джеремайю это пугает — ну, насколько этого Джеремайю вообще что-то может напугать, — но здесь и сейчас Брюсу всё равно. Ушёл в себя, вернусь не скоро, делайте что хотите. Но Джеремайя только обнимает его за плечи и иногда — касается прохладными губами виска. К действиям Брюс безразличен чуть меньше, чем к словам, он закрывает глаза, подаётся в чужие руки, и так порой и засыпает в них — ему не страшно, бояться он и не собирался никогда. Однажды он проснётся, и тогда всем, кто подвернётся под руку, крепко не повезёт, но это тоже ещё будет не скоро. Точно не раньше, чем до одного сумасшедшего принца дойдёт, что спящих красавиц нужно будить немножко не так.