По стопам Гриндевальда или курить вредно

***

      Они одновременно вынырнули из омута памяти. Некоторое время все трое молча постояли у чаши, задумчиво глядя на туманную гладь жидкости. Каждый думал о своем, и никто из них не желал прерывать размышления сообщников. Спустя минуту Рудольфус молча направился к шкафчику, где всегда хранил лишнюю бутылку огневиски. В качестве запаса, разумеется. Алкоголизмом Лестрейндж не страдал. Хотя после Азкабана постоянно возникало желание напиться до беспамятства и слюнявых поцелуев. Но Беллатрикс быстро отучила благоверного от этой пагубной привычки и объяснила, что с ним будет, если он ослушается.       Открыв шкафчик, Лестрейндж схватился правой рукой за левое плечо, которое заболело очень вовремя. Именно в него попало режущее заклинание Беллатрикс, когда она просвещала мужа о вреде спиртного. Рудольфус хорошо усвоил этот урок. На всякий случай старший Лестрейндж покосился на жену и брата, которые, стоя у Омута памяти и все так же смотрели в него, словно что-то увидели. Поняв, что препятствий не наблюдается, мужчина вытащил три бокала на тонких ножках (иных почему-то не было) налил в них алкоголь, закрыл бутылку, вернул ее на место, после чего так же молча взял бокалы и, подойдя к родичам, протянул их им.       Оба удивительно синхронно приняли от сэра Лестрейнджа алкоголь и тут же одним махом так же синхронно осушили бокалы. Рудольфус приподнял бровь. Да, и это его еще пытались заклеймить алкоголиком. Какая жалость. Рудольфус решил не отставать. Он выпил огневиски и, отойдя к столу, поставил на него бокал. Если он разобьется, Люциус ему все моги заклюёт своим павлиньем клювом. Подарок бабушки сестры дедушки и бла-бла-бла… Ничего интересного в общем. — Ну, что скажете? — подала голос Беллатрикс. Видимо, хорошая выпивка привела ее в чувства. Рудольфус уже хотел что-то сказать со свойственной ему воспитанностью и вежливостью, но был опережен собственным братом, который плевал с Астрономической башни на воспитанность и вежливость: — Да, все-таки шикарный у Гриндевальда был кальян, — ухмыльнулся Рабастан. Руди переглянулся с женой, и они оба шикнули на волшебника. — Не ну, а что? Видели какие глюки вызывает? — Тебя больше ничего не смущает? — приподняла вопросительно бровь Беллатрикс. — Мне интересно, что он в него добавил, чтобы придумать такое, — продолжал как ни в чем не бывало болтать Басти. Рудольфус заметил, что бокал в руках Беллатрикс начинает опасно дрожать. Как бы он не полетел в лоб его брата. — А то, что авроры ведут себя неадекватно? Лишнее слово и сразу Авада, они других заклятий не знают? Даже, Пожиратели Смерти не так часто используют третье непростительное, — привел аргументы Рудольфус. Белла была с ним согласна. А вот Рабастан пребывал в странном возбуждении. — Да и вообще попахивает откровенным фарсом. Аврор грохнул девушку Авадой, и это словно подтвердило слова Гриндевальда, — продолжал рассуждать старший Лестрейндж, начиная ходить кругами по комнате. Он часто так делал, когда думал. — Да, подтвердило, и одновременно выставило авроров ублюдками, — продолжила мысль супруга Беллатрикс. — Они, конечно, всегда ими были, но чуть что так третье непростительное… Какие-то нервные они для такой работы, — говорил Рудольфус. — Хороший кальянчик, мне бы такой, интересные вещи можно замутить с его помощью, -бормотал Рабастан едва слышно. Руди потер переносицу, понимая, что теперь брата не отвлечь от этого кальяна. Будь он неладен. — А если аврор был заранее завербован, он должен был убить эту девушку, — предположила Беллатрикс. — Чтобы люди думали, что сторона Гриндевальда единственная верная… — Интересно, что он добавлял в кальян, чтобы достичь такого эффекта. Наверное, какое-то дурманящее средство, — продолжал свой монолог младший Лестрейндж. Рудольфус с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Моргана, ну и подарила же она ему брата, повернутого на развлечениях и гулянках. — Иллюзии Гриндевальда, конечно, хороши, и, что удивительно, вполне правдивы, но откуда он мог знать о грядущей войне? — нахмурившись, спросила Беллатрикс. — Тут два варианта: либо Геллерт был провидцем, что вряд ли возможно, либо очень верил в то, что говорит. — Не забывай, что это он развязал войну в мире магглов, — заметила леди Лестрейндж. — Да уж, хорош паршивец. Но откуда он мог знать про ядерное оружие тогда? Сейчас ладно, но почти семьдесят лет назад… Это представляется невозможным, — вздохнул Рудольфус, потерев переносицу. — Значит все же пророк, — заключила Белла. — Не верю, что он был им, Гриндевальд сильный волшебник, но точно не провидец, — возразил Руди, посмотрев в глаза супруги. — Может тогда в его рядах был пророк? — Возможно, но как он с точностью смог передать пророчество о будущем Гриндевальду? — вопросила леди Лестрейндж. — Омут памяти, — подал голос Рабастан, который все еще думал о таинственном черепе с трубкой. — Я понимаю, что он похоже накурился своего кальяна, словил глюки или получил пророчество от своего последователя-прорицателя, но я не пойму, как Гриндевальд распространил эти видения на слушателей, — проговорил младший Лестрейндж. Руди улыбнулся, хвала Мерлину, у Басти мозги все же были. Он, конечно, очень редко ими пользовался, но все же умные мысли в его голову иногда приходили. — Наверное все присутствующие были под каким-то заклятием или зельем, — предположила Белла. — Или тоже что-то успели покурить между делом, — хмыкнул Рабастан. — Ну или кальян был настолько мощным, что курил один, а накрыло абсолютно всех. — Мерлин, может ты оставишь в покое этот чертов кальян?! — взвилась Беллатрикс. — Темный Лорд поручил нам ответственное задание, мы должны были узнать, точно ли у Гриндевальда была бузинная палочка, а ты, как всегда, мешаешь… — Да спизд… тьфу спер он палочку, спер! — в тон невестке ответил Рабастан. — Спер? Тогда почему, когда его взяли в Нью-Йорке, у него не было старшей палочки с собой? — резко вопросила леди Лестрейндж. — Понятия не имею, может из-за конспирации, все же старшая палочка весьма приметная вещь, увидев ее, мракоборцы в миг поняли бы, кто скрывается под личиной Персиваля Грейевса, — отмахнулся Рабастан в своей обычной резкой манере. — Хотя эти недомракоборцы те еще идиоты… — Но в двадцать седьмом Гриндевальда переправляют в Англию, палочка уже была у него, странно это все… — проговорил Рудольфус, подходя к шкафчику, чтобы налить себе еще огневиски. Да уж, на трезвую голову в этом дурдоме не разобраться. Вопросов было много. Но наиболее важный из них: «Какого инферала абсолютно все фигуранты этой истории ведут себя, словно идиоты?!». У в голове у сэра Лестрейнджа был абсолютный бардак, он не соображал от слова совсем. — У меня другой вопрос. МАКУСА в 1927 решает передать опасного преступника в руки Министерства Магии Британии, какого черта они делают это ночью, в грозу, да еще выбирают для этого самый долгий и небезопасный метод — карету с фестралами? — продолжала искать не состыковки Беллатрикс. — Могли хотя бы дементоров захватить, чтобы ослабить подопечного, про трансгрессию и порт-ключ я вообще молчу… Нет, ну не идиоты ли? — Ко всему прочему, если Гриндевальд давно выбрался из заточения и даже успел где-то найти оборотку, какого Мерлина он нападает на карету, где якобы везут его самого? — наконец, налив себе выпивки, спросил Рудольфус. — Он вполне мог деру дать, а не устраивать бессмысленное шоу, еще Темный Лорд называется… — А что ты хочешь, брат? Он курил вообще-то, — попытался обернуть все в шутку Рабастан, но на него одновременно шикнули родственники. От двойного шипения сделалось дурно. — А этот флакончик с клятвой. Почему Гриндевальд, как полный идиот, носит ее на виду у всех? Спрятать не вариант? — продолжил как ни в чем не бывало сэр Лестрейндж. — Вообще вся эта история какая-то странная, особенно глуп и нелогичен способ созыва на собрание: черная ткань по всему городу, я понимаю, что магглы ее не видят, но про рядовых волшебников, похоже, все забыли. А аврорат в это время чем занимался? Страдал ерундой? Им же в открытую сообщили, где будет сходка, что мешало доблестным мракоборцам заявится туда раньше и понаставить ловушек? Нет же, они упрямо продолжают быть слепыми и глухими, — монологом изрекла Белла, задумчиво глядя на Омут Памяти. — Да они под шумок все обкурились, сцена на кладбище верное тому подтверждение, — махнул рукой Рабастан. — Особенно восхитило заклинание щита под конец сходки, какой недоделанный инферал его придумал? Палочки, мантикора их дери, в землю, еще бы в задницу их засунули, — в своей манере заявил он. Рудольфус от подобной метафоры поморщился, наливая себе еще огневиски, пока Белла не видит. — Так это ерунда по сравнению с тем, что наша дальняя родственница в лучших традициях Гриффиндора, непонятно зачем, пошла одна на великого волшебника, чего она хотела этим добиться? — спросил сэр Лестрейндж, отпивая из бокала алкоголь. Он пил и не пьянел, либо Белла предусмотрительно разбавила все спиртное в замке водой, либо его мозг был настолько убит увиденными воспоминаниями о славном тысяча девятьсот двадцать седьмом году, что огневиски уже было не на что действовать. — Не знаю… Но она разбила кальян Геллерта, и бедняга так расстроился, что убил тетушку Литу, — сделав жалостливую физиономию, проговорил Рабастан скорбным голосом. — Подумать только, ее убили из-за разбитого кальяна, ужасная смерть… — добавил он. — Так! Довольно! Давайте пересмотрим воспоминания завтра с утра, может что-нибудь да поймем в этом неадекватном дурдоме, — приказным голосом заявила Беллатрикс, понимая, что у нее уже ум за разум заходит с этой бузиной палочкой, мракоборцами и кальяном…. Тьфу ты, то есть Гриндевальдом.       Леди Лестрейндж вытащила волшебную палочку и, взмахнув ей, убрала Омут памяти в шкаф. Рабастан и Рудольфус направились к выходу из покоев. — Беллс, что мы в отчете для Повелителя напишем? — спросил Рудольфус у жены. Та замерла посреди комнаты с весьма уставшим видом, расследование ее утомило довольно сильно, точнее превратило ее мозги в варенную тыкву. — Что-что, — пробурчал уже из коридора Рабастан. — Что курить вредно, особенно кальян, — ответом ему послужило двойное шипение.