Вьетнам

Откровенно говоря, Клаус ненавидел оружие: ножи, клинки, колья, винтовки, пистолеты и старые револьверы — Клаус ненавидел всё это, потому что сэр Реджинальд Харгривз очень долго и упорно учил всех детей этим пользоваться. Но именно эти знания спасли ему жизнь во Вьетнаме. Клаус ненавидит ножи и точно не стал бы носить их на бедре, в отличии от Диего — Клаус-на-войне точит лезвие о лезвие и объясняет восемнадцатилетним мальчишкам, где находятся важные вены и артерии, по которым нужно резать. Это может спасти их жизни. Клаус ненавидит винтовки старых моделей, но может собрать и разобрать её за сорок секунд. Он вспоминает сколько недель отец учил его, лично его, разбирать и собирать абсолютно любое огнестрельное оружие, потому что он упрямился и был «самым худшем в классе». Сэр Харгривз заставлял его часами разбирать, чистить и собирать оружие; учил стрелять, на автомате считать патроны и не промазывать; учил прятаться, накладывать жгут и прижигать раны. Учил так, чтобы это не забылось спустя двенадцать лет разгульной жизни, никотина, наркотиков и алкоголя. Из всех солдат Клаус был самым подготовленным к резне и бойне, потому что его, чёрт подери, готовили к этому с детства. Однажды Дэйв спросил, кем был его отец, если уж научил всему этому — Клаус сморщился, отмахнулся и сказал, что отец был маразматичным мудаком и параноиком. Недалеко от правды, если честно. Дэйв не стал ничего спрашивать, решив, что отец Клауса был военным и жестко воспитывал сына. У многих образ Клауса: исколотые руки, тощее телосложение, гейские замашки и подкрашенные глаза (даже здесь Клаус нашёл чем их можно обвести) — никак не вязался с его фантастической живучестью, собранностью и шутками на поле боя. Серьёзно, кто, блять, шутит, когда над тобой свистят пули? Ах да, Клаус, мать его, Харгривз. Многие считают, что он контуженный или, ещё хуже, сумасшедший, потому что Клаус часто смотрит в пустоту и разговаривает с ней. Дэйв не спрашивает о подобном, потому что не хочет знать ответа, однако нескольких солдат это не остановило. Они спрашивали с раздражением, Клаус их всегда игнорировал, но однажды, когда убили половину их отряда, он ответил, что говорит с мертвецами. Говорил Клаус не в шутку и его нарекли чокнутым. Ещё один. Таких здесь много. Клаус говорит о будущем так, словно он видел это своими глазами. Он рассказывает, что в каждом доме будет цветной телевизор, а телефоны будут без кнопок и их можно носить в карманах. В будущем, описанным Клаусом, они победили, вернулись домой и стали героями. В будущем, которое с ностальгией вспоминает Клаус, нет обязательной войны. Ах да, а ещё конец света — но им это знать не обязательно, до него еще полвека и для начала стоило бы выжить здесь, а потом и в эру диско. Откровенно говоря, Клаус ненавидит убивать. Очень сложно быть убийцей, если видишь призраков, которые могут тебя преследовать — быстро надоедает. Однако, опять же, Клаус справляется с этим легче многих подготовленных солдат в его взводе. Не говорить же им, что и убивать он привык со своего счастливого детства. Никто уже не спрашивает кто такой Клаус и откуда взялся. Он — человек без прошлого, как будто бы его не существовало до этого момента. Он — разбирается в оружии не хуже их командира и знает как разминировать бомбу или мину (старик как в воду глядел, ей богу). Он — такой же солдат, как и все они, только с разговорами с пустотой и гейскими замашками. Клаус Харгривз был на вьетнамской войне и это был единственный раз, когда он готов сказать отцу спасибо. Спасибо, старик, что научил выживать.