he doesnt give fuck about me

Когда это началось Аксель не заметил. Просто в какой-то момент от любого прикосновения Максанса кожа начинала гореть. Просто от любого взгляда, направленного на него, сердце заходилось. Просто от любой капли внимания хотелось радостно кричать. Аксель не сразу понял, что произошло и почему. Но вот чувства Луки становятся идентичными с его. Вот, он чувствует себя, как никогда похожим на своего экранного героя. Он чувствует некую солидарность с Лукой в своих чувствах. Только у Луки счастливый конец, в отличии от его. Сначала и у Акселя есть надежда на свой счастливый конец. Они часто видятся с Максансом вне съемок, ходят в бары, зависают вместе в квартирах друг друга. Данэ-Фовель знакомится с собачкой Орьяна, которая легко приняла его и каждый раз радостно встречала его на пороге. Максанс с Убой настолько по-домашнему смотрелись вместе, что Аксель тихонько умирал внутри от умиления каждый раз, видя их вместе, у себя в квартире на диване поздним вечером, когда они собирались вместе выпить пива и посмотреть какой-нибудь помпезный фильм. Аксель не сразу осознал, но он учился всему с Лукой. Он начал понимать, что его чувства к Максансу идентичны чувствам Луки к Элиотту. Он не испугался этого. Он принял это как данное. Он был уверен, что ничего страшного не произошло. Максанс был рядом с ним минимум четыре дня в неделю, и хоть ему было бы мало проводить с ним даже каждую минуту каждого дня, он довольствовался и этим. Они часто созванивались и списывались. Им всегда было о чем поговорить и обсудить. Аксель мог поделиться с ним всем, даже самой глупой идеей, и он знал, что его выслушают, а где надо приведут все за и против. Максанс очень тактильный. Он всегда обнимал Акселя и эти объятия были самыми лучшими в жизни Орьяна. Максанс часто касался его во время разговоров или при просмотре фильма, во время волнующих его моментов, или когда что-то возбужденно рассказывает. Он трогал волосы Акселя, зарывался в них, накручивая пряди волос на пальцы. Часто говорил какие они мягкие и как они ему нравятся. В эти моменты Орьян чувствовал невероятное тепло и прилив сил, он чувствовал себя защищенным, чувствовал себя настоящим, живым. Он чувствовал себя счастливым с Данэ-Фовелем. И он даже представить себе не мог, что это может когда-либо закончиться. Он был уверен, что у него, у них, все будет хорошо, а внимание Максанса убеждало его в том, что все это взаимно. Им было хорошо вместе. Аксель знал это. Он видел и чувствовал это. Они так сблизились во время съемок, что Аксель представить себе уже не мог жизнь без Макса, без его касаний, слов, звонков и совместных прогулок. Но потом все изменилось. Аксель собирался признаться Максансу. Правда. Он глупо репетировал это перед Убой, чувствуя себя идиотом, каждый раз срываясь на неловкий смех, или в одиночестве перед зеркалом в ванной. Он хотел сказать ему, но почему-то каждый раз откладывал. А Максанс в это время начал отдаляться. Во время их совместных вечеров он все чаще уделял свое внимание телефону, а не ему. Аксель игнорировал собственные беспокойство и боль, которые начинали медленно стекать и копиться в грудной клетке. Было неприятно замечать рассеянность Максанса и теплый взгляд направленный на экран телефона. Аксель не рисковал и не спрашивал ничего на этот счет. Он боялся. Кажется, впервые, его уверенность в чувствах Данэ-Фовеля пошатнулась. Вся окрыленность от его влюбленности ушла, уступая место лишь ревности, какой-то глупой обиде и, начинающей сдавливать грудь и легкие, боли. Съемки закончились и Максанс все чаще начал извиняться и переносить их встречи, которые потом не происходили вовсе. От этого было больнее всего. Максанс стал дольше отвечать на сообщения и не всегда отвечал на звонки. Аксель чувствовал, как сгорает. Вся ситуация ломала его. Все вокруг медленно, по-крупицам ломалось, а он просто смотрел и не мог понять, что с этим делать. Он был так уверен в нем, а в итоге, как только закончились съемки, они практически перестали контактировать. Он не понимал, что происходит и почему. Как они смогли так быстро вернуться к началу, когда были никем. Как так случилось? Что он сделал не так? Однажды, у них все же получилось встретиться. Максанс позвонил сам заранее и просил разрешение прийти. Конечно же, Аксель не мог отказать. Данэ-Фовель был как всегда невероятно красив, с этим творческим беспорядком на голове, в джинсах, отрывающих вид на тонкие щиколотки, и в белой свободной футболке. Он спокойно зашел в квартиру, как и сотни раз до этого, разулся, снял куртку и опустился на корточки, радуя Убу своим вниманием, что семенила рядом, радостно виляя пушистым хвостиком. Аксель чувствовал в этот раз не умиление, а жгучую боль. Ему казалось это последним днем вместе, будто сейчас тот переломный момент и никогда не будет, как прежде. Он чувствовал, что Максанс больше не пересечет порог его квартиры и больше никогда не будет играть так с Убой. Он знал, что этого больше не будет. Предчувствие, шестое чувство, неважно, он знал, что ничего не будет. Он был таким глупым раньше, когда верил в счастливый конец. После того, как Максанс уделил должное внимание собаке, он выпрямился и с широкой улыбкой и раскинул руки в стороны, приглашая его в свои уютные объятия. Аксель сделал шаг не сразу. Он не моргая внимательно смотрел в, прищуренные от улыбки, глаза Макса, пока его улыбка не начинала медленно угасать от непонимания. Но Аксель сделал этот шаг, оказываясь в лучшем для него месте в этом мире, но ощущалось это так, будто он добровольно нанизал себя на иголки. Запах и тепло окутали Акселя, он нырнул в эти ощущения, и это было прекрасно. Сегодня он сможет игнорировать свою боль. После болезненных, но в тоже время, самых лучших объятий, они, как обычно, отправились на кухню, дабы поставить чайник и определиться, чем они будут питаться этим вечером. Они делали вид, будто ничего не изменилось, но Аксель каждой клеточкой тела чувствовал напряжение повисшее между ними. Возможно, Максанс и правда ничего не замечал, а все напряжение исходило от самого Орьяна. Данэ-Фовель выглядел счастливым и возбужденным, чего не скажешь о самом Акселе, но он пытался делать вид, что все в порядке и пока у него это получалось. Макс о чем-то непринужденно болтал, выкладывая из рюкзака их любимые пирожные. Аксель от этого почувствовал себя только хуже. Расположившись на диване в гостинной, Аксель спросил чем они будут заниматься теперь, поглаживая Убу, что устроилась у него на коленях. Обычно, в присутствии Максанса, она от него не отходила, отчего Аксель притворялся, будто ревнует ее, скрывая все самые теплые чувства, которые охватывали его на самом деле. Видимо, она тоже чувствовал, что все выходит из привычного порядка. Она всегда чувствовала эмоции наполнявшие ее хозяина. И в следующее мгновение сердце Акселя разбивается. Он слышал звук битого стекла в ушах. Он чувствовал, что что-то произойдет, пытался морально к этому подготовиться, но, видимо, не успел. Максанс сказал, что у него появилась девушка. Он рассказывал какая она замечательная и прекрасная, какое у нее доброе сердце и что он обязательно их познакомит. Аксель не хотел с ней знакомиться. Он не хотел. Это делало ему больно. Сама мысль делала ему больно. Он задыхался. Он смотрел в одно точку на полу, переставая на мгновение гладить свою собаку. А Максанс продолжал будто и не замечая его состояния. Будто не замечая, как сидящий рядом человек в одно мгновение распался на атомы. Ему было плевать. Максансу было плевать на него. Всегда было плевать. От этого осознания грудь сдавило, а слезы начали наполнять глаза. Почувствовав это, Аксель быстро заморгал, отгоняя непрошенную влагу, и натянул улыбку, невпопад кивая. Он слушал, как Максанс встретил ее, как она покорила его своей улыбкой, как он добивался ее. Все это время. Аксель был уверен, что все будет хорошо, он был уверен, что все взаимно, но в это время мысли Максанса занимала другая девушка. Пока Аксель готовился к признанию в своих чувствах этому парню, тот завоевывал сердце девушки. Он не мог дышать, но он должен. Он должен убедить Максанса, что он искренне рад его новым отношениям. Аксель продолжает улыбаться, слушая Данэ-Фовеля, он продолжает гладить поникшую Убу, скрывая подрагивающие пальцы в ее пшеничной шерсти. Он хотел выть и кричать, но он только продолжал улыбаться, говоря, что будет рад познакомиться с Камиль. Максанс радуется этому, как ребенок и уверяет его, что она ему понравится и они поладят. Ведь ему было плевать на Акселя. Они знакомятся на вечеринке каста по поводу старта четвертого сезона. Аксель надеялся, что она будет не такой, какой ее описывал Максанс. Но все, что он о ней рассказывал, было правдой. Она была красивой, доброй, в меру скромной, и в то же время общительной. Она быстро влилась в коллектив. Акселя раздражало это и злило. А в руке кололо от воспоминания сломанной руки во время съемок. Он был в образе Луки, когда это произошло, он играл тогда, но сейчас, только сейчас, он понял Луку, как никогда прежде, понял каково это чувствовать предательство, боль и жгучую ревность. Хотелось сделать это снова, но разбить еще и вторую руку и проломить себе грудную клетку, лишь бы ничего не чувствовать. Камиль была рада познакомиться с ним, она поздравляла его с отлично прошедшим сезоном Луки, хвалила его актерскую игру, а Максанс стоял рядом с ней и счастливо улыбался, не отрывая от нее восхищенного взгляда. Аксель задыхался, все внутри него горело, пальцы подрагивали от раздражения и обиды. Он ненавидел всех в тот момент, а особенно себя. Он все придумал. Он придумал эту связь с Максансом, он придумал эту взаимность. Все было лишь его воображением. А Камиль была права насчет его актерской игры, раз все верили, что он рад знакомству с этой девушкой. Аксель продолжал улыбаться, смотря, как Максанс танцует с Камиль. Это была не их вселенная, это была не вселенная Луки и Элиотта, в этом мире Максанс не отрывает взгляда от своей девушки, он целует ее и не думает ни о ком постороннем в этот момент. Посторонний наблюдал за этим со стороны, вливая в себя очередную порцию алкоголя, желая утопить всю боль. Он смеется громче, чем обычно. Улыбается шире, чем обычно. Ведет себя глупее, чем обычно, раскидываясь шутками направо и налево. Он максимально показывает, как ему хорошо и весело, когда внутри него все разрушилось, развалилось, сгорело. Его сердце не прекращая кололо и больно сжималось. Все вокруг радовались, пока он умирал. Лука думал, что Элиотту плевать на него, но на самом деле плевать Максансу на Акселя.