***
Когда Мэтт оставляет его одного, Гарри еще какое-то время сидит за столом, абсолютно не двигаясь и тупо уставившись в одну точку. Этот тон, с которым Мэттью произнес те слова, Гарри хорошо его знает. Он знает, что скрывается за этим показным спокойствием. Бездна, готовая поглотить тебя без остатка. Скрытая угроза, от которой Гарри пробирает дрожь. Мэтт не был вспыльчивым, каким Гарри порой бывал. Да и то только с Мэттом — он раньше не замечал за собой склонности к истерикам, как Мэттью называл эти его вспышки. Как же сильно Гарри изменился за четыре года! Когда они только познакомились, он был уже довольно известной и узнаваемой личностью. В отличие от Даддарио, которого можно было назвать скорее начинающим актером, несмотря на несколько уже существующих проектов. Мэтт понравился ему сразу: веселый, общительный, шумный парень. С ним было легко. Они быстро сработались и подружились. Несмотря на разницу в возрасте, им было интересно вместе. Они были на одной волне, понимали друг друга с полуслова. Мэттью всегда смотрел на него с небольшой долей обожания, как смотрят некоторые фанаты. Гарри уже привык к такому и относился к этому философски и с долей юмора. Он понимал, что за этим стоят лишь дружеские чувства и уважение к его работе. Между ним и Мэттом никогда не возникало неловкости, даже после съемок первого поцелуя на свадьбе. Все было легко, без напряга. Они много работали над этой сценой, обсуждали в мельчайших деталях, много репетировали. И хоть у Гарри до этого не было подобных сцен с мужчинами, все прошло гладко и спокойно. И он в очередной раз убедился, как ему повезло с партнером. Он думал, что знает его… Пока все не полетело к чертям, после пьяного поцелуя на той гребаной вечеринке. Конечно, тогда Гарри особо не задумывался об этом, подумаешь, засосались с другом по пьяни, всякое бывает. Но потом это произошло снова в его номере на одном из мероприятий. И снова, уже на съемках. Постепенно им стало не хватать одних поцелуев и объятий. Не успел Гарри и глазом моргнуть, как они оказались в одной постели. И вот тогда он узнал настоящего Мэтта. Властного и сильного. Низкий, хриплый голос пробирал до дрожи, от взгляда потемневших бездонных глаз из-под густых длинных ресниц поджимались пальцы на ногах. В его крепких объятиях хотелось умереть, от его страстных поцелуев напрочь срывало башню. Гарри хотел отдаваться ему снова и снова. Это было так странно и незнакомо. Он никогда не чувствовал себя таким уязвимым, но понимал, что рядом с Мэттом хочет чувствовать себя именно таким. Это и пугало и возбуждало одновременно. О, как сильно это возбуждало! Он никогда ни к кому не испытывал такого влечения, даже к Шелби, хотя их отношения были довольно страстными. Когда они с Мэттом оставались наедине, и Гарри оказывался прижат к стене или к кровати, или к столу, да неважно к чему, он неизменно попадал в эпицентр этого урагана, этого стихийного бедствия под названием Мэтт Даддарио. И Гарри больше ни о чем не мог думать в этот момент, ему хотелось только одного — принадлежать. Принадлежать Ему. Они оба не особо заморачивались и никогда не обсуждали серьезно их связь, надеясь, наверное, что это наваждение пройдет со временем. Но время шло, и ничего не менялось, а становилось только хуже. Когда Шелби предложила пригласить Мэтта и Эстер провести с ними несколько дней на Бали, Гарри, конечно, согласился, да и было бы подозрительно, если бы он отказался. Им удалось побыть вдвоем только один раз. Мэтт был непривычно тихим и нежным тогда, Гарри редко видел его таким. И с самим Гарри творилось что-то странное. Он чувствовал непонятную дрожь, пропуская жесткие волосы Мэтта сквозь пальцы, в груди болезненно ныло, когда Мэтт перебирал его пальцы. Он чувствовал, как леденеет от ужаса. Это просто смешно. Он не мог влюбиться, нет. Это все море, солнце — вся эта романтическая хрень. Он был так зол на себя, и они впервые поругались тогда. Мэтт назвал его истеричкой, а Гарри послал его подальше и сказал, что с него хватит этого дерьма. Когда на следующий день Мэттью с Эстер улетели в Нью-Йорк, Гарри полчаса просидел в душе, смотря в стену, пытаясь осознать, что случилось с ним за эти три года. Он пообещал себе вернуться к прежней жизни, быть внимательнее к жене, отношения с которой были в последнее время немного напряженными. Они давно хотели завести детей. И Гарри решил, что сейчас самое время навести порядок в своей жизни. И все действительно было хорошо, ровно до того момента, естественно, как он вернулся на съемки. При первой же возможности, Мэтт ворвался к нему в трейлер и сгреб его в объятия, целуя и шепча, как он скучал. Гарри тогда стоило неимоверных усилий собрать всю свою волю в кулак и оттолкнуть его. Он старался не смотреть на него, когда говорил, что они только что узнали о беременности Шелби. Мэтт отстранился и, бросив тихое: «Поздравляю», вылетел вон из трейлера. Тогда Гарри показалось, что все действительно кончено, и он почти смирился, пока после очередной тусовки они не остались с Мэттом наедине и все не началось по новой. Они постоянно ссорились. Гарри мог вспылить из-за любой мелочи. После следовали жаркие примирения, а затем снова ссоры. Замкнутый порочный круг. И тогда же Гарри впервые в жизни познал на себе, что такое ревность. Настоящая, жгучая, удушающая. От которой хочется сбежать, закрыться, которая будто опаляет внутренности раскаленной лавой. Когда он видел Мэтта и Эстер вместе, все его тело как будто скручивало колючей проволокой. Он понимал, что это глупо, что он ничем не лучше — ведь он тоже женат, — но ничего не мог с собой поделать. Это было еще одной причиной для ссор. Их обоих это очень сильно выматывало, но не было никаких сил покончить со всем. Когда им объявили о закрытии сериала, это стало шоком для обоих. Что делать дальше, они не имели понятия. Пока шли съемки, они могли быть вместе, не вызывая подозрений. А теперь… Гарри как будто обезумел. Они виделись на интервью и мероприятиях, но побыть вдвоем никак не получалось. Он так сильно скучал, что хотелось содрать с себя кожу, лишь бы заглушить эту боль. Наконец, им удалось встретиться в Нью-Йорке на несколько часов. Мэтт снял для них квартиру в Бруклине. Они почти не разговаривали, провели все время в постели. Когда он ехал потом в аэропорт, ему казалось, что он буквально задыхается от охватившего его отчаяния. Они не виделись какое-то время, пока Гарри не выдержал и не организовал эту чертову поездку. В их распоряжении было две ночи и один день. Все было идеально, пока… Гарри зависает, глядя на пустой стул, на котором только что сидел Мэттью. Грохот из ванной вырывает его из оцепенения. Допив уже успевшее выдохнуться пиво, он встает и начинает убирать со стола посуду и остатки ужина. Он стоит босой на холодной кухонной плитке, когда моет посуду и думает о том, каким восхитительно волшебным был сегодняшний день. Они как будто действительно были счастливы. Впервые проснулись вместе в одной постели. У Гарри сердце выпрыгивало из груди при виде такого растрепанного, немного помятого и такого нежного утреннего Мэтта. Они плавали в море, загорали, нежились в гамаке после обеда. И занимались таким отчаянным и страстным сексом, несколько раз за сегодня, как будто предчувствуя что-то неладное. И этого было так мало, они словно никак не могли надышаться друг другом, практически не выпуская друг друга из объятий на протяжении всей ночи и дня. Закончив с последней тарелкой, Гарри выключает воду. Только сейчас до него доходит, что ему нужно пойти и лечь спать рядом с ним. Как это сделать и не сойти с ума? Остается надеяться, что Мэтт уже спит. Наконец, взяв себя в руки, Гарри гасит свет и отправляется в спальню.***
Мэттью успевает заметить прошмыгнувшего в ванную Гарри. В комнате темно, видно только силуэт. Прикрыв ненадолго глаза, Мэтт вздыхает. Сон все не идет. Дверь ванной открывается, Гарри ступает чуть слышно. Он подходит к кровати со своей стороны, снимает рубашку и ложится под одеяло. Одно на двоих. Воздух прохладный из-за включенного кондиционера, и Гарри, видимо, замерз, стоя на холодном полу в кухне, потому что он несколько раз вздрагивает рядом с ним. Мэтт поворачивается к нему. — Ты же замерз, иди сюда, — шепотом зовет он и приподнимает руку. Гарри двигается ближе и утыкается холодным носом ему в шею. — Гарри, ты как ледышка! Мэтт крепче притискивает его к себе. Гарри обнимает его за талию и прижимается своими холодными ногами к его. Они лежат так какое-то время, пока Гарри не начинает потихоньку согреваться. Когда Мэтта наконец одолевает долгожданный сон, он чувствует, как плечи Гарри начинают слегка подрагивать. Он собирается предложить накрыться еще одним одеялом, но тут ему на плечо падает капля, и он понимает, в чем дело. Сглотнув подступивший к горлу комок, Мэтт крепче обхватывает Гарри. Тот что-то бормочет шепотом, всхлипывая, Мэтт может разобрать только: «Мэтти…Мэтти…». Он держится из последних сил, не давая волю слезам. Он хочет быть сильным для Гарри. Ему всегда хотелось заботится о нем и оберегать, даже от самого себя. — Тш-ш, тише, малыш. Все хорошо… все хорошо… — шепчет он ему. Мэтт гладит его по спине, окутывая теплом и лаской. Зарывается носом в его лохматые мягкие волосы и глубоко вдыхает. Пахнет морем, солнцем, немного цитрусовым шампунем и чем-то еще едва уловимым, наверное, их общим запахом, потому что они провели этот день, практически, не отлипая друг от друга. Спустя какое-то время Мэтт замечает, что Гарри затихает и его дыхание выравнивается. Мэтт закрывает глаза.***
Гарри просыпается, когда Мэтт тянется к телефону, чтобы отключить будильник, но решает не показывать, что не спит. Мэтт легонько касается губами его плеча и уходит в душ. Успев задремать, в следующий раз Гарри просыпается, когда Мэттью уже одевается. Он изо всех сил борется с желанием открыть глаза. Покидав остатки вещей в сумку, Мэтт затихает. Гарри чуть не вздрагивает, когда чувствует легкое касание к своей ноге. Мэтт гладит его лодыжку кончиками пальцев сквозь тонкое одеяло и слегка сжимает его, всего на секунду. Гарри замирает и перестает дышать. До красных кругов жмурит глаза и сжимает пальцы в кулак под подушкой, практически до хруста. Черт знает, сколько проходит времени до того момента, когда слышится стук закрывшейся двери, но Гарри кажется, что он не делает ни единого вдоха за все это время. Он открывает глаза и судорожно выдыхает. Сделав глубокий вдох, он кладет руку на сторону, где спал Мэтт и сжимает еще теплую простынь. Он все еще чувствует его присутствие. Плечо слегка покалывает, в том месте, где он его поцеловал. Он все еще чувствует прикосновение его пальцев на лодыжке. Он все еще чувствует его внутри… Дыхание сбивается, и Гарри переворачивается на спину. Опять подступают проклятые слезы, и он садится на кровати. — Все, блять, хватит, остановись… Совладав с собой, он встает и начинает собираться. Приняв душ и одевшись, ставит рюкзак на кровать и запихивает в него вещи. Задумывается. Приходит в себя, когда вибрирует телефон, извещая о ждущем его такси, и только тогда понимает, что все это время пялился на смятую постель. Схватив рюкзак, выходит из дома, ни разу не оглянувшись.