Почему я не признался раньше?

— Шаст, — я негромко зову парня, когда захожу в гримерку и вижу его одного, сидящего на диване, — поговорить нужно, — опираюсь спиной о стену и смотрю прямо на него. Антон же наоборот не замечает моего присутствия и продолжает залипать в телефоне. Тогда мне пришлось привлечь к себе внимание не тихим «Шасту-у-ун, ты меня слышишь?». — Ммм? — он отрывает взгляд от экрана и, наконец-то, смотрит в мою сторону. — А, Арc? Прости, я тут историю интересную читал. Ты что-то хотел? — шатен откладывает гаджет в сторону и с интересом ожидает, когда же ему объяснят причину — почему отвлекли от важного и столь увлекательного дела. — Да… я… в общем, — ну же, Арсений, соберись! Что ты как тряпка!? —… поговорить нужно, — мысленно даю себя подзатыльник, потому что это совсем не то, что я должен был сказать. Больше конкретики, ну! — Это очень важно, — и снова не те слова. Парень изгибает бровь от удивления, и именно в этот момент я чувствую себя умственно отсталым. — Давай, — лаконично отвечает он, и я вижу, что напрягается. Конечно, если бы ко мне кто-то подошел, начал бы говорить про какой-то разговор, а сам бы и пары слов не смог связать — я бы тоже начал ожидать чего-то страшного. Но везде это «бы». — Давно хотел сказать… Я… — почему ты не можешь сказать эти слова!? Все уже давно решено, ну же, давай! — Ты мн… — у меня почти получилось сказать, но дверь резко открывается, и я отскакиваю в сторону и как раз во время, потому что слышится удар ручки о стену, где я стоял пять секунд назад. — Вот вы где! Расселись тут! Между прочим, перерыв закончился уже семь минут назад! Только вас все и ждут! Я, конечно, понимаю, что вы хотите уединиться, но не в рабочее время, пожалуйста! — да, Матвиенко появляется всегда очень и очень кстати. Такую речь обломал! — Да идем уже. Не истери, — хмыкает Шастун, поднимается со своего места и идет к выходу, бросает мне тихое «потом поговорим» и уходит. Что же, опять не сегодня… Чтоб вы знали, я уже давно хочу поговорить с Антоном . И, как вы уже поняли, «это очень важно». Однако, оказывается, что с человеком бывает очень трудно поговорить, особенно, когда даже не можешь предположить, какие последствия понесет за собой эта беседа. Сначала я просто тянул время, хорошо все обдумывал. Затем не мог решиться… а теперь вот меня уже в третий раз прерывают! Конечно, не всегда мой монолог начинался с фразы «Шаст, нам нужно поговорить», бывало и просто посреди общения с ним я хотел сказать эти слова, но меня обрывали. То телефон зазвонит, то фанаты налетят, то Матвиеныч перебьет. Все как будто говорит мне: «Арс, не стоит этого делать — будет только хуже». Может и правда не надо?

***

Рабочий день окончен. Я вваливаюсь в гримерную и сажусь на диван, прикрывая глаза. Вы даже не представляете, как я устал. Нет, не от работы даже, а от вечных мыслей, которые роем летают у меня в голове. Я не могу от них избавиться, но и смириться с их присутствием тоже н е м о г у. Когда в очередной перерыв ко мне подошел Тоха и спросил, о чем же я хотел с ним поговорить, то я лишь отмахнулся и попросил его забить — для себя решил, что ещё не время для этого разговора, раз сама судьба шлет мне знаки. — Так, Граф, не время киснуть! Поднимай свою задницу и пошли, — вот так сразу, без церемоний, начинает Серега, чуть ли не с ноги открывая дверь. Вот и откуда в нем столько бодрости? Я не понимаю. — Куда? — вяло отвечаю ему, нехотя разлепляя глаза. — Мне ну очень не нравится твое выражение лица… — Чтоб ты знал — оно никому не нравится! — фыркнул кареглазый, закидывая на плечо рюкзак, — вставай! Мы идем праздновать окончание съемок нового сезона. Ты забыл? — Не то, чтобы я забыл… просто не хочу, — хвостатый глянул на меня так, что по тело будто прошибло разрядом тока. — Ну… как не хочу, просто шучу! Ты меня сейчас взглядом насилуешь или пытаешься заставить ехать? — Будешь нести хуйню, то я выберу первый вариант, — хмыкнул Серый, — в общем, если через пять минут твоей величественной персоны не будет на улице, то пеняй на себя. И потом не говори, что я не предупреждал! — с этими словами он покинул комнату. Я простонал от безысходности, но судьбу решил не испытывать судьбу и именно поэтому стоял у входа в Главкино через четыре минуты. Там мы еще полчаса прождали такси, но все-таки уехали в кафешку, где обычно и проводим все свои пьянки. Все начиналось довольно-таки неплохо. Мы культурно выпивали, как всегда обсуждали недочеты, предлагали идеи по улучшению шоу. А вот потом начался полный трэш. К пьяненькому Сереженьке в голову пришла «гениальная» идея — поиграть в игру «Правда или действие». В принципе, таким же нам, поддатым вискарем людям, эта мысль показалась весьма интересной. В результате все решили рискнуть и согласились. Путем недолгой жеребьевки было решено, что первым начинает Димка, который был не рад такому исходу, но все же крутанул бутылочку, лежащую в центре стола. Провернувшись несколько раз по кругу, она остановилась на Оксане. — Правда или действие, Окс? —немного помешкав, она выбрала более безопасный вариант — правду. — Хорошо… Сколько ты весишь? — без раздумий спросил Позов, ловя на себе ошарашенные взгляды. — Что вы так смотрите? Уже и во время игры нельзя такое спрашивать у девушек? — Пф! Такое никогда нельзя спрашивать! — возмутилась Суркова, скрещивая руки на груди, и демонстративно отвернулась, — Шестьдесят килограмм. Доволен? — Вполне, — улыбнулся мужчина, — твоя очередь крутить, — кивком указал на пустой сосуд, и игра продолжилась. — Ага! Сережа, правда или действие? — Правда, — и вот очередной человек посчитал, что этот выбор лучше. А ведь сам предложил поиграть, а теперь боится рискнуть. — На какой вопрос ты бы ни за что не ответил? — На этот, — развел руками в воздухе Матвиенко, — а если подумать, то я бы не стал рассказывать о своих тайнах. — Ооо, ты сам выкопал себе могилу! — оповестил коллегу Павел, подмигнув тому. — Блять… После еще нескольких ругательств Сергея и смешков других бутылочка вновь пришла в движение и указала на Антона. Тот гордо выбрал действие, получая аплодисменты. — Спасибо! — встав и пару раз поклонившись, Шастун стал ждать своего задания. Знал бы он, каким оно будет — ни за что не согласился бы играть. — Поцелуй Арсения, — такая задача встала перед юношей. Повисло молчание. Я нервно сглатываю и смотрю на друга, мол «какого хрена ты творишь?». Но этот хвостатый мудак лишь улыбается и не смотрит в мою сторону. — Это явно перебор, Серег… Не буду я этого делать! — запротестовал зеленоглазый, буквально сжигая мужчину с его «гениальными» идеями взглядом. — Тогда будешь выполнять наказание — станешь моим рабом на неделю, — и на всякие «мы так не договаривались» кареглазый не обращал внимания. Антон не боялся, нет. Просто он не хотел этого делать по своим причинам. Но, немного поразмыслив, парень все же принял решение. Залив в себя еще парочку шотов, он подошел ко мне и робко прикоснулся к моим губам своими. Я забываюсь, впадаю в какую-то прострацию и не могу ничего предпринять, а когда прихожу в себя, то Шаста уже нет в помещении. — Сука, — не то про ситуацию, не то в адрес Сереги кидаю я и выхожу на улицу, где вижу отдаляющуюся высокую фигуру. — Антон, стой! — он останавливается, и я делаю то же самое, не знаю почему, ведь я еще был в метрах десяти от него. Тоха медленно поворачивается и смотрит прямо на меня и начинает говорить: — Арс, оставь меня одного, ладно!? — резко срывается с места, начиная перебегать дорогу. Мое сердце останавливается. Время вокруг замирает, а разум теряется. Ослепляющий свет фар. Лязг тормозов. Запах резины. Глухой удар. Тело падает на асфальт. На ватных ногах добегаю до дороги и присаживаюсь около Антона. Мне кажется, что это сон. Но кровь… она реальная. Сам Антон реален. И ситуация, блять, тоже реальная! — Тох… Тоша… Антон! Открой глаза! Ты не можешь умереть… Прошу, Антон, — я уже не контролирую своих действий и начинаю звать его в надежде, что он откроет глаза, скажет, что это все шутка, я его обниму и мы вернемся к остальным. Но он все так же лежит и, кажется, что даже не дышит. Я продолжаю говорить бессвязные слова, говорю, что все будет хорошо, глажу его по волосам. Так продолжалось до тех пор, пока меня не оттащили в сторону. Не знаю, кто это, но сил сопротивляться нет. Наблюдаю за тем, как санитары погружают в машину шатена, закрывают двери и уезжают. — Арс! Что тут случилось!? Арс! Арс!!! — меня трясут за плечи, но я не реагирую. Жестокая реальность, а не кошмарный сон. Это все взаправду. От осознания этого факта мне становится не по себе. Чувствую, что земля уходит из-под ног, в глазах темнеет. Я теряю сознание. Открываю глаза от яркого и противного света, который, как оказалось, просачивается в комнату даже через темные шторы. Сначала, я не понимаю где нахожусь, что вообще происходит. Вспоминаю какие-то отрывки: вот мы пришли в кафе, вот начали выпивать, вот Антон целует меня и… Резко вскакиваю на ноги, но тут же приземляюсь обратно на кровать. Сердце бешено стучит, грозясь проломить грудную клетку. Неужели это все-таки случилось? Или всего лишь сон? — Арс, наконец-то ты проснулся! Как чувствуешь себя? — на пороге появился Серега, сразу же засыпав меня вопросами. — Нормально… — почти и не вру, ведь кроме головной боли меня больше ничего не беспокоит. — Антон!? Что с ним? — взгляд Матвиенко тускнеет, и тогда я понимаю, что это и правда случилось. — Я как раз собирался к нему в больницу. Через двадцать минут выезжаю, — тяжело вздохнул он, уходя на кухню, а я начинаю судорожно натягивать на себя одежду, чтобы успеть. Буквально через полтора часа мы приезжаем к нужному зданию. Казалось бы, что спешить некуда, но я слишком быстро оказываюсь около стойки регистратуры, чем пугаю молоденькую мед. сестру. — Здравствуйте. Чем могу помочь? — спрашивает она, натягивая приветливую улыбку. — В какой палате находится Антон Шастун!? — А кем вы ему приходитесь? — Какая к черту разница!? — не выдерживаю я, но беру себя в руки и на выдохе произношу: — Лучшим другом. Девица немного напрягается, но начинает искать информацию на своем компьютере. — Извините, но кроме родственников к нему никого нельзя пускать, так что…. — Хотя бы скажите, что с ним! — прерываю ее я, сжимая кулаки. — Арс, не бесись ты так… Всю больницу на уши поставишь, — во время подоспевший Матвиенко успокоил друга, попросил его подождать на скамейке, а сам ушел в неизвестном направлении. Уже через несколько минут , за которые я успел выпить три чашки кофе, он вернулся и вручил мне халат, бахилы и шапочку. Быстро облачившись в этот медицинский прикид, мы направились к лифту. После поднялись на третий этаж и прошли в палату №325. Антон лежал на койке. Множество трубочек были подсоединены к его телу, а также аппарат, поддерживающий дыхание. Пищащий аппарат, показывающий сердцебиение и давление пациента и еще другие непонятные мне приборы. — Я попытаюсь узнать у врача, что с ним. Скоро вернусь, — тихо оповестил меня Сергей, направившись на поиски, а я остался стоять у входа. Страшно сделать даже шаг. Если бы не я, все было бы хорошо! Ничего бы не случилось… Антон сейчас был бы здоров. Подхожу к кровати, пересилив себя. Бледное лицо, подрагивающие веки… Почему именно он? Не нахожу ответов на свои вопросы, сажусь на край кушетки и беру холодную ледяную руку юноши. — Прости… Я должен был что-то сделать, чтобы такое не произошло. Должен был сказать те слова, которые так и не сказал… Должен был… Черт! Ты здесь сейчас из-за меня! — шепот превращается в крик. Я не могу так просто смириться с тем, что случилось. Не знаю, сколько времени прошло, но голос Сережи заставил меня подняться на ноги, наконец-то выпустив кисть Шастуна. — Врачи говорят, что он в глубокой коме… Они не могут ничем ему помочь. Остается только верить в лучшее, — выдавливает из себя кареглазый, буравя пол взглядом. Наверняка он винит себя в случившемся, ведь желание было его. Молча подхожу к другу и обнимаю его, а он меня в ответ. Чувствую, как по моим щекам сбегают слезы, в груди неприятно покалывает. Ничего с этим теперь не сделаешь, остается лишь смириться.

***

Открываю глаза и с грустью осматриваюсь. Надо же, я снова уснул в гримерной. Прошел год с тех пор, как Антон умер. Он пробыл в коме три месяца, после чего его состояние резко ухудшилось. Мы до последнего надеялись, что все стабилизируется, но в один день пропал и пульс. До сих пор перед глазами стоят его похороны, до сих пор виню себя, до сих пор не сказал те слова даже на могиле… — Так, Граф, не время киснуть! Поднимай свою задницу и пошли, — дверь открывается и на пороге появляется Серега, слишком бодрый, слишком веселый… Не он ли буквально неделю назад напился в баре, говоря, что виноват в смерти своего коллеги? — Что? — шокировано смотрю на него, а он на меня, — куда? — Как куда? Праздновать окончание съемок нового сезона! Ты чего? — я, конечно, смирился с тем, что к нам вместо Антона привели другого человека, но чтобы теперь каждый раз отмечать... — Никуда я не поеду, — почти рычу я , подрываясь с места. — Это уже выше моих сил, Сереж! Ты сам это прекрасно знаешь! — Арс… я не понимаю. Ты в порядке? — с опаской спросил Матвиенко и даже попытался проверить мою температуру, дотронувшись до лба, но я оттолкнул его руку. — Нет, блять, я не в порядке! Как ты можешь вообще? Год прошел, Сережа! Всего лишь год! Этого времени мало, чтобы прийти в себя. Этого Васю я еще через силу терплю, но сидеть с ним за одним столом не собираюсь! И вообще, я ухожу из шоу, — нервно начинаю скидывать свои вещи в рюкзак под охреневший и напуганный взгляд друга. — Ребята, кажется, что Арсений сошел с ума окончательно. Что делать? — позвал он остальных, а после обратился ко мне. — Какой еще нахрен Вася? Ты уже глотнуть где-то успел? Ну-ка дыхни! — Что тут у вас происходит? — подошел Димка и без особого энтузиазма заглянул в комнату. — Поз, ну ты же умный человек. Скажи, что спустя год, да еще и с Васей, эт… — Он бухой? — оказывается, что недостоматолог меня даже не слушал. — Походу… Он вообще еще больше неадекватный, чем всегда, — пожал плечами Серега, за спиной которого появился Шастун, который тоже поинтересовался происходящим. — Вот Антон меня точно поймет! Тох, хоть ты скажи, чт… — слова теряются, создавая ком в горле, холодный пот начал стекать со лба, тело онемело. Не чувствую ничего, кроме страха и непонимания, потерянности и боли… — Эм, что? — зеленоглазый повел бровью, сделав пару шагов вперед, — Арс, ты что призрака увидел? Если бы ты знал, что для меня это так и есть. — Ты… ты живой? — ничего другого я не смог подобрать в этой ситуации. — Конечно я живой! С чего это мне мертвым быть? Кажется, что тебе приснился кошмар, Граф… Давай-ка собирайся! Поедем тебя в норму приводить, — меня повели на улицу, где уже стояло такси. Я ничего не понимаю, поэтому молчу и пытаюсь утрамбовать все в своей голове. Мы вваливаемся в кафе и меня сразу же заставляют выпить парочку шотов, после чего я расслабляюсь и начинаю понимать, что все было дурным сном. Друзья рады, что я пришел в норму, да и сам я тоже этому рад, пока не начинается то, что началось… — Ребзя, давайте поиграем в «правду или действие»? — снова все, как во сне. И ребята соглашаются. И Дима первым начинает. И на Оксану бутылочка указывает. Я сижу и практически не дышу. Паника начинает охватывать меня. Что же делать? Это был вещий сон? Как все остановить? — Может лучше потанцуем? — предлагаю я, ведь никакой идеи в голову не пришло. — Да ладно тебе, Арс, весело же, — почти в унисон сказали они. Очень весело. Вы просто не знаете, что будет дальше! Крутит Сережа. Горлышко останавливается на Антоне. И снова это «поцелуй Арсения». — Это явно перебор, Серег… Не буду я этого делать! — запротестовал зеленоглазый, буквально сжигая мужчину с его «гениальными» идеями взглядом. — Тогда будешь выполнять наказание — станешь моим рабом на неделю, — и на всякие «мы так не договаривались» кареглазый не обращал внимания. Шаст вздыхает, выпивает очередную порцию алкоголя и направляется ко мне. Смотрю в его зеленые глаза, перевожу взгляд на губы. Была не была! Поднимаюсь, и сам притягиваю Тоху к себе, вовлекая в поцелуй. Он опешил от такого, распахнул глаза, а потом оттолкнул меня. С тихим «я курить» помчался на улицу — я за ним. — Антон, стой! — сердце колотится, а дрожь во всем теле не хочет униматься, но я все-таки смог перехватить его руку и крепко сжал ее на запястье. — Арс, отпусти. Оставь меня одного, — избегает взгляда со мной еще! Вот паразит! — Нет! Антон, послушай! Помнишь, я хотел с тобой поговорить... и не раз? — уверенный кивок. — Так вот, я хотел сказать, что ты мне очень нравишься! Я начал это осознавать после года совместной работы, — не могу восстановить дыхание. Мне кажется, что все мое тело отказывается функционировать. — В тебе сейчас говорит алкоголь, Арс, — как-то отстраненно отвечает юноша, вырвав свою руку. — Давай просто забудем всю эту ситуацию, ладно? — Нет, Антон, — тяжело вздыхаю. Вижу, что он разворачивается. Вижу, что едет машина. Понимаю, что это тот самый момент. Успеваю зацепить долговязого за капюшон и потянуть на себя. — Что ты, блять, дел… — затыкаю его поцелуем, транспорт проезжает мимо. Я спас тебя, Антон. — Я просто боялся, что мои чувства не будут взаимны. Я… Я... — начал он, оторвавшись от моих губ. — Ты мог погибнуть… снова, — ловлю на себе озадаченный взгляд, — в моем сне было все так же… Но ты попал под эту машину, три месяца пробыл в коме и умер. Я думал, что это правда, — замолкаю на несколько секунд, а после уверенно произношу, — я люблю тебя, Антон. — Спасибо, — благодарит он, видимо, за спасение, а после сам целует меня, но уже не так робко, как в моем сне, а чувственно, как будто выражает мне свою ответную любовь. Почему я не признался раньше?