Муж мой. Молчит

      У нее руки длинные, словно палки, и такие же загребущие. Тащит ими все, что плохо лежит, прячет по шкатулкам-ларцам и тихонько песенки напевает. У нее чешуя слишком острая, дети не хотят с ней играть, боятся поранить нежную кожу. Их матери шепчут им заговоры на мелкие царапки и качают головой, отгоняя прокаженную. Она следит за миром одним единственным глазом, второй навеки-вечные спит. Маменька причитает. Мерзкая, вся в отца, дочь несчастная.       Унари шипит, плюется ядовитыми словами, плачет желчью и заплывает под подушки, балдахины, одеяла. Юной русалке плохо и тяжело.       Только рога опять запутались в наволочке, и няньки спешат утихомирить горестные крики.       А позже море становится ее слугой. Позже ее начинают бояться. Любезничают, ах, мила-мила, солнце светит уже третий день, спасибо вам, уродливое отродье. Унари молчит и кутается в хагоромо сильнее. Ей чуточку скучно, тоскливо и в сказки про любовь уже не верится.       Так что, когда эта самая сказка настает, грозный страж не успокаивается и не радуется. Все так же бьется в всесильной ярости, проклинает и обещает сжить со свету. А наивный парнишка под ткань без зазрения совести заглядывает, чему-то своему улыбается, белесые глаза щурит и мурлычит такие приятные слова. Говорит, правда, что все сердце отдать не сможет, как бы не хотел, но что останется полностью забирай. И хоть растопчи.       Драконье дитя смотрит на него снизу вверх. Сильный, храбрый, хитрый и грозный. Интересный, так и хочется схватить руками-ветвями и спрятать у себя. А после можно и в простынях рогами застрять, лишь бы у мужа под боком.       Унари смеется, ладонями клыки прикрывая. Же~на. И весело ей, и танцевать хочется.       Только муж в водную гладь глаза змеиные таращит и молчит. На суше у него другая часть сердца, ее не разобьешь, а так по ночам русалке мечтается. Но Мизуки тогда расстроится, возможно даже заплачет. Унари думает, что у него-то здесь нянек нет, никто не успокоит.       И подплывает тихонько, кладет голову на жилистое плечо, переплетает пальцы, да целует на прощание. Змей смотрит на жену свою не мигая. Затем срывается, обвивает руками в кольцо, целует щеки, веки, нос, даже когда-то уродливую и острую чешую. На прощание прикладывает голову к животу, опять улыбается чему-то своему и уходит тихо.