Сквозь витражи

Темное от грозовых туч небо. Жалящий от вздымающегося ветра песок. Ледяной дождь, суливший только смерть. Сталлый мужчина стоит на краю обрыва, смотря на бушующее от наступающего шторма море. Его взгляд, тверд и серьезен, прикован к чему-то там, внизу. Ни слов, ни движений, ни действий. Тяжелая кольчуга свисает с уставших плеч, на позолоченных наручах, что узнали вкус битвы, выкована эмблема королевской семьи, рукоять серебряного меча выглядывает с залитых кровью ножн. Сильный порыв ветра откинул с лица мужчины темные маслянистые волосы, обнажив изувеченное шрамами лицо. С недавних ран все еще сочилась кровь. Его взгляд дернулся, а руки быстро потянулись за луком и единственной в колчане стрелой. Костяшки на левой руке побелели от того, с какой силой он сжимал дерево, тогда как локоть правой руки медленно отводил назад, сильнее натягивая тетиву. Настоящий охотник, он стоит там, затаив дыхание, готовясь в любую секунд выстрелить. И вот, когда грудь вздымается от глубокого вдоха, а глаза на мгновение закрываются, появляется оно… Чудовище, с черной, как сама ночь шерстью и зубами острее всех клинков. Охотник без тени страха направил свой лук прямо в морду твари и, вместе с выдохом, отпустил тетиву. Чудовище завопило и попятилось назад, издав ужасный, пробирающий до мурашек, рев. В глазу у него торчала стрела. С лязгом мужчина вытянул свой серебристый меч и приставил к шее твари. Охотник с такой ненавистью смотрел на, истекающую кровью, существо. В его глазах читалась победа. Исчадие ада в последний раз взглянуло на своего убийцу, и что-то в глазах недо-волка заставило воина ужаснутся. В последнее мгновение жизни, когда серебряный меч вошел меж ребер чудовищу он, совершив с последних сил удар, проткнул когтями кольчугу своего убийцы, смертельно ранив того. Звук сражения и боли перебил гром, а после — ничего. Тишина...

***

Я проснулся от собственного крика в мокрой от пота постели. Опять. После стольких лет. Этот кошмар снова меня мучает. Мои ладони сжаты в кулаки, зубы сцеплены, а глаза зажмурены. Мысленно повторяю себе, что это только сон, но чувство тревоги полностью поглощает меня. Я резко открываю глаза, а впереди темнота. Еще немного и страх завладеет мной. «Но так нельзя. Я ведь сильный!» звучит голос мальчишки в моей голове. Мой голос. Прикладываю немалых усилий, чтобы хоть немного выровнять дыхание, и когда наконец-то получается, встаю и, полагаясь только на память и инстинкты, дохожу до противоположного конца комнаты, одним рывком обнажая витражные окна с под тяжелых занавесок. Сегодня в небе сияет молодая луна, но ее света не хватает, чтобы осветить погруженный в мрак город, и дальше крыш дворца разглядеть ничего нельзя. Я всматриваюсь в тьму, ища тень, зацикливаясь на каждом шорохе, дрожа после каждого дуновения ветра. Иногда мне даже хочется увидеть их, монстров живущих во мраке, чудовищ, погубивших моих родителей. Но тьма, к сожалению, или же в радость, пуста. Мое тело пылает, и чтобы хоть как-то унять жар я осторожно прислоняю лоб к холодному стеклу, под руками все еще чувствуется шелковая ткань громоздких занавесок. Холод от моей головы почти мгновенно охладил мой пыл и отрезвил разум. Я сделал несколько глубоких вдохов, пока дрожь полностью не исчезнет. Руки плавно скользнули по дорогой ткани, и с легким ударом я облокотился об деревянную раму окна, напрягая плечи, отрываю свою голову от холодной прозрачной поверхности. Еще один глубокий вдох и стекло на уровне моего рта теряет свою прозрачность. Я зачаровано смотрю на запотевшее от моего дыхания окно, после чего опять задерживаю воздух в легких и поднимаю голову. Теперь, в отражении я вижу свое лицо, взъерошенные волосы, раскрасневшиеся щеки, слезу, что на подобии дождевой капли, скатывается по моему подбородку. Не могу оставаться наедине со своими мыслями, они угнетают меня, задев давние раны, освобождают эмоции, что были похоронены глубоко внутри меня. Это ужасно. Это больно. Это сводит меня с ума. Что, черт возьми, происходит? Почему я опять боюсь? Почему мне сниться этот проклятый сон?! Злость… Злость сменила страх и овладела мной. Мне хочется кричать, метать вещи, крушить мебель, но вместо этого я сделал нечто похуже, то, что поклялся больше никогда не делать, то из-за чего буду очень жалеть — я пошел к нему Я резко срываюсь и с грохотом открываю дверь. В коридоре холоднее чем в комнате, но значительно светлей. Огромные витражные окна пропускают достаточно света, чтобы увидеть портреты людей, соединенных между собой золотыми линиями, напоминающими ветви дерева. Этому гобелену больше 300 лет, и здесь запечатлены все члены королевских семей. Множество портретов королей, их жен, сыновей и дочерей выделялись яркими цветами на фоне серой стены. Некоторые с этих портретов уже давно выцвели, потеряли свой цвет, и сразу не скажешь кто на них изображен. Некоторые насильно испортили, исцарапав и изувечив изображение бывших правителей. Единственное напоминание о династиях, что когда-то восседали на королевском престоле Я словно в бреду. Взгляд затуманен, руки и ноги онемели, в голове твориться кавардак. Я не совсем осознаю куда иду и зачем… Я помню дорогу, все повороты и закоулки, рисунки на стенах и витражные окна. В голове непроизвольно возникаю, странные для меня, мысли, воспоминания, которые нельзя назвать ни радостными, ни печальными.Просто воспоминания с моего прошлого, с того времени когда я был полностью разбит и просто мечтал о конце всех своих мук, когда учился опять жить, нашел друзей и будущее призвание, когда впервые влюбился... И вот, я останавливаюсь перед, до боли знакомой, дубовой дверью. Заношу руку дабы постучать, но в последний момент останавливаюсь. Я опять боюсь, но теперь не за себя. Так и стою с занесенной для стука рукой. Я делаю ошибку и полностью осознаю это, я могу навредить многим, а себе еще больше, рискую судьбой другого человека и своей головой, в буквальном смысле. Но сейчас… Сейчас совсем не хочется думать о других, переживать за последствия. Сейчас я просто хочу то, что хочу. Я эгоистичен и упрям, я глуп и сам себе противен. Эта мысль злит и огорчает. Я впервые за очень долгое время чувствую так много. Опять испытываю страх, опять злюсь, опять чувствую себя одиноким, кинутым на произвол судьбы мальчишкой. Закрываю глаза и сцепляю руки в кулаки, когда чувствую в костяшках боль от удара об твердую поверхность. Громкий стук эхом отбивается от холодных стен. Я это сделал. Я нарушил клятву, когда-то данную себе, и это может разрушить все, к чему я стремился. Прошло уже больше минуты и ничего не происходит. Может я просто ошибся комнатой, а возможно, за теми дверями вообще никого нет. Какой же я дурак. Стою здесь, перед дверью человека, что чуть не довел меня до смерти и давлюсь слезами. Не могу даже представить, что он может быть с кем-то еще. Так трудно. Меня одновременно печалит и радует тот факт, что никто не открыл эту чертову дверь. Последние несколько месяцев быль чертовски трудными. Я старался обходить эту комнату, и избегать ее владельца, но здесь, в королевском дворце, это не просто. Вечные пиры и торжества на которых мы оба должны присутствовать, а еще хуже когда король вызывает меня к себе, приходиться позабыть о правилах этикета и смотреть в пол, дабы не видеть прожигающий взгляд опечаленных синих глаз. Слышится скрип старой двери и теплый воздух окутывает меня, свет от свечи заполняет коридор. Но того не хватает, дабы полностью осветить лицо парня, стоящего напротив меня. Маленький мерцающий огонек позволяет увидеть только очертания его острых скул, точеного подбородка и пухлых губ. Его глаза завораживают своей тьмой и только блики горящей свечи освещают синеву его очей. Кажется, напряжение между нами можно почувствовать физически. Никто не двигается, только невидный взгляд уничтожает меня, прожигает с середины. Я опускаю глаза на его руки и замечаю, что они дрожат. Что же я наделал.? Чувствую прикосновения холодных пальцев к моему подбородку, что заставляет меня поднять голову. Второй рукой, держащей свечу, он освещает мое лицо, уставшее и заплаканное. Прикрываю на мгновение глаза и касаюсь его руки, что держит небольшой шар огня. Самими кончиками пальцев ощущаю нежную, но очень холодную кожу. Он дрожит, я чувствую это всем телом. Его ледяная кожа причиняет мне некий дискомфорт, едва ощутимую боль. Такое чувство, что это не человек, какое-то страшное, неживое существо обвилось своими холодными щупальцами вокруг моей шеи, будто высасывает из меня все тепло. Я смотрю как огонь танцует свой медленный танец, как уменьшается и резко возрастает, стоит мне сделать неровный выдох. Но мой взгляд опущен к свече не потому, что маленький огонек так прекрасен, а потому, что мое лицо, подобно ей, пылает, выдавая смущение, а глаза стыдливо прячутся ото взгляда других, синих очей. Жгучая боль пронзает мою ладонь и палицы, заставляя инстинктивно отнять руку от огня. И не только моя рука дернулась. Свеча почти бесшумно упала на каменный пол, и мне открылась тьма, такая какой она есть, таинственная, манящая, интимная. Холодный ветер бродит по замку, отбиваясь от каменных стен, скользя по мраморным колонам, создавая мелодию ночи. Он пробирается в каждый угол, каждый закоулок. Он, подобно огню, медленно поглощает меня, залезает под рубашку, треплет волосы и тихо отнимает у меня жизнь. Во тьме не так страшно поднять голову, посмотреть в глаза человеку, которого когда-то предал. Лунный свет проходит сквозь огромные витражные окна, отражаясь теперь зелеными, синими и красными цветами на гобеленах и на лице парня. Он столь молод, и столь прекрасен, будто герой трагичной баллады о безответной любви, хотя, наверное, так оно и есть. Синий свет падает на его кудрявые волосы, и даже при таком освещении предельно ясно, что их цвет как и у золота, хранящегося здесь в подземельях. Он выглядит слишком идеально, слишком молодо и наивно, как принцы в детских сказочках: красив и добр. Но в реальной жизни все отнюдь не так, здесь будущей король должен обладать отвагой и бесстрашием, он должен внушать уважение и страх. Хотя и этот мальчишка не промах, люди к нему тянуться, он способен внушать доверие, привлекать людей не только своей внешностью, но и умом. И так было всегда, еще с раннего детства все нянички, учителя и прислуга умилялись с маленького принца, все кроме его отца. Мол уж слишком он открытый и дружелюбный. Но он таким родился и его не изменить, так же как и меня... Мы просто стоим в ядучей темноте, без слов и движений, только взимающаяся грудь давала понять, что напротив стоит живой человек. Столько мыслей сейчас в моей голове, множество вариантов действий. Я могу поступить эгоистично и с силой взять его, а могу попросту развернутся и уйти, хотя оба эти варианты эгоистичны, и в любом случае я сделаю только хуже. Резко парень, стоящий напротив меня скрещивает руки, но не в знак протеста, он старается хоть как-то уйти от злого холода, согреться. Теперь я пялюсь на его руки. Моя голова слишком плохо соображает, а конечности онемели, и единственное, что я могу сейчас делать— это дышать. Но и это вскоре у меня отнимает поцелуй горячих губ. Я прикрываю глаза наслаждаясь, но только мгновение. Мои онемелые руки ложатся на его плечи, и силой я оттаскиваю другого парня от себя, разрывая слишком нежный поцелуй. Мне сейчас ужасно больно, но совсем не физически. Я смотрю в его глаза полные боли и мольбы, а сам только мотаю головой, и самими губами повторяю фразу: «Себастьян, не надо». Что-бы я ни говорил, что б не делал, этот мальчишка всегда делал все наоборот, за что и поплатился не раз. И сейчас тоже. Одним движением он скидывает мои руки, хватает ткань прилипшей к телу рубашки и прижимает меня к себе. —Ты никуда не уйдешь, — шепчет он мне прямо в губы, а затем я чувствую сладкий вкус моего поражения и поддаюсь соблазну, отвечая на его поцелуй. Внутри меня, еще тогда, когда я трусливо стоял перед его дверью, зажегся маленький огонек надежды, что сейчас перерос в хаотичное, неуправляемое пламя страсти. Оно полностью поглотило меня, опалило и заставило забыть обо всем, кроме вкуса чужих губ. Еще вчера вечером, и даже сегодня ночью, я и подумать не мог, что получу некое прощение, что буду стоять здесь, объятый пылающей страстью, что буду вдыхать этот холодный, сырой воздух и слышать как ветер исполняет свою серенаду. Я так боялся этого момента и так жаждал. Хочется простоять в его объятьях вечность и хочется бежать чем быстрее. Мысли путаются и это нормально, когда рядом человек которого ты… любишь? Сильно зажмуриваю и так закрытые глаза и резко отстраняюсь от Себастьяна, но так и не убираю руки от его белоснежного лица. Луна так красиво отражается от маленькой хрустальной слезы, грациозно и медленно скатывается по его острым скулам, впалым щекам, точеному подбородку, и срывается, падая в темную неизвестность. На секунду закрываю глаза, пытаясь набраться смелости, а затем хватаю напротив стоящего парня за рубашку, притягиваю к себе и вталкиваю Себастьяна в его же комнату. Он не удивлен, не напуган моими действиями, кажется он знал, ждал, что я так сделаю. Неужели эти слезы и обреченное личико были просто уловкой, чтобы затянуть меня в постель? Хм… Очень хитро. Такой наивный— я или он? Такой слабовольный— возможно… Такой глупый— безусловно! Какая-то частица, где-то очень глубоко внутри, тянет меня назад, разворачивает к выходу, готовится убежать. Но весь остальной я, мои мысли, мое тело, мое желание, что течет по венам вместе с кровью, все тянет меня к мальчишке, что бессовестно повернут ко мне спиной и взирает на далекую луну. Но даже так, сквозь затылок, я чувствую его ухмылку. Мраморный пол такой холодный, и я понимаю это только сейчас, стоя на мягком ковре в комнате принца. Луна такая прекрасная, даже сейчас, взирая сквозь ветви деревьев и впадая в комнату через огромное окно обрамленное занавесками, что через мгновение, после одного быстрого движения, уже скрывают небесное светило, и комната погружается во мрак. Дежавю… Я чувствую дежавю. Та же комната, тот же парень, та же страсть, вот только, я сейчас стою в оцепенении, а Себастьян, что всегда был застенчивым и невинным, робко ласкает своими руками мою кожу. Тьма так коварна, она отнимает у тебя зрение и заостряет остальные чувства, она притупляет рефлексы и окутывает разум. Мою шею обжигаю горячие поцелуи, по спине бегают мурашки от прикосновений холодных рук. Я чувствую как кованые прутья ложа царапают мне лодыжки. Руки Себастьяна плавно скользят по моему торсу, снимают с меня шелковую рубашку, обнимают и ласкают шею. Меня поражает то, с какой наглостью и уверенностью он раздевает меня. Он уже не тот застенчивый мальчишка, каким его помню я. Теперь он самоуверен, даже слишком, раз уж из всех сил пытается уложить меня на кровать. Что ж, может хватить сопротивляться? Может стоит перестать думать и просто отдаться бесстыдной страсти..? Эта ночь, в отличии от всех других, живая. Ветер исполняет свою лучшую симфонию, листва за окном кружит в бурном танце, а луна бесстыже взирает на нашу любовь сквозь красочные витражные стекла. Ночь таит множество чужих секретов, так пусть сохранит еще один.