Дети, не ревнуйте. Особенно без повода.

— Идиот! Почему ты такой тупой? Почему ты, блять, вечно смотришь на этого Кацуки? Да ему фиолетово на тебя. Почему ты этого не поймёшь? —сейчас Плисецкий был злой. В последнее время Минами стал часто выводить его из себя. Виной тому послужила волна бесполезной болтовни о Кацуки.       Третья ругань за неделю. А ведь причина такая глупая. Юра начал ревновать. Ревновать к Кацуки. Смешно звучит? А он вообще-то женат. Женат на Викторе и сейчас пьёт крепкий кофе на кухне.              Минами не ревел, когда Юра заорал в первый раз. Он не проронил ни слезы, когда скандал повторился. Но сейчас нервы сдали. Слёзы сами по себе стали катится по щекам. Кенжиро сам сорвался на крик. А после просто ушёл из дома. Минами никогда не ревел на людях. Что там на людях — даже родители видели его слёзы только до лет 12-13. А потом он перестал. Не хотел показать себя слабым. Не хотел срывать маску самого счастливого человека на свете. Глупо смеялся, а в душе рвал на себе волосы и бил стены. Делал вид, что не замечал обидных фраз, а сам душил слёзы и старался не заплакать.        Но в этот раз не выдержал. Слишком много накопилось. Обидные подколы, ревность на пустом месте и пара пощёчин. Слишком долго маска на лице держалась. А сейчас она просто разбилась. Вдребезги, рассыпавшись на сотни осколков боли, обиды и страха               Отсутствие Минами Юра заметил не сразу. Лишь на следующий день, когда утром проснулся один, в холодной постели и без привычной фразы: "Good morning, Yurio!". В доме Кенжиро не оказалось, трубку никто не брал. Но волноваться Юра начал в тот момент, когда его не обнаружилось у родителей на квартире.        Обзвонил Виктора, Милу и всех тех, чьи номера были. Ответ один: "Не видел". У Юры в голове встали всплывать далеко не радостные картинки. Вот дорога. По ней переходит Минами. Весь в слезах, разбитый и разочаровавшийся в жизни. А вот летит какой-нибудь Джей-Джей на новой машине. Секунда — и Кенжиро лежит в луже крови, а Жан скрывается за ближайшим поворотом. Слёзы, успокоительное. А дальше клонит в сон.              Без Минами в квартире было совсем не так. Как-то холодно, мрачно и неуютно. Не было того весёлого смеха и глупых шуток. Не было того лёгкого аромата парфюма и скачков на кровати. Всё совсем не так.        Юра решил развеяться. Каток всегда помогал ему в этом. На льду Плисецкий забывал обо всех проблемах. Как во сне, отдалялся от мира. Возможно, с Минами было так же, ибо он обнаружился именно в Ледовом дворце.        Изначально Юра стоял среди зрительского ряда и боялся подойти. Он не мог предугадать, какая будет реакция у Минами. Вновь доводить его до слёз не хотелось, как и игнорировать. Мириться было нужно, но как заговорить с Кенжиро — вопрос на миллион. Юра бы и остался стоять в зрительских рядах, если бы Минами не посмотрел на него. "Заметили тебя. Шпион хренов", — пронеслось у Плисецкого в голове, но вслух он ничего не сказал. Кенжиро продолжил катание, даже не попытавшись поздороваться, а Юра только сейчас решился сойти на лёд. Молчание казалось невыносимым. Тишина резала слух, будто коньки лёд. Обоим хотелось что-то сказать, но подходящих слова не находилось.        — Знаешь, — Юра решился сказать хоть что-то, — помнится, когда я был маленьким, каждый субботний вечер дедушка пёк пирожки, а потом мы вместе ехали в ближайший парк и смотрели на звёзды. Он рассказывал, что если я добьюсь успехов в чём-либо, я тоже стану звездой и буду сиять настолько ярко, что другие будут восхищаться мной. Но ещё он говорил, что никогда не стоит зазнаваться. Ибо этот успех — не полностью мои заслуги.       — А мы по субботам ходили на аттракционы с родителями и братом, — Минами неожиданно заговорил. — Меня ещё не пускали на "Башню падения" и "Формулу" из-за роста. Было обидно. А мои истерики пытались устранить сладкой ватой и походом в кино. Слушай, Кенжиро, — Юра улыбнулся, глядя на Минами. — Может, сходим в кино в эту субботу?       — А я не против, — улыбка. Минами снова улыбался. Юра любил улыбку Минами. Искренняя, жизнерадостная и живая. Прямо как Минами.