***
Вчера. После того как Филипп покинул обитель «Её Высочества, Принцессы-мисс Самовлюбленность» или просто Снежки, сразу же начал набирать Сашу, от которого у Фила на телефоне было 23 пропущенных вызова. Парень сразу же поднимает трубку, будто сидел и специально ждал этого звонка. — Фил, мать вашу, ты где?! С тобой все в порядке? — выкрикивает Александр. — Тише, успокойся, — шикнул блондин. — Со мой-то все хорошо. А вот ты как? По моему, вы в клубе не хило вдарили. — Тц, да пофиг. Где ты сейчас? — Саня резко переменил тему. — Я-я-я. Э-э-э-э, — Черных оглядывается. — Возле «Мира». — Подожди внутри, я приду. — Хорошо. На этой ноте они сбрасывают вызов. Зайдя внутрь, Черных проходит в ту часть торгового центра, где можно было перекусить и выпить кофе. Некая небольшая кафешка, приносящая неплохую прибыль. Заказав «Капучино» и шоколадное пирожное, Фил принялся ждать своего друга. С каждым днем, Филипп всё меньше понимал происходящее. Точно, это всё не с ним. Точно, это какой-то сон. Фил никогда не думал, что над ним будут издеваться в колледже или что его будет донимать богатенькая деваха. На душе вдруг стало грустно. Даже в другой колледж перевестись не может. В это время к столу блондина подошли три парня. Саша сел напротив Черных, заказав себе кофе. Арт сел рядом, подперев подбородок руками. Илья присев напротив Мещерякова. — Ну, рассказывай, где был? — с хитрой улыбкой на лице начал разговор Артём. — Тебе скажи. Кстати, как ваше самочувствие? — спросил Филипп, посерьезнев. Парни ухмыльнулись. — Наша гордость задета. — Нашли проблему, — теперь очередь Черных усмехаться. — Настоящая проблема – это что будет завтра? Не думаю, что моя сегодняшняя выходка сойдет мне с рук... — О чем ты? Вот, тот вопрос, который Фил ждал! Именно с этого вопроса начался его рассказ друзьям о недавних происшествиях. Они – союзники, поэтому рассказывают друг другу всё, что касается их противников, не тая ни малейшей детали. По окончании Филиного монолога, лицо ребят пребывает в полном офигевании. Несколько секунд они сидят и просто переваривают информацию. Первым от шока отошёл Арт. Его лицо начало потихоньку искажаться злобой. Последней стадией его эволюционирования или, может быть, деградации, стал удар кулаком о ни в чем не повинный стол. Удар, который заставил вздрогнуть не только парней, но и людей, сидящих за соседними столиками. — Ей мало того унижения и дерьма, в котором ты сейчас, так она хочет сделать из тебя личного продажного раба?! — выдал Мещеряков. Потом, переведя дух, чуть тише добавил. — Не дождется... Сволочь. После этого Фил пытается перевести разговор на другую тему. Парни поддержали его в этом. И Филу стало как-то грустно. Какая-то ностальгия завладела душой. Перед глазами встал родной двор, друзья. Вспомнился тот уютный дом, в котором Фил провёл, пусть и короткое, но счастливое детство. И эта ностальгия была настолько чудесна, настолько близка, что даже не хотелось возвращаться в реальность. Хочется остаться подольше в этих прекрасных воспоминаниях. — Фил. Фил, — блондин вздрагивает и здраво смотрит перед собой. Видит немного обеспокоенное лица друзей. — Не знал, что ты спишь с открытыми глазами, — усмехнулся Илья. — Жуть какая. — Я просто задумался, — проговорил Филипп. — Ладно, пацаны. Мне пора. А то засиделись мы с вами,— сказал Черных и встал с места, попутно надевая куртку. Парни тоже встали. — А-а-ага, — немного протянул Саша. — А, кстати, — как бы невзначай добавил парень. — Что завтра? Снежка по-любому что-нибудь сделает. — Пускай делает, — пожал равнодушно плечами Арт. — Все равно мы с Филом завтра в колледж не пойдем. — Почему? — удивлённо спросили Илья, Саша и Филипп. Мещеряков закатил глаза. Иногда до его друзей так туго доходит. — «Температура», — ответил Артем, при этом показав пальцами кавычки, то есть степень правдивости этого слова. — А-а-а, — улыбнулись друзья. — Бэ-э, — в тон говорит брюнет. — Кстати, у вас на завтра тоже «температура», — обратился он к Муромому и Абрикосову.***
Нынешнее время. POV Филипп Я обреченно вздыхаю. И с каких пор я такой жалкий? Может, уехать? Просто... Уехать. Почему-то сейчас мне захотелось этого как никогда. Я задолбался уже резать овощи на этот салат. Я в Москве, мать его! Я нахожусь в большом, огромном городе, в столице! Почему я, чёрт возьми, должен резать эти гребанные овощи? Я не могу тут быть. Я хочу пойти погулять. Вот бы я мог летать! Тогда бы я ка-а-ак распахнул бы окно и ка-а-ак спрыгнул бы вниз. А затем, на половине падения резко взмыл бы в воздух. Ну почему же я не могу летать? Почему я не могу дышать под водой? Это ведь было бы так клево. Нырнуть под воду и вдохнуть. Точно ты совсем и не в воде. Недавно шёл снег. И сейчас на улице так хорошо. Это моя любимая погода! И это совсем не значит, что я пессимист до мозга костей. Мне просто нравится снег. Всё. Я хочу взять наушники с телефоном, включить музыку и прогуляться. По-быстрому докрошив салат, решаю пока не заправлять его и просто ставлю в холодильник. Затем, накинув куртку и шапку с шарфиком, обув тёплые кроссовки и прихватив наушники с телефоном, я покидаю пределы квартиры, предварительно закрыв её на ключ. И вот, я иду по полупустым улицам Москвы. Все жители этого города сейчас сидят в помещениях и совсем не горят желанием выйти на улицу. Все, кроме тех, кому срочно нужно в магазин или куда-либо ещё. Странно. Почему люди не любят гулять в такую чудесную погоду? Хотя... Это даже хорошо. А то ходили бы сейчас тут. А так, я практически один, если не считать редких прохожих. «Ей мало того унижения и дерьма, в котором ты сейчас, так она хочет сделать из тебя личного продажного раба?!» — вдруг вспомнились слова Арта. Тогда я настолько хотел, чтобы друзья не думали об этой Снежке, что не придал его словам большого значения. А сейчас. В тишине и покое, под плавную, успокаивающую мелодию, они оказались для меня целым откровением. Так вот, что ей надо! Ей надо ещё больше унизить меня! Наверное, ей не понравилось моё пренебрежительное отношение к её «важной» персоне. Ведь эта деваха привыкла, что все идёт так, как она того пожелает, то бишь, как по маслу. Так я и шёл по улицам города, весь погруженный в маленький, только мне одному известный мирок собственных мыслей, не замечая никого и ничего. Шёл, пока не услышал сквозь шум музыки, которая давно уже перешла от классической к року, как кто-то окликнул меня по имени. Вытаскиваю один наушник и оборачиваюсь. Оборачиваюсь и впадаю в кому. Меня догнала никто иная, как Екатерина Кошкина собственной персоной. Так. Чувствую, пахнет жареным. Игнорила, игнорила, а тут на те, распишитесь! — Привет, Филя, — поравнявшись со мной, бодро поздоровалась девушка. Я стою просто в шоке и никак не могу выйти из состояния полного охреневания. — Привет, — как-то сухо и неестественно отвечаю. — Куда путь держишь? — спросила Катя. — Да так, гуляю. — Класс! А я на репетицию. И, похоже, нам по пути, — весело сказала Кошкина. — Н-нет, — от этой ситуации надо как-то отмазаться. Слишком уж всё это подозрительно. — Я как раз в другую сторону собирался. Да и домой уже пора. — Ой, да ладно тебе! Пойдем, проводишь меня, — и Катерина, схватив меня за запястье, потащила за собой. Скажу я вам, хватка у этой девушки та ещё. — Эй, — немного раздраженно сказал я. — Мне домой надо. — Да-а-а-да, — чуть улыбнулась Катя, не отпуская мою руку. Через несколько минут девушка уже не держит меня, так как я согласился идти добровольно. Ну, а что ещё делать? Не особо хочется, чтобы Кошкина таскала меня за запястье, как своего возлюбленного или что-то в этом роде. — Знаешь, Фил, я хотела извиниться перед тобой, — неожиданно выдала Катя. Я вздрогнул. — Ты был искренен, а я... — С чего это вдруг ты извиняешься? — грубо перебиваю я. — Тебе что-то нужно? Или, может, тебя подослали втереться ко мне в доверие? — вкрадчиво спросил я. Ну а что? Сейчас я ничему уже не удивлюсь. — Нет! — вспыхнула Катя. — Я знаю, у тебя есть право так думать, но это не так, — она опустила голову. — Ладно. Тогда с чего вдруг ты извиняешься? — повторил вопрос я. — Потому что ты хороший, — выкрикнула брюнетка. — Ты ведь знал. Знал ведь всё, правда? — я снова вздрогнул. — Ты ведь знал о споре. Но ты все равно, — она останавливается и переводит дух. — Зачем ты это сделал? — спросила девушка. После этого наступает «минута молчания». Ага, в память о погибших в Великой Отечественной. Я стою опустив голову. Руки почему-то немного дрожат. Вспоминаю эти теплые чувства и ту боль. Тогда мне было так плохо. — Затем, что я любил тебя, — шёпотом отвечаю я. Голос немного дрожит. И снова эта тишина. Мы оба молчим, потому что не можем найти нужных слов. Да это и не нужно. Я всё сказал. Я начал движение вперед первый. Катя поступила также. — Неужели, — начинаю снова я. Катерина посмотрела на меня. Останавливаюсь. — Неужели ради денег ты готова на всё? — спрашиваю я, глядя ей прямо в глаза. Легкий шум ветерка. Невероятная свежесть в воздухе. Освещенный недавно пробившимися лучами из-за громоздких, серых туч, асфальт. Посреди всей этой атмосферы, на пустой улице, в полной тишине, нарушаемой лишь изредка мимо проезжавшими машинами и шумом ветра, друг против друга стоят парень и девушка. Парень смотрит серьезно, в глазах его мольба. Мольба, чтобы ответ на заданный вопрос рассеял все негативные мысли о напротив стоящем человеке. А девушка сначала немного нахмурилась, а потом улыбнулась и сказала: — Естественно. Ведь в нашем веке без них никуда, — по её голосу слышно, что она говорит вполне искренно и даже немного недоумевая, ведь сказанное ей должно быть очевидно, даже младенцу. Этот ответ. Он полностью утвердил то мнение, которое у меня было о ней. «Ведь сейчас все можно купить за деньги», — снова вспоминаются слова Снежки. Неужели... Так считают все? Неужели в наше время не осталось людей с принципами и своим мнением, которые они не променяют и на миллиарды? Неужели люди так прогнили? Но тут перед глазами встали Саня, Арт, Илья и Шикан, которые ни в жизнь ни за какое бабло не предали бы друг друга. И тогда я понял: не все. Не все такие! Есть еще люди, по-настоящему заслуживающие уважение. Есть люди, которые не пойдут по чужим головам ради собственной выгоды. Нет, они лучше навсегда останутся бомжами, чем поступят так! Я смотрю на Катю. Да, если она или Снежка такие, то это не значит, что все так поступают. Это значит, что такие люди не заслуживают моей дружбы и дружбы тех, которые поступают по своим убеждениям и ни за что не променяют их на бумажки. Поэтому, я посмотрел на Кошкину полным презрения и иронии взглядом и сказал: — Понятно. Ну, раз так, Катя, то мне действительно жаль тебя. Ты так никчемна, — потом я разворачиваюсь на 180 градусов, втыкаю второй наушник в ухо и иду восвояси. Нет, определенно, я не хочу иметь ничего общего с такими людьми. Бесят. И пофиг, что мне за это будет. Да, да, Снежка. Делай что хочешь, а я не буду подстраиваться под твои законы.