Оттенки страха

Его первые шаги за пределами племени были неуверенными. Ноги будто каменели, тяжело подкашивались, не желали идти. Глаза неумолимо высматривали полупрозрачную дымку, тянущуюся сквозь поднимающееся к небесам солнце. Неужели он ушёл из племени в путешествие за своим именем? - Ушёл, - ответил сам себе тихо, призрачным шёпотом, едва отворачиваясь от такого близкого уютного племени к далёкому и опасному лесу. Высокие деревья тихо хрустели под утренним ветром, но сам лес будто только-только просыпался. Ноги мальчишки: худощавые, промёрзшие от того, что уже столько времени не сдвигались с места, казалось вот-вот совсем окоченеют. Ступни грубо мяли и без того помятую траву. Охотники ежедневно уходили этим путём, и мальчик, представляя лица каждого, ощущал необычную теплоту во всём теле. Ему показалось, что всё это сон, и что он обернётся, а там - те самые знакомые лица, которые отведут его домой. Этого не случилось. Выдохнув медленно, он наконец сделал первый смиренный шаг. Второй. Третий. Всё дальше уходил от безопасности в полную неизвестность. И чем выше оказывались деревья, окутывающие узкую тропинку, тем тише становился его собственный голос на фоне тысячи шорохов и звуков зевающих пробудившихся зверей. Сейчас весь тот свист и щебетание казались ему гулким воем и рычанием. А каждая пара чёрных глаз на сосновой ветке отзывалась толчками в его сердце: сильными, тревожными. Но даже это не заставило искателя остановиться. Лес и все в нём живущие, казалось, смотрели только на безымянного, отвлекаясь от собственной рутины. Юнца не покидало чувство, будто животные только-только ждали возможности отомстить охотникам за их деятельность. И хоть это всё было не правдой, и вместо чёрной мести лес цвёл зеленью, благоуханно щекотал траву свежими ароматами, молодой Кая не хотел видеть реальность. В мгновенье, сквозь картину, к которой он привык, в периферии дрожащих глаз, появилось нечто невообразимое, зависшее на самых низких ветвях местных деревьев. Полностью чёрное, размером с самого мальчика, только более мрачное, до дрожи во всём теле. Когда фигура мальчонки в ужасе, но всё же направилась к призрачному существу – оно исчезло, оставляя за собой лишь широкий взмах крыльев и абсолютно твёрдую мальчишескую уверенность: «нужно уходить отсюда». Однако только что возведённая твердыня спокойствия снова рухнула. Безымянный сначала застыл, обдумал в один миг своё решение и повернулся назад. Первый шаг. Его нога вмяла горячий след. Тело даже обрадовалось, что скоро всё кончится. Но нет... Перед глазами пронеслось нечто. Оно с грохотом упало в пальце от его лица, задев лишь кончик носа мальчишки. Его глаза не успели уследить за этим, потому он мгновенно обомлел. А когда посмотрел вниз, тихо прошипел, потирая ушиб: - Шишка… - он облегчённо выдул в это слово весь воздух, жадно накапливаемый во время только начавшегося путешествия. Но раскрытая сосновая шишка не уняла полностью его ужаса, заставив только задуматься, через силу сдержать потоки слёз и вновь повернуться лицом к намеченному тропинкой пути. Как живущий в племени, мальчик был уверен, что это духи прикладывают свои примарные персты, чтобы вселить в него уверенность. Однако на месте той были лишь натянутые струны страха, осторожности и крайнего нежелания идти дальше. Но он шёл. Видимо потому, что где-то внутри понимал всю важность данной затеи. И со временем, его недоверие к этому лесу умялось комком в натянутую расслабленность. Малец продолжал всматриваться в каждый листик, надеясь увидеть хищные глаза прежде, чем они заметят его. Но продолжал идти. По своей воле. Смотрел, но не видел, что зла в светлом и безмятежном лесу попросту не было. Убедившись, что вокруг ничего опасного нет, он расслабил узкие плечи и поднял с земли еловую ветку, начав отмахиваться от насекомых. Мальчик, высвистывая под нос мелодию, смог пройти половину намеченного пути. Он повторял её слова снова и снова, чувствуя как сладко утешают знакомые мотивы. Ему даже почудилось размеренное дыхание матери, поющей её вместе с ним… - Рождённые в дыхании ветров, В движении Небесной медведицы: В её рычании мы слышим свод традиций, В глазах читаем мудрость всех миров, Чтобы победить врагов, Чтобы победить врагов… За те полтора часа небольшого путешествия, безымянный вовсе разогрелся. Тепло делало каждый его шаг твёрдым и уверенным, а он моментами был убеждён, что все хищники сами обходят его стороной. И в то мгновение не было средства более вдохновляющего, особенно для того, кто из оружия имел хвойную ветку. Представлять себя верхушкой в этом диком месте ­– значило для него одно – выжить. *** Время шло, а монотонный лес сменился небольшой полянкой, выбритой духами. Мальчик взглянул сначала на солнце, щурясь, а потом вниз, заметив что-то в невысокой траве. Движения стали более активными, он быстро подбежал к центру почти идеально круглой местности, замечая тело зайца. То было полностью окровавлено, глаза на солнце отливали алым. Отвисшая челюсть будто только и успела что испуганно пискнуть. Он даже не видел за кровью настоящего цвета меха, тем более не замечая раны. В этом месте стало подозрительно тихо. Мальчик не сразу заметил это. Он сглотнул горькую слюну, и этот звук был подобен сорвавшейся с небес громовице. Отходя от зайца, юный Кая бросился к ближайшим деревьям, понимая, что в их окружении чувствовал себя куда спокойнее и увереннее. И как раз уверенность всё угасала и угасала, пока не обернулась тем, с чем он и пришел в этот лес – тревогой. Из-за этого дебри вновь ожили. А сам юноша не успел и привыкнуть к жужжащим насекомым, как что-то добило его жалкое состояние. Внезапный шорох. Чья-то тяжелая лапа сломила ветку за его спиной. Тяжёлое, стремительное дыхание всё приближалось. Молчание длилось один миг и прервалось скрежетом челюстей. Мальчик бросился вперёд. Его глаза крепко прижаты к одной точке. Ноги изгибаются широкими дугами. Пятки сваливаются на острые ветки и твёрдые шишки. Боль лишь заставляет его бежать быстрее. Шорох за спиной стал громче. Усерднее. Тяжелые лапы рушили всё на своём пути. Мальчик ловко проскальзывал мимо сосен и елей. Неизвестный делал это еще ловче. С каждым ударом сердца зверь становился всё ближе. Закрыв лицо руками, бегун влетел в кустарник. Колючки вцепились в его руки и ноги. Кровь рванула дождем. Прыжок. Мальчонка лишь увидел под собой широкую расщелину, укрытую корнями. Она была длиной примерно полтора метра, и целую бесконечность в глубину. Он видел ползущие по стенам тени, те отразились в его стекленеющих глазах, очерняя их смолистой пеленой. Дыхание прекратилось, грудь крепко сжалась, как и каждое волоконце развитых мышц. Закрыв на миг глаза, он приземлился. Ноги коснулись травы, и тело под углом свалилось на неё. Его унесло вниз. Что-то острое прошлось по бледной спине. Снова кровь. Чудом смог встать на ноги. Его скорость была такой, что в свистящем ветре он услышал голос. Что-то неразборчивое. Безымянный даже думать не мог об этом. Его пятки горели, икры пестрели вспухшими венами, стегна мелькали бегающими мышцами. Тело, будто чужое, дёргалось неуклюже в стороны, тщетно пытаясь запутать опасную погоню. Наконец, покатый холм сменился равниной. Но воспалившееся пламенем сердце не останавливало его побег. А когда мальчик бросил беглый взгляд назад, уже не слыша дыхания хищника, то увидел преследующего. - Медведь… – промычал удивлённо под нос. Огромная, чёрная косматая туша. Зверь стоял прямо на верхушке холма. Настолько спокойный, безмятежный, но в то же время нерушимый, точно каменный. За тот миг, он успел заметить также пару черных матовых глаз. Они подобны теням из расщелины, упорно проникали прямо в израненную душу. Но только эти глаза несли за собой спокойствие, умиротворение. Они утопили страх в смолистом безразличии, хоть это и не заставило его бежать медленнее. Тело охватило нечто совсем иное, он вновь начал ощущать каждую мышцу, чувствовать пламя в ногах и скомкивающийся камнями воздух в горле, но это была иная боль. Он хотел ощущать её, хотел победить её, хотел… - Жить! – пронеслось из его уст на очередном незаметном выдохе. Это было слово, принесённое ветром, пока он убегал от хищника. Он вновь услышал это дуновение, повторяя его в своей голове. Как же много значило оно для людей его мира. Ведь они делали всё, дабы продолжать жить. Даже обрывали существования других. Мальчик усмехнулся. Он вновь сумел в этом стремительном темпе взглянуть за плечо, но теперь не увидел ничего. И засмеялся, не в силах поверить, что пошёл на поиски своего имени, чуть не умер, но всё же выжил. Победил. Прорвавшись сквозь очередные заросли, скользя пальцами по тонким и мягким наростам сосновой коры, он посмотрел ещё раз назад. Никого. Ни единого хищника. И даже здесь, в густой роще, не было ни единого намёка на оных. Проснувшиеся в рутинных делах птицы щебетали песни птенцам, семейство зайцев как раз перебиралось к реке, чтобы напиться воды. В воздухе висел свежий, хвойный аромат. Вместе с ветряными волнами, он игрался с яркой зелёной травой и лепестками цветов, которые переливались перед глазами безымянного, пока он бежал. Со временем, лес становился всё более редким, именно тогда юный Кая смог быстрее и увереннее нестись вперёд, не боясь споткнуться и упасть. Трава здесь была невысокая, кустов и кустарников мало. Никаких зверей. По крайней мере, он не успел заметить их, так как отвлекался на необычную гордость, появившуюся в области груди. Она придавала ему сил, достаточных, чтобы не обращать внимания на скручивающиеся мышцы и скрипящие от напряжения кости. Небольшие ноздри заметно расширялись с каждым вздохом. Он раскинул руки подобно крыльям и громко захохотал. Это был звонкий, хрустальный смех: хрупкий, но чистый, без единой капли неискренности. Мальчик всё еще не мог поверить в то, что обманул первого в жизни хищника. Ему это казалось куда более великим достижением, нежели убийство. Убивают группами, грубой силой, а он победил природу по её правилам – убежав. И не останавливался. Гонка со временем снизошла до умеренного темпа. Мальчик смог осмотреть свои исцарапанные руки, ноги, даже ощутил лёгкий слой крови на щеке. Огромная царапина на спине. Гигантская улыбка на лице. Первые боевые шрамы. Юноша радовался всё сильнее, потому что знал, вот-вот перед лицом появятся грубые камни, раскинутые среди поляны. Появились. Небольшая круглая поляна, украшенная соснами, елью, а также берёзами и другими деревьями, сама по себе была чистой от растительности, не считая травы. Всё заняли камни, собравшиеся кругом. А также летающие маленькие светлячки – духи предков, нашедшие покой в этом таинственном месте. Он вбежал в эту поляну так быстро, что солнечные лучи не сразу ослепили его своими потоками. Мальчик остановился лишь в самом центре, ложась на один из камней, раскидывая в стороны руки и ноги. Дыхание смешалось с томным и хриплым рычанием, по лицу стекали солёные реки пота, крови и даже грязи. Ноги, казалось, вот-вот разорвутся на клочки. Они безвольно повисли, пульсируя энергией. Вдруг, его что-то коснулось. Он поднял глаза и увидел женщину. Это была молодая жрица, молча гладящая его горячие щёки бархатными пальцами. Глаза были точно такие, как у медведя, что он встретил на холме. От неё веяло спокойствием и сильной мудростью в этом спокойствии. Потому, и он усмирил свои чувства. Укрепляющие тело эмоции улетели, заменяясь удовлетворением. В этот момент он заново ощутил каждую царапинку и ссадину, но и это не смыло его улыбку. В тяжёлом выдохе мальчик окончательно размяк в теплоте женских рук. И в нём услышал призрачное слово, отразившееся в глазах жрицы. Оно пронеслось молниеносно, но всё равно достаточно ясно для него. - Руф… - повторил он медленно, пытаясь воспроизвести этот шёпот вновь. Но ветер утих, а девушка, казалось, так и не раскрыла свои уста. Дитя Кая искал в её движениях ответы, но движений не было, девушка лишь плавно покачивалась на ветру, не сменяя лёгкую улыбку ничем. Он не сразу понял, что это было то, ради чего и был проделан весь этот путь. В его голове всплыл мёртвый заяц, и только позже, когда боль утихла, он увидел себя, так быстро убегающего от хищника. - Неужели… - Снова хотел было спросить себя о чём-то, но сделал это только в своей голове. Это было его имя, и хоть он едва сдерживал уста, чтобы не расхохотаться, оно было не совсем тем, чего он желал. Она заглянула в него, пронзила взглядом и сравнила с трусливым зайцем. Челюсть его отвисла, и от бушующих вихрем эмоций нутра малец отстранился от её рук, уходя в сторону. «Почему она улыбается? Что тут смешного? » - ещё большим ураганом пролетело у него в голове. И в этот момент в сознании всплыло еще кое-что. Юноша вспомнил старого охотника, который рассказал ему нечто совершенно глупое раньше, но переполненное мудростью сейчас. - И заяц мнит себя волком, до встречи с волком. И волк мнит себя тигром, до встречи с тигром. Всегда найдётся тот, кто сильнее, умнее, проворнее, – он повторил их с такой точностью, что даже начал медленно подчеркивать слова движениями рук. Поднявшись наконец, он опёрся спиной о камень. Все его мысли были заняты прошлым, которое начало ломаться и собираться вновь, после одного лишь слова. И хоть тогда он так и не разобрался со своим отношением к этому имени, юноша получил то, за чем пришёл. На остальное Руфу и была дана жизнь.