Нихрена не друзья.

Если бы кто-нибудь сказал Роману, что он заведёт дружбу с цыганом-оборотнем, а также громадной занозой в заднице по совместительству, отпрыск семьи Годфри глянул бы на этого дебила своим фирменным взглядом «ну что это за дерьмо передо мной» и продолжил бы невозмутимо тянуть сигаретный дым. Хотя, если бы всё же кому-нибудь пришла в голову эта мысль, и парень услышал бы её, возможно, его взаимоотношения с мистером-ходячая-проблема стали бы для него меньшим шоком.  — Твой друг, — печатает Шелли, и холодный женский голос озвучивает её слова. — Очень милый. Он никогда надо мной не смеётся. Роман гладит сестру по гладким чёрным волосам и криво улыбается. Если бы он любил Шелли чуть меньше, он бы грязно выругался, саданул ногой по стоящему рядом стулу и сказал, что нихрена ему этот полукровка не друг. И это правда. Их дружба какая-то перетраханная. Питер осторожничает, смотрит своими яркими глазами из-под постоянно растрёпанной чёлки, а Роман только и может, что между раздумьями об этом грёбаном волке-убийце вспоминать тело Руманчика, его длинные ноги, круглые мускулы, шарами перекатывающиеся на плечах, плоский живот с полоской волос, уходящей вниз. Исходя из всего вышесказанного, понятно, что их дружба — это непрекращающееся мозгоебство одного присутствием рядом другого. Во всех позах.  — А ты не думал подрабатывать для кого-нибудь домашним любимцем? — усмехается Роман, потягивая пиво. Он и Питер сидят на капоте его машины и разглядывают погружающийся в вечер лес. Цыган выразительно выгибает бровь, и на его лице читается явное непонимание.  — Какую умопомрачительно смешную херню сгенерировал твой мозг на этот раз?  — Ну, представь — ошейник, латекс, плётка, — Роман неприкрыто ржёт над вытянувшейся физиономией парня.- Ты будешь пользоваться популярностью.  — Это уже совсем дебилизм, — крутит головой Питер, а Годфри прикладывается к банке и искоса наблюдает за тем, как парень отбрасывает чёлку со лба привычным девчачьим движением.  — Только такой извращённый тип, как ты, мог придумать нечто подобное, — довершает свою мысль Питер, однако через пару мгновений сердитое выражение пропадает с его лица, и он смеётся, постукивая кулаком свободной руки по капоту. Он никогда не может долго злиться на Романа, и этот факт несказанно радует последнего. Годфри улыбается быстро и тут же прячет эту улыбку за горлышком бутылки. Он практически кожей чувствует, что сейчас его рожа похожа на рожу типичного влюблённого. Нет, они точно не друзья. Ему снесло крышу по этому цыгану, который, наверное, приворожил его каким-нибудь обрядом. Сестрёнка научит, ей не сложно. А он, Роман, мучайся теперь их перетраханными, выебанными отношениями, потому что парень уже пару раз представлял, как именно стонет Питер и как он закидывает голову назад, двигаясь скачками на чьих-то бёдрах. Роман ведёт машину и в зеркало смотрит на Питера. Цыган довольно постукивает пальцами в такт песне и, когда Годфри отворачивается и смотрит на дорогу с другого бока, любовно оглаживает взглядом пухлые губы своего самого первого друга и думает, что нихрена они не друзья.