Summer moved on

POV Саша Ну что, Зайцева, недолго играл свадебный марш? Не зря так часто в голову приходили мысли, что не может быть все настолько хорошо и ровно! А ведь все было так идеально: красивый богатый мужчина, способный содержать меня и давать все, что я хочу. Работа, не требующая много усилий. А эти завистливые взгляды вокруг, от которых хотелось победоносно улыбнуться: да, Александра, ты добилась успеха, стала такой, какой хотела (если только обманывать себя по поводу того, что именно этого ты хотела). Нет, Зайцева, для вас все это было слишком идеально. Недотянули вы до того, чтобы вам еще верным быть. Чертов Петр! Прав был папа, что пластическая хирургия - это не мое. "Зато твое сидеть у отца на шее и работать ассистенткой, да?" - нагоняет грустные мысли подсознание. - Нет, здесь мое место. Даже легче себя чувствую в родных, пропитанных детскими воспоминаниями, стенах, - отвечаю я ему. И ничего страшного, что халат стал маловат. Сама виновата, после такого количества шоколада нечего было другого ожидать. И ничего, что пока только ассистент, ведь не может папа сразу пустить меня спасать мир после, как он выразился, "измены с пластической хирургией". И ВООБЩЕ нет ничего страшного в том, что прямым начальником стал Макс Майоров. "Да, ты права, это никакой не кошмар. ЭТО КАТАСТРОФА!" - снова выражает свою позицию подсознание. И еще папа! Как он мог?! Знал ведь все и ни слова не сказал. Просто подставил меня! "А что он должен был сделать? Ведь ни один здравомыслящий человек не решит, что спустя 15 чертовых лет могут остаться хоть какие-то чувства к школьной любви!" - кричит внутренний голос. - Да, Саша, это не с ним проблемы, это у тебя с головой все плохо, - говорю себе, поедая третий кусочек шоколадки. - Не знал, Зайчиха, что твой любимый собеседник - это ты сама, - послышался мужской насмешливый голос за спиной. Я тут же остановилась жевать шоколад, обдумывая свои возможные действия. - Зато самокритична. Это очень хорошо, уважаю, - продолжал гнуть свое Майоров, садясь напротив за стол. В этом весь он: нога на ногу, яблоко, бегающее из руки в руку, ну и взгляд, от которого так и хочется заползти под стол. - Ну знаешь, - начала придумывать я ответ, который мог бы хоть сколько соответствовать настрою Макса. - Хоть кто-то из нас обладает этим качеством. - А ты стала смелой, Зайцева. Если бы я сначала тебя услышал, а не увидел, не узнал бы, - прям чувствуется, как ему нравится потешаться надо мной. Я начала заводиться. - Ммм, если бы мне было интересно твое мнение, я бы сказала спасибо, - уже с нарастающим негодованием ответила. Максим почему-то ничего не ответил, только продолжал кидать яблоко и насмешливо смотреть. - Доброе утро, коллеги, - послышался еще один мужской голос позади, только более нежный и радостный. Удивительно, но с его приходом на начала чувствовать себя увереннее. - Ммм, шоколад, - из-за спины показалась рука, которая схватила ломтик моего шоколада и исчезла назад. - О, молочный. - Не замечал, что ты, Павлик, любишь сладенькое, - внимание Майорова переключилось на Румынского. И хорошо, ведь так не обратит внимание на то, как я вытянулась и расправила плечи, отложив шоколад. - Последствия работы с дамами? - Я бы сказал, что приятное последствие общение с доктором Зайцевой, - господи, надеюсь, щеки еще не стали одного цвета с красным яблоком Макса. Видимо, стали, если судить по взгляду его обладателя. - С доктором... Тут есть доктор? Я вижу только ассистентку Зайчиху. Ты смотри, поаккуратнее с этим. От общения с Шуркой могут быть разные последствия, - не, ну это уже перебор. Если он думает, что я целый день буду это слушать, то он ошибается. Я схватила папку с личными делами больных, зарядила нею по остроумной башке бывшего одноклассника и ушла. Выслушав злое "ауч!" и "Зайчиха!", я вышла в коридор. Ничего не меняется. Рассчитывать на то, что Майоров хотя бы через 15 лет станет чуть старше, было глупо со стороны врача, который должен всегда полагаться на факты. Ассистентка... Если бы не мой отец, я бы не прохлождалась на этой должности. Да и плюс ко всему, с таким начальником, упертым как малое дитя, даже ассистенту приходится вкалывать как коню. Нет уж, Майоров, слез и извинений с моей стороны ты в жизни не дождешься, сам признаешь меня специалистом высшего класса... "Мда, тогда я еще не знала, во что мне выльется это желание показать себя Максиму..." *** - Зато ты уже не такая расстроенная, какой была сразу после разрыва с Петром, - произнесла неожиданную фразу моя мама, накрывая на стол. - Что? - Ну вот ты уже полчаса сидишь тут, все говоришь о Майорове. Какой он стал, как себя ведет, как ставит диагнозы. И ни словечка о бывшем женихе. С которым ты рассталась, замечу, какие-то сутки назад. - Мам, это все из-за работы. О чем же мне говорить. Конечно, я, рассказывая о пациентах, говорю и о Максе, он же мой начальник, мне приходится хвостиком за ним ходить. Вот и все, - надеюсь, голос звучал уверенно. - Даа, конечно, - отвечает с ноткой сарказма мама, присаживаясь напротив. - Точно так же ты мне говорила в детстве. "Нет, мама, это все из-за того, что мы в одной школе учимся. Постоянно пересекаемся в коридорах, на праздниках. Конечно, я его упоминаю". Вот так ты мне говорила, - со смехом вспоминает она, заставляя меня уже второй раз за день краснеть. - Только проблема в том, что кроме Макса я ни про кого не слышала. Тоже самое и сейчас: у тебя куча новых коллег, но я снова слышу только про Майорова. Ну и еще разок про господина Румянского. - Румынского, мам, - вот уж эта способность мамы перекручивать даже простые имена. - Вообщем, смотри, милая, как бы снова не влюбилась в своего майора. - Мам, это не смешно, - я аж чаем подавилась. Вот дура ты, Зайцева, зачем вообще заговорила об этом с мамой?! - А я не смеюсь. Как говорят: первая любовь не ржавеет, - сказала мама, после чего спросила, что я ела в больнице сегодня. "Мда, мам, а ведь Майорова я именно любила".