* * *
Три капли — так все начинается. Три капли, добавленные в ее еду на завтрак, обед, ужин и в ее чай. Сами по себе они действуют очень слабо, но со временем… Даже если сама Кохаку или Шики попробуют еду Акихи, то не почувствуют ничего. Доза слишком мала, наркотик действует слишком медленно. Он похож на тот, который она давала ШИКИ, но этот создан исключительно для Акихи. Он будет действовать медленно, притупляя естественную защиту ее крови. Но Кохаку терпелива. Она привыкла вести затяжную игру. Неделями она делает свое дело. Три капли. И Акиха продолжает оставаться счастливой.* * *
Однажды за ужином Шики спрашивает: — Так когда я познакомлюсь с твоим женихом? Или ты планируешь его прятать до самой свадьбы? — он ухмыляется, глядя на сестру и зная, что это нервирует ее. Кохаку молча наблюдает за тем, как на щеках Акихи проступает легкий румянец. — Не то чтобы я его прячу… Просто никак не подвернется подходящий момент. К тому же, я и сама мало с ним общалась. — Не уверен, могу ли я дать свое благословение, если даже не посмотрю на него, — подкалывает ее Шики. — Ну и пожалуйста, будто мне нужно твое разрешение, чтобы выйти замуж, — отвечает Акиха, в глубине души все же довольная тем, что брат волнуется за нее. Хисуи, сидящая рядом, не проявляет ни капли беспокойства. Все так ужасающе обычно, что Кохаку едва верит в это. Мир не разваливается на части, только внутри Кохаку что-то обрывается. Акиха улыбается брату, ругает его за шуточки. И ест приготовленную Кохаку еду.* * *
Все начинается с малого, как и задумано. Акиха стоит на лестнице, прижав руку к груди. Она слишком резко делает шаг вниз и начинает задыхаться. Ее брови сведены ко лбу, взгляд немного расфокусирован. Когда позади нее появляется Кохаку, Акиха выпрямляется и успокаивает дыхание. На следующий день она смотрит, как Акиха гипнотизирует взглядом порезанный палец, который не исцеляется. Это всего лишь порез от листка бумаги, но Акиха смотрит на него, поджав губы. С раздражением она откладывает стопку бумаг и достает пластырь, игнорируя безмолвный взгляд Кохаку. Неделей позже Акиха уходит прямо посреди ужина, сказав, что день был долгий и она устала. Когда Кохаку прислоняется к двери ванной, то слышит, как ее рвет. После, когда Акиха замечает оставшиеся на расческе волосы, она решает на несколько дней пропустить занятия в академии.* * *
— Эй, ты в порядке? — спрашивает Шики. Кохаку отрывает глаза от своих карт и видит, как Шики наклоняется к Акихе и прикладывает ладонь к ее лбу. Кохаку вместе с Хисуи сидит на диване напротив них. Акиха дергается и отшатывается от брата, ее щеки краснеют. — Все хорошо, — отвечает она, — это обычная простуда. — Ты довольно бледная… Уверена, что это всего лишь от простуды? — Ну конечно. Я человек и, как и все, могу заболеть, — говорит Акиха. Кохаку тихонько хмыкает. — Правда, что ли? — интересуется Шики. — А я думал, ты робот, функционирующий на чае. — Эх, если бы это было так, брат… Тогда моя жизнь была бы намного легче, — Акиха разок кашляет и, кажется, уже не может остановиться. Ее плечи сотрясаются. Когда все заканчивается, она прочищает горло и произносит: — Извиняюсь. Сейчас вроде бы… ход Кохаку, да? — Госпожа Акиха… — Акиха, тебе стоит прилечь и отдохнуть, — говорит Шики. — Нонсенс, брат, я… — Ну уж нет, — отвечает Шики, скрестив на груди руки, — это приказ старшего брата. Ты болеешь, поэтому ложись-ка в постель. Акиха вздыхает, но все же подчиняется. — Ладно. Имейте в виду: в этой партии выиграла бы я.* * *
На следующий день в особняке раздается телефонный звонок, Акиха в этот момент принимает душ. Кохаку успевает взять трубку раньше Хисуи. Человек на другом конце провода спрашивает Акиху, извиняется и говорит, что не сможет сегодня с ней встретиться: ему срочно нужно уехать из города по семейным обстоятельствам. Кохаку обещает передать это Акихе и вешает трубку. Через пару минут Акиха в халате выходит из ванной. — Моя одежда готова? — Конечно, — отвечает Кохаку и поднимает повыше висящее на вешалке платье. Акиха пристально осматривает его и пару раз кивает. — Хорошо, — говорит она, садясь перед зеркалом, — я довольно давно не виделась с женихом. Нам стоит поторопиться. Кохаку смотрит, как она расчесывает волосы, и аккуратно кладет платье на кровать. Слышится тихий стук капель дождя, и Акиха, нахмурившись, поворачивается к окну. — Я уже вызвала машину, госпожа Акиха. Как думаете, успеете собраться до того, как дождь усилится? — Придется, — отвечает ей Акиха. Она изящно наносит под глаза тональный крем и вздыхает. — Я не могу позволить себе выглядеть как промокшая собака. Хорошо, что ты так предусмотрительна, Кохаку. Кохаку с поклоном выходит из комнаты.* * *
— Да как он посмел! — Акиха в сердцах кидает свой зонт у дверей особняка. — Заставить меня ждать именно в такой день! И хватило же наглости! Кохаку подхватывает плащ Акихи, который та скидывает с плеч. Ее волосы и одежда вымокли, а туфли совершенно испорчены. Снаружи яростно, словно отражая настроение Акихи, задувает ветер. — Возможно, он застрял в пробке, госпожа Акиха? — На два часа? Ха! Хисуи, стоящей рядом со шваброй в руках, становится неловко. Акиха начинает подниматься по лестнице; на полпути она застывает и сжимает пальцы на груди, зажмурив глаза. Кохаку видит, как ее тело дрожит от боли при каждом вздохе. Хисуи, кажется, этого не замечает. — Я приготовлю ужин, — успокаивающе говорит Кохаку. Акиха вцепляется в перила, пытаясь отдышаться.* * *
Хотя ее состояние продолжает ухудшаться, Акиха не позволяет Хисуи вызывать доктора. Кохаку слышит, как Акиху тошнит в ванной, ее тело безуспешно пытается избавиться от изощренного влияния яда. Но при этом сама Акиха не делает ничего. Она ест все, что готовит Кохаку, ест, даже когда инстинкты кричат не делать этого, и ни разу не спрашивает Кохаку о том, что она делает. Жених Акихи уважает ее желание вылечиться от загадочной болезни в полном покое, но все еще иногда звонит ей. Сео и Цукихиме заходят навестить Акиху, когда ей особенно нехорошо, и это жутко раздражает ее. Она уже несколько дней почти прикована к постели, а ее кожа выглядит болезненно бледной. Акихе не нравится, когда кто-то видит ее слабость. Кохаку приводит ее в порядок, помогая нанести макияж, и подкладывает под спину подушки, чтобы ей было удобнее сидеть. Болтовня девушек не такая оживленная, как обычно, хотя подруги явно стараются, чтобы так и было. В основном разговор крутится вокруг здоровья Акихи, которую начинает клонить в сон. Кохаку отчетливо слышит каждую затягивающуюся паузу и следующую за ней неловкую тишину. В конце концов попытка Акихи изобразить, что она в полном порядке, только сбивает ее друзей с толку. Когда раздается обвинительная фраза «да ты даже не выглядишь больной», Акиха смеется. — А чего же вы ожидали от члена семьи Тоно? — говорит она, натянуто улыбаясь. Она выглядит усталой и раздраженной, но Кохаку замечает в ее глазах боль, которую Акиха пытается скрыть. Кохаку выпроваживает девушек, на ее лице виноватое выражение: — Мне так жаль, что ваше беспокойство оказалось напрасным. — Если Акихе полегчает, и она потом сможет зайти к нам в гости, то все в порядке! — отвечает Сео. — Ах, ну… — начинает Кохаку и закусывает губу. — Да… это и правда было бы здорово. — Что-то не так? — интересуется Цукихиме. — Просто… что ж, Акиха очень добра и не хочет задевать чьи-то чувства. Но, боюсь, у нее почти нет на это времени. Вся эта учеба, семейные дела, помолвка… — Помолвка? — удивляется Сео. Подруги переглядываются. Кохаку прикрывает рот рукой: — Ох, боже мой! Я и не думала, что это был секрет. — Подожди-ка, так Акиха избегала нас из-за болезни или из-за того, что была занята? — спрашивает Цукихиме. — Госпожа Акиха просила меня придумывать отговорки, чтобы не встречаться с вами. С моей стороны было глупо так часто говорить, что она плохо себя чувствует, и теперь я поставила госпожу в неловкое положение… Осознав сказанное, Сео резко бледнеет. — Акиха и дальше будет оправдываться тем, что она «больна»? — Госпожа Акиха повзрослела. Теперь на ней лежит гораздо больше обязанностей и… — Как ты не понимаешь? Акиха считает нас помехой, — вклинивается Цукихиме. — Мы словно детское увлечение, которое она переросла… — Госпожа Акиха не хочет ранить ваши чувства. Все же вы — ее близкие подруги. — Вовсе нет, не стоит так волноваться, — мягко говорит Сео. Девушки поворачиваются к двери. Мгновение Сео колеблется, будто желая что-то добавить, но потом молча уходит вместе с подругой. Кохаку запирает за ними дверь. Капля за каплей.* * *
Несколько дней спустя Акиха начинает кашлять без остановки. Кохаку заваривает ей чай с медом. Он должен помочь, но, очевидно, таких полумер недостаточно. Акиха списывает свое состояние на долгие часы, проведенные под дождем, и Кохаку мягко отчитывает ее за пренебрежение к собственному здоровью. За то, что она, нагружаясь работой, загоняет себя. Акиха и правда надрывается. Она все предпринимает попытки пойти в академию, встретиться с подругами и женихом, говоря, что ей лучше. Но Кохаку знает, она просто больше не может выносить постельный режим. — Тебе станет легче, если ты как следует отлежишься дома, — говорит ей Кохаку. Иногда Кохаку даже становится интересно, почему всевышние еще не наказали ее за бесчисленную ложь Акихе в лицо. Но потом она говорит себе, что если бы справедливость существовала, то они с Акихой вообще не оказались бы сейчас в такой ситуации.* * *
— Может ненадолго приляжешь? — предлагает Кохаку, когда кашель становится настолько сильным, что кажется, Акиха вот-вот потеряет сознание. Знаком того, насколько Акихе на самом деле больно, становится ее полное согласие и позволение довести до комнаты. Она тяжело падает на кровать и тихо стонет, прижав руку к животу. Кохаку опускается рядом и накрывает ладонь Акихи своей. Кожа Акихи ощущается странно, будто она охвачена лихорадкой. Кохаку представляет, как по венам под кожей течет яд, оскверняющий и разрушающий Акиху изнутри. В этот момент у нее самой появляется странное покалывание в животе. Акиха медленно приоткрывает глаза; когда они встречаются взглядами, кажется, будто она видит не Кохаку, а что-то другое. Кохаку не убирает руку и просто сидит в тишине, позволяя госпоже наблюдать за собой. — Принести вам чая, госпожа Акиха? — спокойно спрашивает Кохаку. — Или чего-нибудь от боли в животе? Акиха медленно качает головой. — Все нормально, не стоит. Пожалуйста, разбуди меня через пару часов. Мне нужно будет разобраться с бумагами. — Ну ладно, попробуйте немного поспать, — отвечает Кохаку. Однако ее тело совершенно не хочет двигаться. Она все еще держит Акиху за руку. Та тяжело дышит. Неужели Акиха всегда была такой хрупкой — гадает Кохаку. Она словно истончилась изнутри, ее здоровье подорвано. Пальцы Кохаку машинально скользят под рукав блузки Акихи, впитывая тепло кожи. Она склоняется над Акихой, целует ее в лоб, щеки и наконец в губы. Акиха так слаба, что Кохаку хочется рассмеяться. Она перехватывает руки Акихи и вдавливает ее в кровать. Акиха движется вместе с ней, позволяя зафиксировать свои запястья над головой, позволяя снять с себя одежду. Она настолько покорна, что Кохаку почти пьянит власть над ней. Кохаку нависает над Акихой, опираясь коленями по обеим сторонам ее бедер, и изучает лежащую под собой девушку. Ее движения полны такой усталости и напряжения, что Кохаку почти боится причинить ей боль. Внутри поднимается волна отвращения. К нему примешивается наслаждение от собственной власти над происходящим, которой она до этого не обладала никогда. Скоро Акиху заполучит ее жених, но первой у нее будет Кохаку, думает та с безумным весельем. Гордая и прекрасная дочь Макихисы готова отдаться своей служанке. — Госпожа Акиха… хотите? — Кохаку стягивает одежду, обнажая шею и грудь. Дыхание Акихи обрывается, когда ее взгляд падает на отметины от зубов. Она сглатывает и отрывисто кивает; Кохаку притягивает ее к груди. Акиха вцепляется ей в спину и делает укус. Пальцы Кохаку ловко проскальзывают между бедер Акихи, вызывая слабую дрожь. Акиха стонет в шею Кохаку, когда та касается влажного белья, и сильнее сжимает зубы. Кохаку откидывает голову, предоставляя госпоже лучший доступ, и чувствует, как сознание накрывает непроглядный туман. Она хочет склониться к Акихе и прошептать ей на ухо о своих планах. Хочет прошептать, что убивает ее. Рассказать, что заранее отравила собственную кровь, зная, что сегодня Акиха будет ее пить. Рассказать, что не хочет, чтобы Акиха покидала ее. Прошептать, что любит ее. И хочет, чтобы она умерла. — Кохаку… — Акиха отстраняется, выгибаясь в спине, ее губы окрашены красным. — Кохаку, Ко… Кохаку запечатывает поток слов поцелуем.* * *
На следующее утро Кохаку просыпается рано. Она сметает со двора сухие листья и отправляется готовить завтрак. Три капли для Акихи. Ничего не изменилось.* * *
Фотографии черно-белые, лица Кохаку не разобрать, но вот тело видно хорошо. Лицо Акихи наоборот вышло четким, ее волосы разметались в беспорядке, мягкие губы приоткрыты в экстазе. Кохаку улыбается, глядя на фотографию, и аккуратно вкладывает ее в конверт. Мне очень жаль, что это раскрывается подобным образом, но вам стоит знать больше о женщине, на которой собирается жениться ваш сын. Эту записку она вслед за фотографией опускает в конверт. Понемногу, капля за каплей.* * *
Однажды Хисуи спрашивает, что она делает с Акихой. — Что ты имеешь в виду? — спокойно интересуется Кохаку, даже не отрываясь от приготовления обеда, чтобы взглянуть на сестру. — Госпожа Акиха ничего не говорит… Но это ты, не так ли? — Хисуи-тян, я даже в количестве чая не могу ограничить госпожу Акиху; неужели ты думаешь, она позволила бы мне как-то навредить ей и пустила все на самотек? — В какой-то момент мне показалось, что может… может, ты хочешь причинить боль госпоже Акихе, — Хисуи сминает в кулаке подол фартука. — Я не права? — Хисуи-тян! — нож выскальзывает из рук Кохаку, с оглушительным звоном падая на кухонный стол. Хисуи вздрагивает. — Мы не… мы с госпожой Акихой уже забыли произошедшее и стали жить дальше! Даже если я когда-то и чувствовала неприязнь к ней, я переросла это. Я… я беспокоюсь о госпоже Акихе. Наверное, это выглядело очень убедительно, потому что Хисуи смягчилась: — Прости, сестра, я сама не своя. Кохаку вздыхает. — Все… в порядке. — Просто госпожа Акиха в последнее время кажется такой слабой… — Понимаю. Мне тоже не нравится видеть ее в таком состоянии. — Сестра, думаешь, она поправится? — Я еще не встречала кого-то сильнее духом, чем Акиха, — Кохаку успокаивающе берет Хисуи за руку. — Не может такого быть, чтобы болезнь свалила ее надолго. Хисуи кивает и сжимает ладонь Кохаку. — Конечно, так и есть. Когда Хисуи уходит, Кохаку, напевая, добавляет яд в еду Акихи.* * *
Акиха опаздывает на завтрак. Кохаку уже давно не приходилось будить Акиху, и она чувствует себя странно, поднимаясь в комнату госпожи. Кохаку стучит в дверь, но ответа нет, и она заходит. — Спать так долго — совсем не похоже на вас, госпожа Акиха! — произносит она. Акиха лежит на кровати, апатично уставившись в потолок. На мгновение пустота в ее взгляде пугает Кохаку: она не привыкла видеть такое выражение у кого-то еще, кроме своего отражения в зеркале. Когда Акиха поворачивается к ней, от взгляда покрасневших глаз Кохаку бросает в дрожь. — Вы хорошо себя чувствуете? — Ты же знаешь, что нет, — отрезает Акиха. Она натягивает на плечи одеяло. — Вчера со мной связалась семья моего бывшего жениха. Кажется, они не хотят, чтобы их сын женился на ком-то «с отклонениями». — Вот как. — Верно, «вот как». Сегодня у меня свободный день, Кохаку. Оставь меня. Кохаку кланяется и выходит за дверь. В холле она прислоняется спиной к стене и пытается выкинуть из головы ощущение холода, словно въевшегося в кожу Акихи. Она зажимает рот ладонями, пытаясь заглушить свои громкие вдохи. Капля за каплей — так она сказала себе. Это все, что она могла сделать. Только что-то пошло не так; но это можно, нет, нужно исправить. Она замедлила исполнение своего плана, постепенно прощая и забывая о случившемся. Позволила счастью Акихи заразить себя и ослабить ненависть, почти сведя ее на нет. Это не должно было длиться так долго. Ничто из этого. Но теперь она почти победила. Победила семью Тоно. Смех Кохаку, разносящийся по пустому холлу, звучит фальшиво. И это осознает даже она сама.* * *
В конце концов Шики своими руками забивает последний гвоздь в гроб Акихи. Кохаку не может сдержать улыбку, когда впервые видит Шики вместе с Арквейд. Вампирша рядом с Шики так и светится от радости. Кохаку видит, как Акиха за ужином наблюдает за ней, словно оценивая. Она не упускает ни одной мелочи: ни громкий смех Арквейд, ни ее короткие светлые волосы, ни то, как она хватается за плечо Шики, когда он ее смешит. Она — почти во всем противоположность Акихи, и совершенно очевидно, что рядом с ней Шики счастлив. Прямо посреди ужина Акиха извиняется и уходит. Кохаку даже не нужно проверять комнату Шики, чтобы узнать, что они с Арквейд собираются делать. Однако она все же решает убраться в ней. На самом деле, для уборки уже поздно, но после зрелища, как Акиха пытается скрыть дрожь в голосе при разговоре с Арквейд, Кохаку переполняет энергия. Так что она убирается. Но не очень уж тщательно, Кохаку просто смахивает пыль, когда слышит тихий звук, исходящий откуда-то с крыши. Она откладывает метелочку для пыли. Есть и более удобные способы попасть на крышу особняка Тоно, но Кохаку высовывается из окна и подтягивается к карнизу, забираясь на него. Она совсем не удивляется, когда видит Акиху, балансирующую на краю. Акиха не оборачивается, хотя наверняка слышит раздающиеся рядом шаги. — Кажется, Шики и Арквейд вместе счастливы, — произносит Кохаку. Когда Акиха все-таки поворачивается, ее пятки опасно нависают над пустотой внизу. Ночная сорочка, развевающаяся на ветру, очерчивает ее силуэт и только подчеркивает усилившуюся худобу. Когда она наконец открывает рот, чтобы заговорить, Кохаку замечает, что теперь ее голос — лишь слабая имитация голоса прошлой Тоно Акихи. — Этого ты хочешь? — хрипло шепчет она. — Это тебе доставляет радость? — Нет, госпожа Акиха, ничто не приносит мне счастья. — Ну конечно, нет, — отзывается Акиха. — И с чего бы тебя сделало счастливой достижение цели? Акиха, нетвердо стоящая на ногах, обхватывает себя руками. — Это… это не мой крест, я не стану его нести, — произносит она. — Вы правда так считаете, госпожа Акиха? — Нет, Кохаку. Я уже не знаю, что и думать. Сильный порыв ветра заставляет Акиху пошатнуться; Кохаку, совершенно без раздумий рванувшись к ней, хватает ее за руку и дергает на себя, подальше от края. Акиха падает в ее объятия, наваливаясь всем своим весом, и обе девушки не удерживаются на ногах. Акиха не такая уж и тяжелая, ее фигура теперь ощущается какой-то угловатой. Некоторое время они просто лежат на крыше, тяжело дыша, голова Акихи — на плече Кохаку, ее длинные волосы легонько щекочут лицо. Поддавшись странному порыву, Кохаку гладит Акиху по волосам. — Не понимаю, — тихо говорит Акиха. — Я перестала понимать, чего ты от меня хочешь. — Вы не можете умереть, госпожа Акиха, — произносит Кохаку. — Хочешь, чтобы я жила, а ты продолжила мучить меня? Так? — Думаю, если вы умрете… это расстроит меня, — говорит Кохаку. Акиха смеется. — Ты же не серьезно. — Это правда. Я не хочу, чтобы вы умерли. — Если будешь продолжать все это — убьешь меня. — А если нет — вы покинете нас, госпожа Акиха. Выйдете за кого-то замуж, родите детей, заведете кучу друзей и будете счастливы. Я не хочу, чтобы вы были счастливы. — Хочешь, чтобы я дала абстрактное обещание? «Клянусь никогда больше не испытывать счастья», такое? Я должна быть груба со своим предполагаемым мужем и холодна с детьми, совершенно отдалиться от них? Я должна отвергать всякое счастье, даже невольное? Кохаку сжимает в пальцах волосы Акихи. — Госпожа Акиха, я не позволю вам ни жить счастливо, ни умереть. Разве не очевидно? Акиха смеется. — Кошка хочет, чтобы мышь попалась в собственную ловушку? Кохаку нежно проводит ладонью по ее щеке, и Акиха склоняется ближе. Она напряженно смотрит на Кохаку, а потом медленно и глубоко целует. Кохаку пытается распробовать вкус яда на языке госпожи. — Почему вам так необходимо испытывать счастье? — спрашивает Кохаку, когда они отрываются друг от друга. — Почему вам так нужно доставить радость мне? — Я жестока. И хочу досадить, сделав тебя счастливой. Кохаку смеется. — Что ж, — говорит она, — наверное, так и есть.* * *
Акиха смотрит на тарелку перед собой, уголок ее губ изгибается. Шики оживленно болтает с Арквейд, сидящей рядом. Хисуи, слыша, как они обмениваются шутками, пытается сдержать улыбку. Этим вечером в гостиной царит атмосфера тепла и уюта, и даже обычная слабость Акихи не портит ее. Акиха отрезает себе пирог, следя за Кохаку. Та пристально смотрит в ответ. Арквейд над чем-то громко смеется, а тем временем Акиха накалывает кусочек пирога на вилку. Когда она надкусывает, Кохаку закрывает глаза. Акихе приходится крепко сжать губы, чтобы не выдать улыбки, не позволить маске соскользнуть. «Капля за каплей, — думает она. — Постепенно».