Позови

Прошло уже почти три месяца с того момента, как я слышала его в последний раз. Слишком долго. А ведь могла бы и не услышать больше вообще никогда, - укололо подсознание. Да. Могла потерять безвозвратно. Я не знала, что всё обернётся именно так. Никогда и не предполагала, что Бернадотте сможет существовать внутри меня. Что я смогу говорить с ним. Что через меня он будет порой становиться почти живым, почти материальным и осязаемым. Почти. Это его проклятье. Надеюсь, ты довольна, - я никак не могла понять, были ли это попытки меня самой укорить себя за эгоизм, или же в глубине души я действительно была настолько жертвенна, что смогла бы отпустить его навсегда, смириться со смертью того, кого хотела больше всех в этом мире? Он в темнице. Заточён навечно. Обречён на существование в теле вампира, неспособный даже развеяться, взять ситуацию в свои руки. Неспособный жить полноценной жизнью. Так ли уж сильно всё это оправдывает тот факт, что он тоже хотел быть с тобой? – снова проскользнула унижающая мысль. А хотел ли? Возможно, ты была всего лишь последним объектом его сексуального влечения. Банально – единственной привлекательной молодой девушкой в радиусе нескольких километров. Перед смертью и собаку расцелуешь от порыва чувств. То же самое касается и последних мгновений перед боем. Нет. Это просто не могло быть правдой. Я заворочалась в не слишком просторном гробу, переворачиваясь на спину. Мысли разъедали голову, не давая переключиться на что-нибудь другое. Мне нужна была поддержка. Уверенность в том, что я не мучаю его. - Пип… Шёпот сорвался с губ раньше, чем я успела зажать рот руками. Я мгновенно почувствовала его. Словно бы он ждал оклика. Или слышал мои мысли, знал, что я думаю о нём? Конечно же знал. У тебя вечно всё на лбу написано, - на этот раз самокритика была очень кстати. - Здравствуй, детка. Я против воли ощутила учащённое сердцебиение. Не хватало ещё совсем разнервничаться от одного его голоса в голове. Нехороший, кстати, знак, эти голоса в голове, - съязвило подсознание. Захотелось стукнуться о крышку гроба посильнее, чтобы тут же отрубиться и не думать больше. - Прости. Я не хотела тебя беспокоить. Зачем я говорю с ним вслух? Отлично знаю же, что он чувствует всё, что чувствую я, видит и слышит то же, что и я, и уж конечно же мои мысли для него – лишь назойливое вездесущее звуковое сопровождение. - Хотела. Поэтому я говорю с тобой сейчас. Ты даёшь мне возможность поболтать только в двух случаях: когда обессилена и уже не можешь удерживать надо мной контроль и когда сама зовёшь меня и позволяешь размяться. Сейчас ты далеко не при смерти, так что я могу сделать вывод, что ты хочешь поговорить. Вот только о чём, крошка Серас? Какое счастье, что в темноте не видно моих покрасневших щёк. Да какая, к дьяволу, разница? Он сидит внутри и чувствует твоё смущение! – это, безусловно, не помогло успокоиться. - Л…ладно, - пришлось прокашляться, чтобы голос не звучал так жалко. – Я просто хотела узнать, как тебе там, внутри меня? И в довесок совсем неуместный смешок. Дурында. Как в санатории, как же! - Я рад, что оказался в тебе, детка. Было много куда менее привлекательных вариантов развития событий для меня. - Ну… мне приятно это слышать. Приятно, как же. Да ты течёшь уже вся от его голоса. – Румянец с каждой минутой становился всё сильнее. Всё бы ничего, но Бернадотте внутри явно заинтересовал такой расклад. - Что это тут у нас? – оттенок голоса изменился, привычные шутливые нотки пропали, освобождая место грудному мурлыкающему полушёпоту. - Ничего, - прозвучало слишком поспешно-пискляво, я дёрнулась, чтобы перевернуться на бок, но приложилась виском о деревянную стенку гроба и бухнулась обратно, раздосадованно потирая ушибленное место. - Лежи спокойно, малышка, я при всём желание не смогу причинить тебе вреда… - сердце снова забилось быстрее, - …и вряд ли когда-нибудь захочу. Не знаю отчего, но неожиданно гроб показался тесным и душным. Словно бы я была не одна. Ты и так не одна, дура. Пытаться незаметно для самой себя и человека внутри свести ноги сильнее – самое глупое, что я когда-либо пыталась сделать. Одежда неожиданно стала больно царапать кожу и душить. - Ну же, сними, зачем она сейчас? – подбадривал такой желанный шёпот в голове. - З…зачем? Ещё один мысленный подзатыльник самой себе. - Ты уже большая девочка, Серас, всё хорошо. - Чего ты хочешь? Глупо, ай, как глупо! Кого ты пытаешься обмануть? Тихий смешок в голове заставил громко сглотнуть. С каждым мгновением Бернадотте становился всё материальнее, словно бы и правда пытался взять над моим телом контроль. Я ощущала его. Мечтала о нём. Хотела его. - Давай сыграем в игру. Я буду говорить, что делать, а ты – выполнять. Идёт? Ну уж нет. Нет. Нет-нет-нет! Я не собираюсь ничего делать! - Хорошо… Просто сказочная тупица! Это твой любимый мужчина. Что в этом такого, в конце концов? Сколько можно оставаться девственницей? Тебе уже третий десяток лет пошёл. Блестяще, теперь ещё и всё моё тело на его стороне! - Тебе не кажется, что тут стало слишком жарко? Стоит расстегнуть пару пуговиц, не так ли? В своё оправдание могу сказать, что мне нравится моя новенькая обтягивающая форма – короткие шортики-комбинезон и бордовый жакет. Массивные стальные пуговицы оказались неожиданно неподатливыми, особенно сейчас, когда уцелевшая рука почему-то заметно ослабела. Не помню, когда я в последний раз чувствовала нечто подобное. Наверное, ещё до укуса хозяина. Одна. Две. Три. Дальше духа не хватило. - Хорошо, пусть остаётся так. Скажи мне, детка, ты когда-нибудь делала это? - Э..это? – голос снова предательски словил петуха. - Вижу, что нет, - я буквально кожей почувствовала улыбку Бернадотте. Этот мужчина имеет власть над тобой. Знает обо всех желаниях. Покорись. - Есть ещё одна мешающая пуговица, - кажется, его дыхание срывается. Но как может срываться дыхание у человека, существующего только у меня в голове? Я не хочу думать о том, что это моя рука почти без заминки справилась с пуговицей и небольшой молнией на шортах. Мне легче представлять, что это он руководит моими действиями, уже полностью взяв контроль. - Да, малыш, ты умница, уже почти на месте, - подбодрил голос внутри как раз вовремя – дальше заходить было слишком тяжело. Всё тело словно бы парализовала сладкая нега. Кто бы мог подумать, что саркастичный прямолинейный капитан может разговаривать так. Что его шёпот будет зажигать в теле странные желания. Что с разумом будут такие сбои. Что в темноте тесного гробика будет так жарко. Видимо, заминка вышла слишком длинной. - Виктория. Послушай меня. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты это сделала, детка. Хорошо? Не знаю, кому я там в темноте киваю. Вот только кивнуть – это ещё не сделать. Бёдра были сильно сведены вместе, и, чтобы пробраться между ними, пришлось развести колени настолько, насколько позволяли габариты гроба. Бельё промокло насквозь, болезненно прилегая к телу в смущающих местах. Недолго думая, рванула его с себя так, что порвала прямо по швам, под одобрительный тихий возглас мужчины внутри. - Теперь положи туда ручку. Не торопись. Прислушайся к себе. Чего тебе хочется? Сладко. Волнующе. Будоражаще. От неожиданности прерывисто выдохнула, неосознанно прогибаясь в спине. - Т…там… - Делай, как тебе понравится. Я буду рядом, девочка моя. В его голосе слышалось что-то… Что-то. Наверное, я потеряла способность связно мыслить и – тем более – выражаться. Осталось только сильное возбуждение, жар во всём теле и его голос. Я не понимала, что он говорит. Я просто слушала и не слышала. Растворялась в тихих мурлыкающих звуках. В какой-то момент всё изменилось. Меня словно на мгновение выдернуло из моего тела, ошпарило и охладило одновременно. Руки. Чужие. Не мои. Руки, обтянутые кожаными перчатками, покрытыми потёртостями от автомата. - Пип… Чьи-то несдержанные стоны наполняют тесный замкнутый деревянный ящик. Мои?! Одна рука тут же накрыла рот, что значительно затруднило дыхание, но хоть как-то заглушило несдержанные развратные звуки. Потёртая мягкая кожа передаёт прикосновения выгибающемуся навстречу им телу и волнующе холодит. Бёдра, грудь… Грудь? Я пропустила момент, когда он успел добраться до всего моего тела. И как раз сейчас мне было откровенно плевать на это. Я могла лишь повернуть голову, неожиданно для себя утыкаясь носом в его плечо. Длинные волосы привычно собраны в косу, конец которой, раскачиваясь, щекочет мою кожу. Я начинаю различать в темноте его очертания – наверное, благодаря обострённым органам чувств вампиров. Он подносит одну руку – левую – к лицу и зубами стаскивает перчатку. Здесь настолько тесно нам двоим, что ему практически не требуется наклоняться, чтобы куснуть мою грудь, от чего тело снова обдаёт будоражащей волной. - Пип… Я начинаю говорить, хотя сама не знаю, чего хочу попросить. Или лгу самой себе? Знаю. Попросить его руки – там, где они нужнее всего сейчас. - Имей терпение, вампирёнок. Сейчас ты получишь то, о чём просишь. Он приближает своё лицо к моему, и я не сразу могу ответить на поцелуй – голодный и властный, совсем не такой, как в первый раз очень давно. Не хватает воздуха, не хватает близости, не хватает всего его. Не прекращая терзать мой рот, он опускает руку и одним верным движением проскальзывает под мои нижние губы, заставляя изогнуться и застонать. Чувственные, уверенные прикосновения сильных мужских пальцев – таких умеющих и понимающих – там, где сейчас так горячо и влажно. Я хочу его. Он мой. Спустя какое-то время слышу тихое довольное рычание и обнаруживаю, что расцарапываю его плечи короткими ногтями. - Прости… Я наказана ещё одним поцелуем. - Ты готова, малыш? Пальцы остановились у входа в пока ещё девственное тело. Готова ли я? О, да! Готова настолько, что скулю, покачивая бёдрами и кайфуя от лёгкого влажного скольжения в промежности. Натяжение. Дискомфорт. Шок от проникновения. Одним мгновением всё это забывается, давая место новому, ни с чем не сравнимому удовольствию. Я перестала контролировать звуки, которые издаю. Потерялась и забилась в руках любимого мужчины. Пальцы умело гладили, трогали, дразнили, надавливали, то проникая на всю длину, то выходя и уделяя внимание чувствительной точке снаружи. Я не понимала, что и как со мной делают, я могла лишь метаться от этой сладкой пытки. Остановился. Разочарованный стон перерос в утробное рычание, сильные негативные эмоции были столь контрастны только что испытанным, что во мне зашевелился зверь. - Не бушуй, крошка. Я знаю, что должно тебе понравиться. Тихие слова прозвучали откуда-то с уровня колен, что заставило сердце снова ёкнуть, а тело безвольно обмякнуть от волны смущения. Его губы были сухими и обветренными и вместе с тем напористо-умелыми. Как и всё в нём – потёрто-сбитое, опытное и властное. Щекочущие поцелуи прочертили дорожку по внутренней стороне бедра, прежде чем сердце пропустило удар от поцелуя там. - Чт… не на… аах… - Просто расслабься. Это приказ, лейтенант Серас. Не знаю, осталось ли ещё что-то в жизни, что могло бы возбудить меня так сильно. Мышцы судорожно сжимались, тело налилось чуждой сексуальной энергией, - мне никогда не доводилось чувствовать этого раньше – все действия словно бы были направлены в совершенно иных, нежели обычные, плоскостях. Гравитация тут тянула лишь в сторону сводящего меня с ума мужчины. Я была абсолютно уверена, что это измотает меня до предела, однако сейчас щемящая слабость сочеталась с неудержимой силой в пальцах, бездумно скользящих по широким плечам Бернадотте. Он посасывал и вылизывал. Забирался языком в такие места, что от одной мысли в обычной ситуации я бы свихнулась от смущения. Он действительно умело любил меня. Я думала, что захлебнусь в резко накатившем волновом удовольствии. Воздух кончился в лёгких, пальцы сильно впились в его плечо. - Пип… Было стыдно произносить его имя. Дико – после того, как только что простанывала его вместе с первым в своей жизни оргазмом. - Виктория. В первый раз за эту встречу он назвал меня по имени. Словно напоминая мне, кто я. Давно бы пора. Так разоралась, что, наверное, все в особняке слышали. До чего ты докатилась? - даже самоупрёки сейчас звучали жалко. Я уловила движение в темноте. Он возвращался обратно. Занимал своё место внутри меня. Тело стало неожиданно тяжёлым, особенно навалившаяся усталость давила на веки. Места, где всего мгновение назад были его руки, раздражающе холодило, но сил поправлять одежду не было. - Это было чудесно, девочка моя. Изумительно. Похоже, я даже смущаться устала. - Прости, что всё так. - Не прощу. Я не мог и мечтать о таком. Последние ли это слова, сказанные нами друг другу в тот день? Я не помню. Точнее, я не помню завершения диалога. Судя по всему, я просто вырубилась. А в голове надолго засели его слова, хотя я уже и не помню, кода он произносил их: - Я всегда буду с тобой. Внутри тебя. И я всегда приду к тебе, если буду нужен. Только позови. И я позову. Ещё не раз.