Одни слова разрушили боль быстрее, чем то, что разрушало ее раньше.

Сидя на крыше, он думал о том, что происходит вокруг него: защитники сбились с толку, а столбы силы рвутся наружу. Он не хотел всего этого, упорно убегая от судьбы. А сейчас ему самому больно смотреть на то, что происходит вокруг него и с планетой в целом. Ему больно от того, что не может что-либо сделать. Он делает больно сам себе, понимая, что не хочет той судьбы, которую ему написали. Его ищут, но он слишком рядом находится, чтоб дать малейшую подсказку. Он отсрочивает свое появление. Но если он не раскроет свою натуру в ближайший месяц, то все шестнадцать столбов силы вырвутся наружу, указывая, где находится семнадцатый. И вроде бы, в этом нет ничего такого в этом нет. Но страх того, что столбы могут разрушить половину планеты сильнее любой гордости, которую он показывает окружающим. За его спиной сейчас два черных перьевых крыла. Даже смешно от того, что у полукровки ангельские крылья черного цвета. Но эти крылья никто и никогда не должен был увидеть. Эти крылья больше не должны были показаться за этой спиной. Но если судьба решила, она будет действовать своим принципам. На лице расцветает слабая усмешка, а на языке вертятся слова той песни, которая всегда примиряла тех, кто находился вокруг него. Но сейчас эту песню петь не хочется, осознавая, что ты можешь быть пойманным. Возможно, это поможет хоть как-то избавится от той боли, которая находится внутри него. Но он в этом не уверен. Он уже ни в чем не уверен. Встав на ноги, он расправляет черные крылья и от чего-то вздыхает: рожденный полу-ангелом и полу-демоном. В какой-то мере, ему это нисколько не мешало. Он просто с детства знал, какая судьба ему заготовлена и от этого было еще больнее, чем от издевательств. Ему было больно от того, что его защищали стражи столбов, которые сейчас спят, ожидая его возвращения. Слабая усмешка, а затем выдох: почему снова хочется петь? Они — демоны и ангелы, рождены с голосом, который завораживает людей. Так почему ему так плохо от того, что у него есть этот голос? Или ему больно совершенно не от этого, а от чего-то совершенно иного? Глянув вниз, он выдохнул, складывая крылья: шестьдесят три этажа. Он любил прыгать с этого здания, ощущать невесомость, а потом резко раскрыть свои крылья и взлететь. Ему было тогда всего девять. Другие ангелы и демоны в его возрасте еще не знали, что такое отличный полет, а он уже сигал с крыш, испытывая судьбу. Сейчас хотелось прыгнуть точно также, чтоб оказаться в шаге от своего конца, а потом резко раскрыть крылья и взлететь, как птица. Выдох. Когда угодно, но только не сейчас. Раскрыв свой голубые глаза, которые уже никто из его друзей не думал увидеть, Кин улыбнулся. Ангельский цвет глаз отличался от демонического лишь своей яркостью. И почему все считают, что голубой цвет глаз лишь для ангелов? Кин любит облик демона, но не может терпеть серый цвет глаз. Кин терпеть не может облик ангела, но любит голубой цвет глаз. И как бы сейчас от него не зависело будущее планеты, он не мог показаться тем, кто так упорно его ищет. Тем, с кем он ищет сам себя. Может ему и вправду пора забыть о том, что было раньше, что было тогда, когда он решил избежать своей судьбы и начать жить так, как ему это прописано с самого начала его жизни? — Споешь? — голос за спиной заставляет обернутся и горько усмехнуться, — Нет? — Я пел, чтоб ветер забирал боль вместе со словами, — Кин выдохнул, слабо улыбаясь. — А сейчас боли нет? — Она есть, и ее очень много, — вдох, — Но зачем петь, когда рядом есть те, кто вытащат тебя из пучины твоей же боли? — фиолетовые глаза в упор смотрят на него, — Я поступаю ужасно и прекрасно это понимаю. Но ответь ты мне, — спрыгивает с края крыши, — Почему ты до сих пор им не сказал? — Сказал что? — Молин знает, но притворяется дураком, — То, что ты тот, кто нам нужен? Что ты тот, кто по праву занимает важное место в моей дальнейшей судьбе? Ты просил молчать, я обещал не говорить. Все предельно просто. — Полетай со мной, — Кин протягивает руку. Молин ненавидит Кина за то, что из-за него они стоят на мертвой точке. Но с другой стороны, человека не должны заставлять что-либо делать. Молин понимает это, как Избранник неба и тот, кто обязан защитить эту планету от любой опасности, которая может нависнуть в любой момент. Поэтому, он просто вкладывает свою руку в руку Кина, полностью доверяя свою жизнь ему. Не важно, что ему потом скажут защитники или Яни с Ричи. Он просто знает, что Кин не будет держать планету в опасности и покажет себя в ближайшее время. Да, он боится, что этого может не произойти и Кин не выключит свою гордость. Но он знает точно, что это произойдет. Что Кин решится на этот серьезный шаг. Притянув к себе Молин, Кин слабо выдыхает, понимая, что просто обязан раскрыть свои крылья. Избранник неба слабо выдыхает и слегка толкает Кина в грудь, чтоб тот потерял равновесие. Кин проклинает Молина за это, но чувство свободного падения ему в радость. Молин зажмуривает глаза и через секунду чувствует резкие порывы ветра, а затем землю под ногами. Раскрыв фиолетовые глаза, он смотрит на черноволосого и нервно выдыхает: он скажет, что тот придурок, но в тайне будет лишь рад повторить это. Слабая улыбка расцветает на лице Избранника неба. Полукровка лишь усмехается. Мотоциклы стоят неподалеку ожидая своих хозяев. И возможно, Кин понимает, что вскоре он будет летать по городу, а не просто разъезжать на мотоцикле. Осталось лишь решится на это. Но как можно не решится, если рядом находится один светлый человек, способный осветить все на своем пути. И Кину кажется, что Молин — это луч света, за которым можно потянутся. — Поехали? — Молин садится на мотоцикл и смотрит на Кина. — Да, — он кивает.

***

В лаборатории почти ничего не изменилось. Разве что теперь там не было вечно радостного Ричи, который всем поднимал настроение. Кин тоже хотел бы уехать, но не смог. Сам не знает почему. Яни встречает их с улыбкой на лице и машет рукой, когда они заходят внутрь помещения. Кин почему-то выдыхает, когда понимает, что скоро надо будет все рассказать. А может и не надо. — Что со столбами? — Все плохо, — Яни качает головой, — Если он не появится в ближайшее время, то столбы взорвутся просто потому, что их некому удержать. И тут Кина словно пробило током. Зачем кому-то рассказывать правду о себе, если ты можешь просто пробудить тех, кто может удержать силу столбов. Молин смотрит на Кина и улыбается, слабо выдыхая. Кин же просто понимает, что забыл о тех, кто готов был поддерживать его всю жизнь. Но тут же его снова стреляет током и он понимает, что пробуждение стражей может пойти против него. Если силы кристаллов окажется недостаточно, что придется использовать уже свою силу. Кин не понимает, почему везде его поджидают трудности, которые не могут перестать преследовать его. Ему девятнадцать, пора бы уже повзрослеть и начать думать так, как должен думать. А не так, как хочется самому тебе. Он перестал петь. Он перестал принимать себя настоящего. Но сейчас ему необходимо сделать то, чего он не делал очень давно. Он смотрит на Молина, в глазах которого застыла надежда на то, что им не придется рисковать чьими-то жизнями. Но он еще не осознает того факта, что столбы начали рваться наружу слишком рано. И он не знает, что Кина может попросту не стать из-за того, что он пробудит стражей этих самых столбов. Сигнал тревоги оглушает, уши слишком чувствительны к громким звукам. Молин вздыхает, когда на сканерах показывается первый столб, который скоро пробьет защиту: Кину пора бы наконец решится и поскорее. Он не думал, что сегодня это произойдет. И он не думал, что решать придется за какие-то пять секунд, потому что он вылетает из лаборатории под крики Яни. Он ничего сейчас не скажет. Просто потому, что Молин поймет, что случилось, если он не вернется в лабораторию.

***

Он никогда не боялся упасть камнем вниз. Ему никогда этого даже не снилось, потому что страх высоты пропал с первым полетом. Он всегда любил свою планету, но в то же время он боялся собственной судьбы, которую ему прописали на тысячу лет вперед. И кто бы мог подумать, что смерть родителей на нем так скажется: отказ от себя собственного и попытка изменить судьбу. В итоге, все осталось по прежнему. Сейчас ему так же не было страшно, он просто понимал, что вся боль может улететь за раз, стоит ему пропеть всего три слова. Сейчас ему было спокойно, потому что вокруг него парили кристаллы силы каждого из стражников столбов. Единственный его страх, это страх нехватки силы кристаллов, чтоб пробудить стражей ото сна. Кин специально ушел в то место, где его никто не найдет. Он специально ушел туда, где его никто не потревожит. Он ушел туда, где его не смогут остановить. Глубокий вдох, а затем выдох и вокруг появляются капсулы. 17 капсул, 17 столбов, 17 стражей. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет он снова будет находится в окружении тех, кто готов был отдать за него жизнь. Вот только сам Кин не хотел этого. Он просто не любил, когда кто-то терял жизнь просто так. Зачем просить кого-то что-то делать за тебя, если можешь сделать сам. Он мог попросить силы талисманов защитников, которые наполовину питал он, но он этого не сделал, просто потому, что сами талисманы нужны для защиты планеты. Кристаллы начинают сиять и разрушать капсулы. — Придурок, — его ловит парень с черными волосами и ярко-красными глазами, когда он начинает падать, — Мог же попросить силу талисманов. — Ты меня знаешь, — усмешка и Кин открывает глаза, глядя на стража огня, — Давно не виделись, ребята. — Давно, — девушка с белыми волосами и фиолетовыми глазами, кивнула и расправила ангельские крылья, — Что случилось? — Мерлия, ты не меняешься, — Кин горько усмехнулся, — Столбы начинают пробивать защиту. Нужны вы. — Поняли. Приняли. Обработали.

***

Он должен был вернутся два месяца назад, но сосуд был настолько истощен, что его никто не отпустил. Кин решил сам для себя: сначала придет в себя, а затем уже все расскажет ребятам. Ему будет тяжело появится спустя два месяца. Но он точно уверен, что Молин сможет успокоить друзей и дать выслушать Кина. Приняв сидячие положение, парень смотрит на девушку с белыми волосами и голубыми глазами, которая просматривает результаты исследований. Усмешка. Он вдруг вспомнил, как мама этой девушки бегала с ним, когда ему было всего шесть. Да, она ничем от нее не отличается. Голубоглазая подходит к Кину и всматривается в его глаза. Тот пару раз моргает, меняя цвет глаз: она слабо выдыхает и кивает. — Твои силы пришли в норму, — она хлопнула в ладоши, — Можешь делать, что твоей душеньки угодно, но не напрягаться сильно. Особенно беречь магический сосуд. — А полеты? — С этим сложнее, — она сложила руки на груди, — Сила крыльев вернулась не до конца, поэтому сигать с крыши я тебе не советую. Особенно с 63 этажа. Сейчас твой максимум 25 этажей. Ни больше. — Понял, — кивок, — А… — Петь можешь хоть не переставая, — она задумалась, — Но лучше делай это так, чтоб уши защитников остались при них. Ты помнишь, какая реакция у них на нас. В особенности на тебя. — Помню я, помню, — бурчит себе под нос, — Я сейчас могу уйти? — Да, можешь, — голубоглазая кивнула, — Тебя заждались уже. Тем более, держать тебя здесь еще дольше, я смысла просто не вижу. Но если начнутся проблемы с сосудом, или во время полета почувствуешь, что не можешь управлять своими крыльями, дай мне знать. — Обещаю, — он согласно кивает, — Обещаете, что с вами все будет отлично? — Да, — беловолосая кивает и видит недоверчивый взгляд, — С нами все будет хорошо, обещаем. Ваше высочество. — Спасибо, Дина. Кин надевает футболку и сверху нее кожаную куртку. За спиной появляются черные крылья и он подходит к окну, вылетая в него. Дина лишь смотрит ему вслед и покидает комнату, в которой Кин находился чуть больше двух месяцев. Чувство свободы, это то, чего Кин ждал больше всего. Сейчас ему было плевать абсолютно на все то, что происходит в его жизни. Ему плевать, что он снова стал тем, кем должен был быть с самого начала. Ему плевать, что он снова перешел в статус будущего короля планеты Хэвэн. Сейчас ему не плевать только на одно, вернее на одного человека, который переживает за него больше всего. И он прекрасно знал, где искать всю троицу, а так же плюс одно, кому пришлось отдать талисман Дракона. И его нисколько не радовало то, что талисман Дракона достался Сани — лучшей подруге Яни. Миновав центральную площадь, он начал лететь чуть медленнее, а затем вообще стал парить на одном месте. Под ним сидела вся четверка, но отношение рыжеволосой бестии к талисману, его слегка подбешивало. Убедившись в том, что сейчас можно резко сигануть вниз, Кин пролетает прямо над головой Сани, выхватывая из ее рук серый талисман с голубыми полосами и бирюзовым кристалликом в центре. Все начинают моргать глазами, а сам виновник мягко приземляется на ноги, складывая крылья за спиной и держа талисман в руке. Белое сияние и рядом появляется парень с серыми волосами и ярко-бирюзовыми глазами: Кин усмехнулся. — Честно, я не думал, что реакция будет такой, — он перевел взгляд на Сани, — Я бы не хотел, чтоб талисман был у тебя, раз ты так наплевательски к нему относишься. — Кин! — Молин налетает на него, хватаясь за шею. — Тише, тише, — он обнимает его за талию и шагает назад, чтоб не упасть, — Я живой, просто стражи решили меня не отпускать, пока сосуд магии полностью не восстановится. — Придурок! — Молин ударил его по затылку, — Мы же волновались! — Я вас тоже люблю, — усмешка, — Ты как? — он повернулся к сероволосому. — Жить буду, ваше высочество, — кивок, — Но впредь, можно мне в хранители либо снова вас, либо кого-то другого. — Решу данную проблему, — Кин выдохнул, — А пока, будешь со мной. — Быстро все решаешь, — Яни сложила руки на груди, — Никогда бы не подумала, что принц будет настолько рядом. — А я бы никогда не подумал, что буду отчитывать сестру одного из моих стражей, — Кин смотрит в глаза Сани, которая начинает потихоньку закипать, — Не бесись, а то Лина быстро узнает, что ты вытворяешь с талисманами, которые теперь питаю не только я. Уж поверь мне, она это узнает и без моей помощи, — усмешка, — Яни, — он посмотрел на подругу, — Я могу временно украсть Молина, поговорить сначала с ним, а затем придти и все объяснить вам? — Валите, куда пожелаете, — девушка махнула рукой, — Так и быть, разрешаю. В виде исключения. — Благодарю, — Кин поклонился. Яни закатила глаза на это и слабо улыбнулась. Получив улыбку Кина в ответ, она хотел кинуть в него крыльями Феникса., но тот успел забрать Молина и растворится в черных перьях. Глубокий вдох и девушка смотрит на Сани, которая моргает глазами, а потом переводит на нее взгляд. Пожав плечами, хранительница огненного талисмана идет в сторону мотоцикла Молина и садится на него, заводя мотор: надо вернуть его в лабораторию.

***

Стоя на той же многоэтажке, Кин смотрел на закат солнца. Молин стоял рядом и просто оценивал взглядом черные перьевые крылья, которые должны быть белыми. Рука коснулась мягкой поверхности, но крылья дернулись, больно ударяя. — Прости, — Кин сделал шаг назад, — Не люблю, когда кто-то трогает крылья. Не очень приятно. — А Дина? — усмешка на лице. — Дина — ангел лекарь. Если ей не дать осмотреть твои крылья, то она убьет тебя, — нервный смешок, — Терплю, как могу. Поэтому стараюсь, как можно меньше к ней попадать. — Ты полностью восстановился? — Нет, — качнул голову и расправил свои крылья, — Подойди. Молин медленно подходит, а Кин просто разворачивает его к себе спиной и закрывает крыльями, прижимая к себе. Положив голову на чужое плечо, он просто выдыхает и продолжает смотреть на заходящие солнце, которое вскоре перестанет радовать жителей планеты своим теплом. Вдохнув побольше воздуха, Избранник неба снова делает попытку коснуться крыльев и в этот раз, Кин ими не дергает, а просто стоит, прикрывая глаза. Слабо улыбнувшись, Молин ведет по всему крылу. Он не знает, чем ему таки понравились крылья Кина, но почему-то именно сейчас ему захотелось иметь точно такие же. — Я бы сейчас спрыгнул отсюда, как тогда. — А что мешает? — Молин кладет свои руки, на руки Кин. — Дина запретила сигать с 63 этажа, потому что крылья до сих пор не в полной силе. Мой максимум сейчас, это всего 25 этажей. — Знаешь, — беловолосый слабо выдохнул, а затем снова улыбнулся, — Я кое-что понял за эти два месяца. — Что влюблен в меня? — Кин отпускает руки на талию Молина, сжимая и не позволяя вырваться, — Я это понял еще месяцев шесть назад, когда кое-кто заставил меня ему все рассказать. — О, так я тебя заставил? — Надавил на больное. Молин закатывает глаза и начинает тихо смеяться. Кин вздыхает и не сильно ударяет Молина крылом по лицу. Тот что-то бурчит и надувает щеки, делая обиженный вид. Кин лишь снова смеется и разворачивает буку к себе, положив руку на щеку. Выдохнув, беловолосый кладет свою руку на руку полукровки и улыбается, а затем чувствует невесомое касание чужих губ на своих. Прикрыв глаза, он обнимает черноволосого за шею, позволяя углубить поцелуй. Крылья исчезают, оставляя после себя несколько перышек, которые падают на бетонную поверхность крыши и тут же исчезают. Кин же просто продолжает сминать губы любимого человека и слышит тихие стоны, которые невольно срываются с губ Избранника неба. Щелчок камеры. вспышка и тихие ругательства. — И как ты нашла нас? — Кин оторвался от губ Молина и прижал его к себе. — У меня свои источники информации, — Яни наклонила голову набок, — А теперь, я сваливаю, пока меня не грохнули. — Не пойдем за ней? — Молин уткнулся в грудь Кина. — Зачем? — слабая улыбка на лице, — Мы все равно в лабораторию потом пойдем. Она в любом случае будет там. Но в следующий раз, талисман ты снимешь. Молин замирает, а потом понимает о каком источнике информации говорила подруга. Улыбнувшись, он сильнее прижимает к Кину и продолжает улыбаться. Глянув на ночной город, Кин понял лишь одно: если ты хочешь разрушить боль, то лучше иметь рядом такого человека, который всегда будет рядом. А не петь постоянно, срывая голосовые связки. Да и сорвать их он все равно не сможет. В конечном итоге, ему все равно придется когда-то занять свое почетное место, а пока, он просто будет рядом с Молином, который стоит сейчас обнимая его и утыкаясь, уже в шею. И все же, стражи были правы.