Пляски на костях.

1989 Германия Чудовище медленно склонилось над трупом молодой женщины. Светлые длинные пряди, спадающие на его плечи, практически касались обездвиженного, сраженного древним заклятием тела. Глаза убийцы до безумия ошеломительным взглядом буквально впились в мертвую плоть, будто не доверяя представшему перед ними зрелищу или же просто желая на века запомнить бледное, когда-то красивое лицо девушки, изуродованное нечеловеческими страданиями. Вдох – выдох. Рука непрошенного гостя медленно, но уверенно тянется к шее жертвы, будто желая забрать что-то ценное (если таковое вообще осталось у мертвой). Мгновение и пальцы замирают на практически неразличимом для зрения расстоянии, словно неведомая сила не дает чародею притронуться к трупу. Маг хмурится. Вдох – выдох. Серые глаза скользят в сторону, улавливая чужое присутствие. Тишина. Чудовище мучительно медленно поворачивается лицом к случайному слушателю, безмолвно следившему за действиями убийцы. Холодный устрашающий взгляд встречается с испуганным, детским но, но вместе с тем до глубины души искренне ненавидящим слугу Темного Лорда. Оглядывая невольного свидетеля собственных деяний, непрошенный гость злобно щурит глаза и, положив руку на изящную, вырезанную из черного дерева, трость, увенчанную серебряной головой змеи, ступает прямо к новой жертве. Девочка вжимается в стену. Ее хрупкое маленькое тело сотрясает мощная судорога, тонкие пальчики крепко цепляются за, прочно прибитую, ножку стола, а глаза, не закрываясь ни на секунду, с диким ужасом таращатся на убийцу, так долго охотившегося за ними и наконец, достигшего намеченной цели. Не обращая внимания на все возможные сопротивления, чародей безжалостно вытаскивает девочку из-под стола и, удерживая вырывающееся создание одной рукой, свободной он извлекает из трости древнее оружие предков. Девочка кричит, стараясь как угодно вырваться из крепкой хватки убийцы. Посланник Темного Лорда морщится от раздражения и, готовясь избавиться от внезапно возникшей свидетельницы, неожиданно резко застывает на месте, увидев вещь, ранее искомую на шее мертвой девушки. Рука чудовища медленно опускается, пальцы разжимаются сами собой, и в следующий миг раздается еле уловимый глухой стук. Девочка замолкает, заметив перемену не только в жестах, но и в бледном лице непрошенного гостя. Раздражение и злость уступают место безграничному удивлению, а вслед за ним приходит выражение крайнего недоумения и растерянности. - Этого не может быть, - тихий шепот еле слышно доносится до сознания девочки. Она ежится, пытаясь избавиться от болезненных ощущений, но убийца не собирается отпускать ее. Серые глаза наливаются безумной ненавистью и, со всей силы вцепившись обеими руками в испуганное создание, чудовище громко кричит во весь голос, срываясь до хрипоты ради одной изувеченной фразы: - Этого не может быть!!! * * * Холодный дождь серой стеной обрушился на темный, дремучий лес, быстро заполоняя бурными потоками земли немецкой окраины. Сквозь бешеный сплошной ливень, продираясь меж плотно растущих могучих деревьев, шли две сгорбленные фигуры. Черная мантия, полностью закрывающая своего обладателя от разбушевавшегося дождя, невольно скрывала от людского мира так же и бледное лицо чародея, больше напоминающее искусно сделанную безупречную маску, нежели живой человеческий лик. Истинные чувства мага, бурлящие, словно в кипятке, заваренном множеством противоречивых мыслей, могли выдать разве что серые глаза, стремительно темнеющие, подобно сегодняшнему небосклону, и белая рука, до боли сжимающая холеными пальцами локоть хрупкого, худенького создания – верную причину негодования мужчины. «Как такое могло случиться?» - мысленно восстанавливая цепочку волнительных событий, произошедших несколько часов назад, чародей каждый раз мысленно возвращался все к тому же единственному заключению, еще тогда вспыхнувшем в его мозгу « Она же должна была умереть » - черные глаза, блестящие от слез, не отрываясь, смотрят на мага, - « я обязан был похоронить ее рядом с матерью » - детские крики, перемешенные с шумом дождя, мешают ему сосредоточиться, - « но я не смог. Не смог избавиться из-за амулета, который надеялся найти на ней; который должен был спасти ее… » На миг тяжелый пронзающий взгляд чародея падает на худенький силуэт ребенка. На шее девочки, все так же как и некоторое время назад, покоится устрашающий одним своим видом кулон – на, почерневшей от времени, серебряной цепочке, повисший вверх ногами, череп злобно скалится , пустыми глазами глядя на темного волшебника, а из широко раскрытой пасти куда-то вверх выползает, извивающаяся кольцами, шипящая змея. Мужчина сжимает губы в токую линию, в очередной раз доказывая себе, что единственная причина по которой он до сих пор не избавился от этого маленького надоедливого создания – является неказистый, жуткий амулет, так сильно похожий на его собственную Черную метку, много лет назад застывшую на его правом предплечье. * * * - Время не терпит, Люциус. Пора избавиться от этой напасти. Колдун со шрамом устремил напряженный взгляд на мрачный образ чародея, застывшего у единственного во всем кабинете окна. В цепенеющей, сковавшей на краткий миг Пожирателей Смерти тишине, мужчина ожидал ответа. Бледный маг, лицо которого сдерживала непоколебимая бесстрастная маска, продолжал вглядываться в далекий осенний пейзаж, раскинувшийся по ту сторону запотевшего от холодного дыхания грядущей осени, стекла, оставаясь при этом спиной к говорящему. - Я знаю, что обязан сделать, - серые уставшие глаза медленно скользили вдоль линии далекого, размытого дождями горизонта, иногда разрываемого всполохами яростного, небесного пламени. Последние лучи светозарного дня постепенно блекли, и непроглядная кромешная мгла все плотнее стягивала небосклон крепкими объятиями, - но что если я не желаю делать то, что должен? - кинув последний взор на чернеющий с каждым мгновением, расстилающийся в пологой долине, лес, Люциус Малфой через силу повернулся лицом к давнему соратнику, - что если я не могу сделать того, что сделать нужно? Холодный, непроницаемый взгляд встретился с осуждающим, практически гневным, словно дождливое, сумрачное небо с разрывающей, гласной грозой. - Мы все Его верные подданные, - левый глаз колдуна ядовито сощурился, в то время как правый, вечно насаженный подобно яблоку на прут багрового, зарубцевавшегося шрама, неподвижно застыл в единственной возможной для него фазе. - Хотелось бы узнать точнее, Родолфус, что или кого ты подразумеваешь под этим местоимением, - светский тон чистокровного мага, не смог всецело скрасить сатиру, проскользнувшую между строк. - Закон, Люциус. Все мы являемся слугами Единого Закона. "Или же - все мы являемся слугами Лорда Волдеморта", - губ бледнолицего чародея коснулась еле заметная улыбка. - Каков же будет твой ответ на мой второй вопрос? Изумление еле коснулось всегда сурового, вечно угрюмого лица: - В чем именно заключается твоя проблема? - рассеченный глаз колдуна смотрел прямо на собеседника, в то время как второй опустился вниз, устремив свой взор на древнюю реликвию дома Малфоев - изящную, отполированную до блеска черную трость, которая покоилась как и всегда - под рукой хранителя рода Малфоев. - На моей памяти твоя палочка даровала последнюю милость множеству магловских выродков... так что же случилось на этот раз? - Эрна Бинсфельд, - при едином упоминание этого имени, лицо Люциуса на мгновение свел спазм, - перед смертью она успела переодеть защитный амулет с себя на ребенка. Родольфус почти незаметно улыбнулся: - Игра случая как всегда жестока - ты надеялся только оглушить ее, но на этот раз невольно попал в цель. Истинная ирония, ведь за все эти годы ты множество раз умышленно пытался ее убить и лишь на этот - хотел оставить в живых. " Истинная ирония - идеальное определение ее смерти ", - Люциус скривил губы в подобии фальшивой, выдавленной усмешки: - Теперь амулет защищает девчонку, и никакая магия не сможет принести ей смертельный вред. - И конечно же безделушку с ребенка не снять... - немой кивок подтвердил мысли Лестрейнджа, - что ж, в таком случае тебе придется воспользоваться магловскими средствами. Я никогда не питал особой любви к их методам убийства, но в этом случае, как я понимаю, иного выхода попросту нет. И затягивать с этим не стоит, ведь чем быстрее ты от нее избавишься, тем быстрее мать встретиться со своим невинным дитя. Ответа не последовало. Люциус Малфой отсутствующим взглядом смотрел на бывшего соратника, раз за разом прокручивая в голове сказанные слова, упорно пытаясь найти в них иной смысл, кроме того который изначально вкладывался Рудольфом. Он должен покончить с этим. Похоронить наконец в одной могиле все что связывало его эти долгие, мучительные десять лет с ней, этой непокорной, обезумившей женщиной. Но что если рядом с телом Эрны Бинсфельд ляжет его собственная дочь?.. Собеседник терпеливо выжидал, пока во взгляд наследника рода Малфоев появится прежнее тяжелое выражение, и затем снова повторил все те же слова, с которых начался весь их затянувшийся разговор: - Время не терпит, Люциус. Пора избавиться от этой напасти.