Стрим

      Суббота. Вечер. Ничего примечательного и необыкновенного. Все ученики класса 1-А разбежались по комнатам в надежде сделать домашнее задание или же просто лечь пораньше спать. Да только, кажется, одному ему было нечем заняться. — Зараза… — лёжа на кровати в своей комнате, Кацуки, буквально выражаясь, плевал в потолок от нехер делать.       Всё заданное на дом он уже выполнил. И как полчаса назад вернулся с тренировки. В видеоигры, одолженные у дерьмоволосого, он так же уже поиграл, а некоторые и вовсе по нескольку раз перепрошел. Скучно. Было чертовски скучно, а мыслей, чем занять себя перед сном, ни одной.       В очередной раз вздохнув, парень перевернулся на живот. Тут же юркнув рукой под подушку, он выуживает свой телефон. Мысленная борьба длилась недолго, чуть больше пяти секунд, он перехватывает аппарат в руке поудобнее. «Всё равно заняться нечем, может, стоит полистать соцсети?»       Разблокировав экран, он некоторое время пялится на заставку. «Этот придурок опять копался в моём телефоне, — делает вывод Кацуки, смотря на новую картинку экрана, — Гадёныш».       На главном экране, сразу после разблокировки, на него смотрел он сам и этот чудаковатый парень Киришима. По мнению Кацуки, высказанного сразу после снимка, это было самое тупое фото в его жизни, но удалять или убирать его с заставки он не собирался. «Всё равно этот дерьмоволосый ещё раз залезет и сменит обои экрана, на кой-чёрт тратить на это время», — сделал умозаключение парень, отмахиваясь от назойливой мысли о том, что фото принципе-то смотрится достаточно нормально. Не потому, что на нём Киришима улыбается во все тридцать два, пусть и кажется он не шибко довольным. Не потому, что он, Бакуго, на фото чуточку, самую малость, довольнее обычного. Не потому, что на фото Киришима так по-приятельски закинул ему на плечо руку и прижимается к нему со спины. Нет. Совершенно не поэтому! Может потому, что… — Что ещё за стрим? — удивляется Кацуки, смотря на баннер опустившийся по экрану, на котором чёрным по белому красуется название, что он зачитывает в слух: — «RedRiot-Горячая мужественность. Говорим обо всём» прямой эфир, идиот…       Чертыхнувшись, а скорее даже слегка подавившись смешком, Бакуго очищает строку уведомлений, удаляя каждое сообщение по одному. Но когда дело доходит до сообщения с никнеймом самого Киришимы, парень останавливается, слегка задумавшись. Да, он знал, что этот чудак начал вести блог в YouTube, выкладывать туда какие-то видосы на тему мышц и мужественности. Этот дерьмоволосый, вроде как вчера, выхватил телефон Бакуго и подписался на свой же канал, за что, конечно, получил по макушке, но не отписку. А сейчас этот дурак вёл прямой эфир, ну вот прям за стенкой, потому что было слышно бормотание и сдавленный хохот. Кацуки стало… на самую малость интересно. Капельку. Просто глазом посмотреть и выйти поскорее.       Палец тут же приземлился на уведомление, открывая приложение и начиная загрузку самого видео. Экран почему-то был чёрный, а из динамиков доносился какой-то сдавленный стон. «Что за хуйня?» — Ребят, простите, — экран загорается картинкой, на фоне занавешенное окно с ярким принтом языков пламени, а внизу маячит красная шевелюра, — Зацепился ногой за провод, вот и лишил вас картинки. Ну как, видно?       В кадре появляется чересчур довольное лицо, жутко красное, видимо, от стыда за свою неуклюжесть, а потом и сам Киришима появляется почти во весь рост. Чёрная майка чуток съехала с плеча, волосы, как обычно, стоят дыбом, а на лице эта дурацкая улыбка. «Этот придурок, — смотря на парня, что красуется своими бицепсами, одновременно проговаривая что-то о вреде чрезмерных тренировок, думает парень, — серьёзно страдает такой хуйнёй?!»       За недолгий промежуток времени Бакуго, наконец, разобрался на чьи вопросы отвечает Киришима, уводя взгляд постоянно в сторону от камеры. Желание написать что-либо появилось внезапно, пока стример не произнёс его имя. А потому, парень откладывает эту идею, прислушиваясь к тому, что говорит парень. — У меня есть один хороший друг, — начал парень, пробегаясь глазами по сообщениям в чате, — Так вот, он… зовут его Бакуго Кацуки, со спортивного фестиваля должны были помнить… да-да… это именно он на вручении… и нет… нормальный он, — парнишка посмеивается с очередного сообщения в чате, только Кацуки не понимает с какого, сильно много их! — Ха-ха… если ты такой смелый, возьми и сам ему об этом скажи, мистер. Так вот, видели бы вы его мышцы!       Лицо Эйджиро перекашивается в странной улыбке, когда его глаза снова смотрят в чат. «Да что там такого тебе пишут?» Заговорщическим взглядом посмотрев в камеру, Киришима в несвойственной ему манере улыбается. После… «Боже…» подмигивает и… — Да ты там ахуел что ли? — бормочет Бакуго, смотря в экран на обнажённый торс парня.       «Мать его, он только что просто взял и снял с себя верх! Ну точно не всё в порядке с головой! — мысленно сокрушается Бакуго, рассматривая то, как играет мышцами на груди Киришима, — Какого хера ты себе позволяешь?!»       Блогер, вдоволь похваставшись мускулатурой своей лицевой стороны, поворачивается к камере спиной и уже напрягает мышцы спины, демонстрируя, как плавно перетекают они под кожей, комментируя по ходу, как качать ту или иную группу мышц. Говорит ещё что-то о том, насколько трудно ему было добиться такого рельефа, а вот Бакуго… Он выпадает из реальности. Сбавив громкость до минимума, он жадно оглядывает тело своего друга. И только частью своего сознания понимает, что это неправильно. Но остановить себя не может. До той поры пока в штанах не скрутило, а по коже, от паха до затылка, не пробежались табуны мурашек.       Свернув приложение, а после и вовсе заблокировав телефон, Кацуки прикрывает предплечьем глаза. Он, конечно, понимал, замечал и вообще… ощущал то, что иногда засматривается на этого дерьмоволосого. Но сам себя усиленно одёргивал. Говорил и говорил себе, что Это просто интерес к соперничеству. Что ему просто не хочется упускать из виду сильного соперника и ему нужно, просто НЕОБХОДИМО быть в курсе его физической развитости тела. «Ага, ты кого наебать хотел, Кацуки?» Он говорил себе неоднократно, что Киришима его друг. И он, Бакуго, лишь по доброте душевной следит за ним на тренировках, чтобы тот не перенапрягался. «Да-да, сам-то себе веришь?» Киришима Эйджиро, безбашенный малый, что так усердно лезет ему в душу и набивается быть другом. «Только не говорите ему, что он уже имеет этот статус, зазнается». Он тот, кто так бесстрашно обращается к нему, а в случае чего, получив по голове, задорно смеётся и снова норовит прицепиться с разговорами не по делу. Этот пацан, один из немногих, кого он невольно признал и действительно мог назвать Другом. — Кацуки, ты идиот, — изрекает он, тяжело выдыхая.       Пульсация в районе паха, ноющее желание, что накрывает с головой, лишь бы вздрочнуть, вещь не новая, просто это стало повторяться чаще и длиться дольше. Если раньше ему ещё и было стыдно, он пытался как-то бороться с собой и не обращать внимания, то сейчас… Какой стыд. Проще уж передёрнуть и забить.       Отложив смартфон в сторону, он правой рукой нащупывает выпуклость на своих домашних штанах, несильно сжимая в руке возбудившийся орган. Дыхание сбивается, становится рваным и тяжёлым, стоило ему огладить член по всей длине и сжать у основания над мошонкой. Возбуждение электрическими разрядами прогуливается по телу, блуждает под кожей, концентрируясь на головке стоящего члена, ожидая действий. Но Бакуго не спешит. Он лежит и прислушивается к голосу за стеной, пытается разобрать слова, нарочно задерживая дыхание. Чёрт. Киришима опять смеётся, и от этого смеха мурашки волнами прокатываются по телу, а рука сама сжимает головку, поглаживая член через ткань его нижнего белья и домашних штанов. «Блять».       Вдохнув полной грудью и резко отняв руку от тела, парень пытается перевести сбившееся дыхание. «Ещё бы чуть-чуть и кончил, — собирая мысли в кучу, думает Бакуго, слыша за стеной невнятное бормотание, — Блять. Таким макаром точно свихнусь». А голос за стеной становится более томным и тяжёлым, что заставляет Кацуки и вовсе отвлечься от себя, приподнимаясь с кровати. — А разве? — слышится удивление в голосе его соседа, а потом покашливание, — Да вы бросьте! Ха-ха, давайте-ка не будем загонять подобного характера темы, это смущает.       В голове отчетливо звучит щелчок, и Бакуго снова тянется за телефоном, что-то ему не нравится этот приглушенный голос и слова о чём-то, что может смущать этого дерьмоволосого. Смартфон снова в руке, снова эта дурацкая фотография, но на этот раз она не вызывает негативных мыслей, потому что просто игнорируется им. Приложение с маниакальным остервенением прокручивает рекламу, а только потом включает эту дурацкую трансляцию, что, кажется, перешла за границы «говорим о мышцах» в более откровенное русло.       Лицо дерьмоволосого светится улыбкой, но она какая-то замученная, потому Бакуго остаётся только гадать, о чем его там спрашивали, пока Эйджиро не начинает говорить снова. — Я конечно предполагаю, что могу нравиться этому человеку, но… — он уводит взгляд куда-то в сторону, снова тянет страдальческую улыбку, — это достаточно сложно объяснить, чтобы не раскрыть карты, ребят. А потому давайте переведём тему. Не в прямом же эфире?       Бакуго действительно озадачен. Ему непонятно, кто и что спрашивал. У него перед глазами застыло смущенное лицо этого засранца, что так… откровенничает с чужими ему людьми. «Он совсем что ли сбрендил? — думает он, смотря уже на то, как Киришима, оторвавшись от экрана монитора, развернулся на все сто восемьдесят градусов и, как элитная стриптизёрша, что заманивает клиентуру, провёл рукой от ключицы до туда, куда не дотягивается камера, — Сука».       Удивиться собственной раздраженности, значит не понимать себя полностью, потому то Бакуго и не удивляется, когда в нём начинает кипеть говно, разливаться по венам и в конечном итоге ударяет в голову. Ведомый звериным инстинктом, он швыряет телефон на кровать, сам буквально спрыгивает с неё. Сил терпеть, молчать, просто нет! Да как же его заебало дрочить на эту всегда довольную рожу и упиваться этим прекрасным чувством намозоленных ладоней. «Заебал. Ох, ох, как ты заебал меня, Киришима, — причитает он, обойдя комнату по кругу, стараясь угомонить себя, — Так бы и разъебал твоё лицо в кровь и мясо! Чтобы ты больше не смел показываться на своей этой волне задростских приколов!».       Он, ведомый не пойми чем, не осознав ещё всех своих мотивов, руководствуясь только лишь желанием, срывается с места и вылетает из комнаты. Для того, чтобы ворваться в соседнюю и сбить к чёртовой матери со штатива новенькую камеру, открыв двери немного сильнее, чем того ожидал сам. Этот наглец, стоял и слал воздушные поцелуи в камеру? Совсем страх потерял?! А теперь он смотрит на него, с рукой застывшей у губ и даже не двинется с места. Пройдя пару шагов вглубь комнаты, Бакуго и вовсе накрывает неконтролируемой злостью и ревностью. На лице этого дерьмоволосого нет ни грамма испуга! Будто бы он ожидал подобной реакции!       С руки срывается взрыв, разносится по комнате и слышится за спиной, дверь в комнату Кацуки так и не закрыл за собой. Но он тут же исправляется, лягнув ногой, чтобы она, с оглушительным хлопком, захлопнулась. На лице Бакуго просто тьма эмоций, чудеснейший спектр от огорчения до крайней степени бешенства. А стоило ему разглядеть изменение лица Киришимы, что сначала озадаченно вытянулось, а потом, окропленное нотками страха, сощурилось, так он и вовсе испытал неописуемый кайф. Это мини-победа, не что-то иное. И Кацуки этому несказанно рад.       Шаг, другой и третий, Бакуго стоит вплотную к обладателю красной шевелюры, заглядывает в глаза, смотрит куда-то в глубь его души, а потом, не встретив и грамма протеста, толкается вперёд, накрывая своими губами губы этого смазливого засранца, что каждую ночь, каждую ёбаную тренировку не даёт спокойствия его члену и заставляет раз за разом дрочить. «Пора бы взять на себя ответственность», —бормочет он в губы Эйджиро, слегка прикусив нижнюю, облизывает кончиком языка. «За что?», — слышит Кацуки вопрос, но отвечать он не собирается.       Он хватает его за волосы на затылке, запрокидывает ему голову, несильно дёрнув пучок красной шевелюры и впивается в шею зубами. Вгрызается в нежную кожу, стискивает зубами настолько сильно, что вот-вот прокусит, но резко отстраняется. Смотрит на укус, ухмыльнувшись. «Моё», — настойчиво просится мысль, она хочет быть озвученной, желает, просится, но Бакуго молчит. Сейчас у него другие планы.       Под натиском сильного тела, Киришима ступает на шаг назад, присаживаясь на собственную кровать, но упасть на неё полностью ему не дают. Клок волос, что зажат в кулаке Кацуки, он больно тянет на себя, заставляя носом вжаться себе в живот. Эйджиро чувствует носом каждый доступный кубик пресса, осторожно втягивая в себя аромат тела Бакуго.       Толкнувшись бёдрами вперёд, Кацуки намекает о своей проблеме парню, касаясь головкой члена его подбородка, через ткань своих штанов и сдавленно шипит сквозь зубы. А Киришима не теряется, тут же прихватывая резинку пальцами, тянет вниз, выпуская на свободу колом стоящий член. Тот подрагивает в ожидании внимания, одинокая капля выступившей смазки стекает по стволу к самому основанию. Эйджиро невольно засматривается, как вдруг на затылке хватка усиливается, а сверху доносится: «Особого приглашения ждёшь?»       Прихватив губами головку, парень осторожно сжимает её, прислушиваясь к стону. Затем, распахнув рот, одним движением заглатывает на половину, чувствуя, как член содрогается, а рука с затылка перемещается на плечо, сильно сжимая. — Да-а-а… — выдыхает Кацуки, чувствуя жар податливого рта, что так искусно заглатывает его, — Хороший мальчик…       Пара движений головой, то выпуская, то опять вбирая в себя член, Киришима отстраняется от паха, снова схваченный за волосы.       Он поднимает голову, смотрит непонимающе, а потом падает спиной на кровать, раскинув руки в стороны, наблюдая за тем, как Кацуки скидывает с себя ненужные сейчас вещи и тоже забирается на постель с ногами.       Слова сейчас лишние, только действия и взгляды играют роль. Но в глаза друг другу они не смотрят. Они рассматривают тела друг друга. Блуждают руками по коже, стягивая такую не нужную сейчас одежду. Ориентируясь лишь желанием и огромным влечением друг к другу, они, наконец, прощаются с остатками вещей красноволосого парня и укладываются на кровать.       Блондин сверху, устроившись между бёдер, смотрит с колкостью и некоторой долей азарта. Ему сносит крышу. Или может она уже давно попрощалась с ним, неважно. Ему важно одно, этот дерьмоволосый пацан сейчас будет стонать под ним, прогибаться под ласки, кричать и просить его оттрахать! Да! — Баку-уго… — тянет Киришима наблюдая за плавностью действий Кацуки, за тем, как он смачно облизывает пальцы, достаточно смачивая их слюной, придвигается ближе, — Ка-ацуки-и…       Молчать невозможно. Как и терпеть это. Один палец проскальзывает внутрь парня, кружит и давит изнутри на стены его ануса, мелко разрабатывая и подготавливая. Губы тут же накрывают другие. Жадно вылизывая, собирая каждый сорвавшийся стон и хрип. Второй. Протяжно ойкнув, Эйджиро непроизвольно отталкивает Кацуки от себя, шипя и чертыхаясь. «Больно».       Когда Бакуго добавляет третий палец, растягивая сильнее вход, Киришима срывается на первый полноценный крик-стон от ощущений. По его лицу не прочесть, нравится ли ему, но Кацуки предпочитает не останавливаться. И действуя на интуитивном уровне, он второй рукой хватает парня за член и начинает двигать рукой в такт движениям своих пальцев внутри. — А-а-а-а-ах…       «Нашел!» — победно ухмыляется блондин, нажимая на мягкую выпуклость в анусе, кружа по ней и осторожно надавливая внутри, надрачивает член Киришимы. И он не заставляет себя долго ждать, изливаясь в руки блондину. Прячет лицо, почти выкрикивая имя своего искусителя. — Кацуки… — не успев восстановить дыхание, обращается Эйджиро к парню, что уже нависает над ним, в полной готовности продолжить процесс, — Ты… хотя бы дай мне выключить стрим… а то это как-то неловко. — Что?       Обернувшись к двери, Кацуки замечает в углу лежащую камеру, что перевернута объективом вверх, мигает красным маячком, сигнализирующем о записи. — Какого хуя?!       Череда взрывов, отборная брань и дикий смех красноволосого парня, а стены и вовсе сотрясаются от мощности взрывов. Всё это слышится как из динамика смартфона, что покоится на письменном столе, так и в комнате выше этажом. — Ты проиграл мне, Тодороки-кун, — победоносно ухмыляется Мидория, восседая на бёдрах своего парня, — С тебя полное подчинение в наш следующий раз. — Это читерство, Мидория, — качает Тодороки головой, плотнее прижимая парня к себе, — Но признаю: ты был прав. — Ага! — предела счастью на лице, что усыпано веснушками, нет, — Каччан и правда влюблён в Киришиму-куна! — К завтрашнему дню эти парни проснутся легендами.