И после смерти мне не обрести покой

- Дамы и Господа! Все мы здесь сегодня собрались в честь дня рождения Яшмайн. И я, как мать, чрезвычайно горда своей дочерью. Пусть подчас она и преподносит нам с вами маленькие сюрпризы, - в зале послышались смешки, - Мы же её от этого не станем меньше любить? И потому, как доказательство этой любви и обеспокоенности тем, что ждёт её в будущем, я хочу объявить всем вам о помолвке Яшмайн с Эриданом Лейнстранжем. Сам ритуал будет проводиться сегодня в полночь. Присутствовать при нём, я вас, естественно, не приглашаю. Но смею уверить, подобный союз может быть расторгнут лишь в случае крайней необходимости. Леди Поттер при этих словах пробежалась взглядом по лицам присутствующих. Удивление. Именно оно овладело большинством. Но им, будем надеяться, даже при отменнейшей фантазии не догадаться о причине столь скоропалительной помолвки. А милорду? Лилия разыскивает в толпе его лицо. Вежливый интерес. Да, мало что скажешь. *** Тот, ради кого весь этот спектакль собственно и затевался, стоит чуть поодаль ото всех. Слушает и наблюдает. Слушает старшую Поттер и наблюдает за младшей. Весьма, своеобразные особы. Обе. Лилиан, расставившая сети умелой провокации. Интересно, кого она считает жертвой: его или Яшмайн? Всё зависит от того, сколько ей известно. Что ж, поглядим, увидим… Он встречается взглядом с Леди Поттер. «Играем, девочка, играем. Однако многого от меня не жди. Правила здесь устанавливаю я». Его лицо уже давно перестало служить показателем истинных чувств. И потому, Лили может наблюдать лишь вежливый интерес к её, несомненно, хорошо отрепетированной речи. Тут многого не позволяется, другое дело – Яшмайн. Когда взгляд направлен на неё, в глазах сквозит слишком многое. Но за ней ему наблюдать нравится. К примеру, сейчас Яшма за себя не беспокоится, по ней видно. С чего бы это вдруг? При переписке с ним всё можно было списать на, чистой воды, бахвальство. Ну, хвастается ребёнок, что ему любая проблема по плечу и море по колено. В этом нет ничего удивительного. Император сам специально задал такой тон общения, при котором потаённые эмоции и черты характера должны были бы чётче проступить. Сам начал писать по-свойски, ему спустя пару писем ответили тем же. Он думал сие что-то, да прояснит. Ну, зачем спрашивается, врать близкому другу? Дистанция располагала раскрыться. Ан, нет. Он либо чего-то снова недоучёл, либо девчонка действительно знает, как самой выкручиваться из сложившейся ситуации. Удивительно! А он-то надеялся, что сей ход Лили ему поможет продвинуться на шаг в трудном деле – приручении девицы. Что Яшмайн не согласна с решением матери о помолвке – ясно, как божий день. Не менее ясно и то, что она постарается противостоять матери. Помолвку необходимо расторгнуть! Что для этого нужно? Глава общины, несогласие старшего по иерархии члена общества. Тут-то мы и возвращаемся к нему, к Лорду Вольдеморту. Просчёт… Забавно! Поттер – один сплошной просчёт. Но, ведь, так было не всегда… Год назад где-то началось. Именно с тех пор имя Яшмайн, небрежно, с присущей только ей одной наглостью, ворвалось в его жизнь. Поселилось в ежедневнике. Как список дел, так, вот тут же, рядышком, значится фамилия – Поттер. Понять её. Разобраться с ней. И начать-таки думать об империи, о внешней политике, укреплении режима, становлении крепкого государства, налаживании экономики, но никак не об этой зеленоглазой ведьме, не выходящей у него из головы ни на минуту. Она стала навязчивой мыслью, той, что не уберёшь на задворки сознания, той, что всё равно всплывёт в самый неподходящий момент, срывая первоочередной план приведения сознания в порядок и взятия мыслей под строгий контроль и учёт. У Вольдеморта за душой было великое множество грехов, но его внеочередным преступлением стало мыслепреступление. Хоть новояз вводи, исключая имя взбалмошной девицы из его состава, и карая по всей строгости закона в случае возвращения в сознание её образа. Так было не всегда – год назад было иначе. Ну, точно подменили! Точно – подменили! Хотя… нет, бред! Под Веритасериумом не врут. Она – Яшмайн. Подмены быть не может. Но вдруг Тёмному Лорду стало не по себе. Он бросил быстрый взгляд на Яшму и скривился. Он – идиот! Какой же он – идиот! Стало ясно, с бала нужно уходить, как можно скорее, дабы проверить догадку. Мозаика начала собираться. Пойдём ва-банк. На это, ей ответить нечего. *** Внимательно слушала объявление и Яшма. Смутная тревога сжала её сердце. Нет, она была не по отношению к себе – нет, она была по отношению к матери. Когда та только начала говорить и было непонятно, сколько народу будет видеть её отказ на помолвке, Поттер боялась. Цели выставить маму дурочкой, она себе не ставила. Однако чуть с лёгкостью, присущей всем непреднамеренным делам, её не достигла. Слава Мерлину, всё обошлось. - Фух, - перевела дух Яш. – Гермиона, она решила довести меня до инфаркта. Недавно подошедшая сестра, с сомнением покосилась на Яшмайн: - Не рановато ли? - Не!.. Самое то! Замуж, вон, выдают, помер я недавно… Я уже ничему не удивлюсь. Если ко мне завтра подойдёт человек и скажет, что я беременна, я лишь с лёгким любопытством поинтересуюсь: «От кого?», «Каким образом?» и «Можно ли в таком возрасте рожать?». Гермиона с недоумением воззрилась на сестру. Примерчик, однако! Утрировать и доводить до абсурда – это, конечно, хорошо. Но надо ж и меру знать. Таким-то не шутят! - Смирилась? – провоцируя сестру, вопрошает Гермиона. Яш в ответ лишь чуть нахмурилась и покачала головой. Сестрица наглела на глазах. - Сама-то как думаешь? Гермиона уже думала, что бы такого ответить, но её размышления прервали: - Извините, меня послали, вам передать. Парень, судя по возрасту, старшеклассник, что он уже закончил Хогвартс, сказать было нельзя, протягивал Яшмайн сложенный втрое пергамент. - Кто просил? - Не знаю, можно ли открывать его личность… Но, вроде как, Сам, - взволнованно проговорил парень и спешно ретировался. Девочкам оставалось лишь недоуменно провожать его взглядами. - Кто сам? – первой опомнилась Гермиона. - Лишь в двух случаях не говорят имён. Вместо них звучат местоимения. Одному из них здесь делать нечего. А второй… Сам – Вольдеморт. Яшма покрутила записку в руках, потом развернула… - И? Гермиона не могла терпеть. Любопытство. Порок или болезнь? В случае Гермионы – порок, разящий в само сердце тех, что рядом. Ей надо знать всё, она до сих пор, бывает, рвётся что-то решить за Яш. Рвётся невербально, дальше ментального уровня порыв не идёт уже давно. С горем пополам, Гермиона всё же поняла, что Яшмайн не полностью её сестра. Поняла, что именно не полностью. Сколько бы Яшмайн не утверждала, что она – Гарри Поттер, этого не было видно. Да, Гермиона не знала Гарри, но она-то была чрезвычайно близко знакома с Яшмайн. Той, что была до ритуала. Различия были, конечно, кардинальны. Но некоторые совпадения вызывали такую улыбку, что сказать, что перед ней – не Яшмайн, было нельзя. Гермиона не знала, пока – говорится, всё же, о Гермионе - ни магии душ, ни магловской психологии, но Гермиона чувствовала, что личность перед ней уже не является ни Яшмайн, ни Гарри Поттером. Говорят, смерть – новое рождение. А, ведь, умерли оба! Гермиона встряхнула головой и вновь воззрилась на пергамент в руках Яш. Кто она – не важно. Важно – что мы будем делать. И раз нельзя решать за Яшмайн, она уже не её маленькая сестричка, помешанная на квиддиче, это Гермиона за год усвоила, будем решать вместе с Яшмайн. Это позволяется, хотя Поттер и делает слабые попытки изредка приструнить сестру, напоминая о возрасте своего сознания. Это пока позволяется. Любопытство. Ни порок, ни болезнь, любопытство – неотъемлемая часть Гермионы, как рука или нога. - Ну! - Сворачиваем всю(!) деятельность, за исключением той, что уже на грани завершения! – голос Яшмы ничего не выражал, лицо утратило эмоции. Гермиона аж растерялась. Любопытство её было удовлетворенно далеко не лучшим образом. - Что написано? - Цитирую дословно: «Уважаемый, Гарри Поттер! Мне всё известно». За сим подпись: «Искренне ваш, Император Великобритании, Лорд Вольдеморт» и печать его канцелярии, видимо, колориту ради. - А не блеф ли? – с сомнением спросила Гермиона. Яшмайн нервно рассмеялась. Сколько она билась, что бы подорвать безграничную веру сестры во всеосведомлённость Императора! И, вот, когда ей это удалось, результат поворачивается против неё. На фоне побед у Гермионы помутилось в голове, и это Яш ей ещё не всё рассказывала. - Имя «угадано». Записка пришла по адресу. И пусть «всё» категория расплывчатая, перед нами чёткое предупреждение. Что может за этим последовать, я узнавать не хочу. Нынче Поттер боялась лишь одного, что обретя родителей, пусть и не таких, каких она себе представляла, не таких, про каких ей рассказывали с одиннадцати лет люди, знавшие их, в таком абсолютно не идеальном мире, она и тут их потеряет. Потеряет уже по своей вине. Принимая их любовь, пусть и любя в ответ, приходилось врать, всячески недоговаривать и утаивать, кто она. Но Родители у Яш были. Второй раз потерять их она будет уже не в состоянии. *** Ох, уж, эти ритуалы! На своём веку Яшма повидала их немало, но удивлять они не переставали. Брачные же ритуалы и ритуалы помолвок – это, вообще, отдельная тема. В своё время с Джинни они обошлись лишь подписанием нерушимого контракта. Связывать путь душ в судьбе и магии решится не каждый. Они не решились. В этом мире дела обстояли иначе. Соединение пути душ здесь было делом обычным, можно даже сказать, банальным. И то, как они соединялись, многим показалось бы варварством. Навечно в магии и судьбе будут вечно те, кто, быть может, даже ненавидит друг друга. Хотя нет, не это страшно, ненависть – сильное чувство. Через множество смертей оно вполне способно стать самой любовью. А вот, что делать с теми, кому нет дела никакого о партнёре. А он уже без него не сможет прожить на этом свете. Вот это по-настоящему страшно! Яшмайн в этом плане была куда свободнее, соединить её судьбу, без её на то ведома – не могли. А, что до остальных, кому повезло меньше, возможно, ей их было даже жалко. Хотя… с родителями мы тоже повязаны судьбой, почему же партнёр не может быть таким уж исключением? Тихий шёпот латинских слов. Лёгкие дуновения ветра. Яшмайн стоит напротив Эридана. Стоит спокойно, уверено. Эридана трясёт. Поттер ждёт момента, когда что-то пойдёт не так. Она не согласна внутренне. В таких делах, как согласие-несогласие, когда с её точки зрения человек имеет на то право, магии плевать на формализм слов. Человек лжив. Подчас он занимается самообманом. Магия смотрит в душу, видит подсознание, потому и соприкасается непосредственно с этими, для многих эфемерными, эмпирическими, понятиями. Если она решила кого-то соединить – она соединит. И в глубине души человек не будет против, даже если на первых порах начнёт всячески этому противиться. Ничто не статично, психика подлежит изменению, магия всё видит в динамике. Магия выбирает наилучший расклад. А вот, как и когда он сыграет? Вопрос остаётся открытым. Сюда вмешивается человеческий фактор. Потому каждый на него отвечает по-своему. - И слава нерушимому союзу жизненных путей. Пусть будет так - In aeternum(лат. навеки, навсегда). За этим, по идее, что-то должно было последовать. Магия должна была себя каким-то образом проявить. Однако, ничего не происходило. Решив, что Лили сделала что-то не так, те же слова повторила Белла. На этот раз шевеление было. Неожиданное шевеление. В воздухе запахло бензином. - Какого? Яшмайн решила вмешаться: - Тётя Белла, - сквозь смех выговорила Яш, было до того ж сюрреально так называть Леди Лейнстранж, - Насколько я помню, каждый союз имеет запах… И чем хуже этот запах, тем более неудачный союз. Говоря, простым языком, магия не захотела нас связывать. За аргумент у неё запах союза. *** Окончилась катавасия с помолвкой неожиданно даже для Яшмайн. Она не знала, почувствовали ли остальные, но магия отказалась её связывать с Эриданом лишь потому, что у неё уже была связка. Вопрос только… с кем? Интуиция что-то там шептала на заднем плане. Но её отчаянно хотелось заткнуть. Яш лежала на траве – земля была прохладной, но Поттер было не до того – и смотрела на звёзды. Их было много, освещение от поместья не распространялось до того места, где обосновалась Яшмайн. И потому, сверкающие белым, «гвозди» неба виднелись очень отчётливо. Знакомство с астрономией не прошло даром, Поттер могла назвать любое созвездие. Но ей было не до них, её взгляд приковала к себе одна из звезд. Самая яркая в небе, она затмевала собой всё остальное. Тем более в эту ночь луны на небосводе не наблюдалось. Весь свет шёл от звезд. Полярная кого-то отчётливо напоминала Яшме. Кого-то, кто так же завладел её вниманием. Кого-то… - Я не помешаю? – неслышно сзади подходит мать. - Спать надо. Два часа ночи! У тебя в Хогвортсе такая же бессонница? И как только хватает потом энергии чудить? - беззлобно ворчит она. У ребёнка только строится организм, а график и режим сна уже сбит по самое не хочу! - Нет. Не помешаешь, - отвечает ей Яшмайн только на первый вопрос, пропуская мимо ушей то, что ей казалось совсем неважным. Какой график сна? Таких проблем в своём ворохе Яш уже не замечала, слишком мелкими они ей казались. Тут Вольдеморты, политические разборки, убийства… Какой, к Мордреду, график сна? Встаёт вопрос, как бы ни свихнуться окончательно. Голова забита глобальными проблемами, не решишь которые, тебе каюк. В такие моменты не то, что за графиками сна не присматриваешь – себя не понимаешь! Вот, чего надо тебе самой? На кой чёрт всё это ТЕБЕ сдалось? А тут «график сна, режим дня»! Насколько же иные проблемы воспринимаются матерью. И, ведь, её круг официальных работ лежит там же. А она успевает подумать не только о себе, но и о графике сна дочери! - Тебе холодно? – спрашивает Лили, потом, не дожидаясь ответа, снимает с себя шёлковую накидку, стелет её на землю, - Ложись, не то так, просто, почки себе застудишь. Мучиться с зельями потом. На мать Яшмайн смотрит, чуть ли, не с удивлением. Такие бытовые вопросы её не волновали. Она даже не замечала, что ей действительно холодно. Как же была приятна такая забота! И как же ей было стыдно от того, что человеку, которому не всё равно даже то, лежит она просто на земле или же на какой-то ткани, приходится лгать. - Спасибо, - Яшме жутко неловко. Так о ней заботилась только Джин. Здесь же было и вовсе некому. Гермиона - это поддержка информационно-сопереживательная. А родителей на первых порах она не воспринимала должным образом. Защитить их. Защитить от Вольдеморта, от знаний о себе. Но самой искать у них защиты? Принимать их заботу было странно и невероятно необычно. Это в далёком детстве Гарри мечтал о них, они же всегда оставались эфемерны. Потом он привык. Потому здесь отношения «мать-дочь» строится, не хотели вовсе. Сложно было их построить. Вон, Лили считает нормальным, не согласуясь с ней, выдать её замуж. Для Яш это дико! Потому насколько же контрастен этот поступок с тем. Контрастен для неё. Потому как Лили и тем и другим действием проявляет свою заботу. Так как умеет, так, как её научили. Яшмайн всегда представляла её себе другой, ей рассказывали о другой. Она, исходя из тех рассказов, подсознательно ждёт от неё другого. Ждёт и боится дождаться. Потому как, тогда пути назад уже не будет. Лили будет чётко восприниматься матерью. Мир окончательно станет своим. Чтобы там не говорил разум, душа станет принадлежать этому миру. - Я с тобой поговорить хотела… В ответ молчание. Яшмайн ждёт дальнейшего развития событий. - Ты сразу поняла, что магия идёт в отказ, не хочет закреплять союз. Ты что-то для этого делала? Ответ для Лили был чрезвычайно важен. Она знала причину отказа. Связка в магии у её дочери УЖЕ была. Ну, не могла ж она уже с кем-то образовать связь! Из дома сбегают ради заключения браков дети чуть постарше… Неужто милорд не только заинтересовался Яшмайн, но и привязать её к себе успел? В таком случае можно было бы не волноваться не только о помолвках, но и о том, что Император вполне себе может наиграться Яшмой и бросить её. Но вероятность этого мала. Нужно больше данных. Если союз Яшмайн и Вольдеморта закреплён, то не знать этого стороны не могут. Яшмайн не смотрела на Лили. Она думала, как отвечать? Насколько правдиво? Что мать знает уже, а что лучше и не упоминать? - Ну, я, вроде как, будущая глава рода Эвансов. А ты входишь в род Поттеров… Каким образом ты, вообще, можешь выдать меня замуж без моего на то согласия? Лилия захохотала. И тут же помрачнела. Связки с милордом, очевидно, не было. - Значит, мы копались в родовых правах? Хвалю за сообразительность! Но, по-моему, вы чего-то недоучли… - мать добродушно, хоть и лукаво улыбалась, - Имею я право выдать тебя замуж. Вот, только… уже не смогу. Магия отказала по иной причине. Подрастёшь, скажу по какой. Тогда же и разберёмся, что с этим делать. Яшмайн оторопела. Что, значит, она могла выдать её замуж? Почему? Это ж получается, не имейся у неё одной, чёртовой, связки незнамо с кем, могла вполне образоваться другая? - Это ж, на каком основании ты имеешь право выдавать меня замуж? Лили усмехнулась: - Да формально мы относимся к разным родам. Но это же не отрицает того, что я тебе мать! Всё, что ты прочла, кстати, оно тебе ещё пригодится, я в этом не сомневаюсь, имеет отношение лишь к праву наследования. Ты не можешь наследовать у отца, наследуя у моих предков, к материальному имуществу которых я не имею никакого отношения. Ну, сама подумай, то, что я – Поттер не мешает же мне быть ассассином? Оба права имеют отношение лишь к материальному миру, а брак - часть мира духовного. Яш приподнимает голову и с силой опускает, стукаясь о землю. Это ж надо так облапошиться?! То, что мать – ассассин, несмотря на свою принадлежность к роду Поттеров, вылетело в тот момент у неё из головы. - Всё, я поняла – я дура, - тихо говорит Яшма, прерывая мать. - Однако, дура начитанная, - поправляет её Лили. Не нравится ей такая самокритика. - Ой, мамочка, это слабое утешение. Когда сам думать не научился, никакие книги не помогут. Леди Поттер мысленно соглашается с последним утверждением. И они с Яшмой как-то в унисон думают о том, что необходимо выяснить с кем, всё-таки, связка. *** Просторный зал, из окон которого можно наблюдать пролив святого Георга, был построен явно осенью средневековья. В стиле пламенеющей готики строили, в основном, тогда, и, в основном, храмы. Видно было, что зал когда-то являлся главной трапезной монастыря. Столы из него убрали, однако ощущение, что он пустовал, не было. Слишком уж часто в нём кто-то находился, совещался, кричал или же решал важные вопросы. Уотерфордский монастырь уже лет десять как был обжит. Искусная выделка камня обращала всё внимание на себя, что позволяло, бродящей средь колонн, паре оставаться незамеченной. Седобородый старик в мантии необычного покроя о чём-то беседовал с женщиной, с головы до ног укутанной в чёрный плащ. Зачем он ей в помещении оставалось загадкой. Холодно не было и потому поведение женщины могло объясниться лишь привычкой, что, как известно, вторая натура, к конспирации. - Твои информаторы тоже настаивают на том, что семья Поттеров особенно близка к Вольдеморту? - переспрашивает старик. Нет, он и в первый раз всё прекрасно услышал, благо глухотой не страдал никогда, но дотошная привычка уточнять и переуточнять любую информацию осталась у него ещё со времени поисков даров смерти, один из которых был при нём уже около сорока семи лет. - Они не просто настаивают! – женщина зло ухмыляется, что не видно её собеседнику, обозрению мешает капюшон, но эту ухмылку он чувствует, так как знает собеседницу как облупленную. Женщина недолго роется в складках мантии и извлекает оттуда флакон с чем-то серебристым внутри. - Воспоминания – это хорошо. Девочка моя, смею ли поинтересоваться, где достала? - Ну, Альбус, ты же меня знаешь!.. Мои связи велики и разнообразны, - говорит женщина, смакуя каждое слово. – Этим воспоминанием со мной поделилась мисс Скитер, затребовав, правда, неимоверно высокую цену. Но все наши недопонимания уже устранены. - Что оно подтверждает? Альбусу не нравилась часто пробивающаяся в женщине манера говорить. Такая же была у Гриндельвальда. Они оба чаще всего не сколько давали собеседнику информацию, сколько пытались с ним заигрывать, флиртовать. Они оба. - Помнишь, газеты наперебой писали о том, что твой нерадивый ученичок – педофил? Ах, какая была сенсация! Так вот, я выяснила, кто жертва проявлений его, так называемой, любви. Родная дочь Поттеров – Яшмайн. Я ж думаю, ты сумеешь воспользоваться этой информацией. Дамблдор напрягся. Чёртова манера речи! Он следит, в основном, за ней, плохо улавливая то, что имеет бОльшую важность. - Я же тебя просил, - сокрушенно проговорил Альбус. - Ах, прошу меня простить! Ты же знаешь, я подражаю дяде неосознанно. Я его и помню-то плохо, пять лет было, когда расстались и ты взялся меня воспитывать. - Не бери в голову. Он всегда останется для меня больной темой, - Альбус хмыкает. Он пересиливал себя, когда сражался с Геллертом. Разрыв чувств и долга. Он выбрал долг. Гриндельвальда посадили, он до сих пор в Нуменгарде. И потому, что бы хоть как-то оправдаться перед бывшим другом, Альбус взял на воспитание её – его племянницу, жившую с дядей, и первые пять лет наблюдавшую весь ужас второй мировой войны. Ужас и вероломство магловской войны и сплошное бесчестье магической. - Мы говорили о Яшмайн, - напоминает женщина. - Я помню, - приходит в себя Альбус, - Однако не могу поверить, что Лилиан способна использовать собственную дочь как подстилку, ради карьеры и положения в обществе. Но да, в этом году Джеймс плошал часто, и Том вполне мог затребовать такую расплату за проступки родителей. Но Лилиан!.. так просто с таким смирится! Ей надо было обратиться ко мне, я бы помог! Его собеседница расхохоталась: - Как ты наивен, Альбус! Это ж тёмные маги! У них нет ничего святого! Да и ты можешь быть не прав, может быть, и другой расклад. Мне помнится, недавно Яшмайн обручили. О праве первой ночи ты уже забыл? Дамблдор покачал головой: - Бедная девочка… Не зря она так хватается за дружбу с Роном, она для неё, как соломинка для утопающего. Теперь я однозначно вижу – надо ей помочь. Конец первой части.