방탄소년단 — Sea.
***
Сегодня день свадьбы. День, который очень ждут девушки. День, когда они переступают эту грань между подростком и взрослым человеком. Когда пути назад нет. Стоя перед зеркалом в красивом черном костюме, Чонгук не мог поверить, что согласился на все это. Красивый, но несчастный. В голове пусто, слезы уже не пойдут, потому что выплакал все, что мог еще давно. Проводит рукой по уложенным волосам и оборачивается назад. За окном лето, зелено, солнечно. А на душе пусто, гадко и серо. За окном лето, а на душе ничего. Стрелка часов перевалила за одиннадцать. Уже через час ему придется выйти из комнаты и пройти к алтарю, чтобы позже дождаться выхода своей невесты. А ему не хочется даже выходить из комнаты. Хочется кричать, биться в истерике, выместить всю злость, что он держит в себе на эту жизнь. У Чонгука отобрали и смысл, и саму жизнь. Когда смерть забирает твою жизнь, ты умираешь. Эта жизнь была неописуемо красива. Ее хотелось оберегать, защищать, заботиться о ней, любить. Он знал, что однажды ее отберут. Знал, но надеялся на другой исход. Боролся. Свет проникал в комнату, но Чон стоял в темноте, будто там ему и место. В этой кромешной темноте, где ничего не видно. Где его не найдут. Где он сможет медленно умирать. Комната отделана в светлые тона, что-то наподобие кофейного. Чонгуку такой не нравится. Ему нравятся яркие цвета, которые любила его жизнь. На любое свидание она приходила в красивых, ярких, аккуратных и прекрасно подобранных вещах. Чонгук всегда удивлялся ее умению подбирать одежду. На пальцах всегда простые серебряные колечки, в ушах такого же цвета, что и волосы, серьги. Она любила поэзию, она любила искусство. Именно поэтому у Чонгука вся комната завалена всяким барахлом, что так любила его жизнь. Он протирает каждую вещь с трепетом и любовью, запрещая трогать другим людям. В дверь стучат. Он медленно поворачивается к ней и видит своего друга. Чимин был одет в черные брюки и белую рубашку. Пиджак скорее всего висит на стуле в зале. Он так всегда делал. Чимин мнется на месте, плотно закрывая за собой дверь. Опускает глаза и не знает, что сказать, а затем направляется к небольшому дивану у стены, взглядом приглашая Чона присесть рядом. Он следует за другом и садится на край, опираясь локтями на свои ноги. — Знаешь, Чонгук, я правда хочу, чтобы ты был счастлив. Знал ведь еще тогда, когда вас знакомил, что этим все и закончится, но надеялся на другое, — начинает Чимин и потирает затылок рукой. — Он был самым прекрасным и понимающим другом, что я подумал, что он тоже заслуживает счастья. Я ведь был его единственным другом, ты помнишь. Тогда я думал, что вы поймете друг друга, потому что у вас много общего, но я не знал, что это перерастет во что-то большее, — усмехается, вспоминая все моменты с начала их дней, проведенных втроем. — Он рассказывал, что влюбился в тебя не сразу. Он понял, что ты стал его смыслом после того случая в парке, когда на него напали. Он был счастлив, Чонгук, — смотрит на парня, а у того слезы застыли в глазах. Достает из кармана аккуратное белое письмо и протягивает Чонгуку. Он не сразу замечает его протянутую руку, поворачивает голову и долго смотрит, будто гипнотизирует. Чонгук берет в руки аккуратное белое письмо с подписью сверху «любимому», но продолжает держать его, не в силах открыть. Мозг не может воспринять информацию, что это письмо от него. Спустя месяц. Месяц пролетел для него незаметно, а он бы сказал, что месяц длился длиною в жизнь. Невыносимо жить без него, без его любимой квадратной улыбки, без его низкого и бархатного голоса, без его губ, без его поцелуев, без его аккуратных аристократических рук, без него в принципе. Чимин понимает, что пора оставить его одного и, хлопнув по плечу в качестве поддержки, уходит. Чонгук неторопливо открывает письмо и достает белый сложенный лист, раскрывая его. Написано аккуратно, как любила его жизнь. Его почерк красивый, каллиграфический и такой любимый. «Дорогой Чонгук,Знаешь, я знал, что так и закончу. Знал, но все равно влюбился. Хотел в последний месяц жизни побыть счастливым. Чимин всегда пытался меня поддерживать, заботился обо мне, но я видел, что ему тоже тяжело со мной. Он такой хороший, передай ему, что я его очень люблю и желаю ему счастья с Юнги. Буду надеяться, там, наверху, что им разрешат приютить малыша. Я видел его на фотографиях. Он такой милый, Гук, ты бы видел…»
Сжимает письмо в руках. Слезы уже безостановочно текут по щекам, в горле ком, губы исказились в немом крике. Сжимает другой рукой рубашку до побелевших костяшек. Внутри что-то жжет, не дает нормально вздохнуть. Эти слова как будто хлыстом по мокрой спине, как будто нож в сердце. Слезы превратились в рыдания. Вновь расправляет лист и пытается продолжить дальше читать, но глаза застилает белая пелена.»… Я бы тоже хотел иметь с тобой семью, Чонгук. Так хотел, что тоже вечерами просматривал анкеты детей в детском доме. Мечтал об уютном доме, о наших вечерах вместе, хотел завести собаку. Я бы назвал его Ентан. Тебе нравится? Я нашел малыша, Гуки. Это прекрасная девочка, двух лет. У нее такие большие карие глазки, что когда я увидел ее впервые, сразу подумал о тебе. Миен очень смышленая. Я ездил к ней. Знаешь, а улыбается она также как я. Возьми ее к себе, пожалуйста, моя последняя просьба. Она заслуживает лучшей жизни…»
Чонгук плачет. Вначале тихо, будто скрывает всю боль внутри и не может поделиться с ней. А потом рыдает громко, до хрипоты. Издает тихие крики, сжимает рубашку, закрывает рот рукой, делает все, чтобы унять боль внутри. Медленно он крошится. Наверное, еще начал крошиться с пяти утра пятого августа. Когда писк от медицинского аппарата перестал звучать в его голове. Когда он стал прямым и раздражающим. Когда Чонгук перестал понимать, что происходит. Почему все эти врачи крутятся вокруг его возлюбленного, почему его оттаскивают назад за руки. Почему пытаются отобрать. Вырывается, но его хватают и тащат назад. Будто в самую бездну, выхода из которой нет. Почему?..»… Я бы хотел отвести ее в балет, я думаю, что ей понравится. Были бы я, ты, Миен и Ентан. Я бы готовил тебе завтраки каждый день и целовал на прощание. Ты же знаешь, что мне нельзя работать из-за здоровья. Обустраивал бы наш дом, воспитывал Миен, гулял бы с ней и Ентаном. Я думаю, что это были бы самые мои счастливые дни. Мы бы вместе разделили все: грусть, страдания, боль, любовь, счастье, проблемы. Все-все, Чонгук, я бы так хотел. Но не судьба?.. Ведь так говорят? Я хочу поблагодарить тебя за все. Особенно за то, что спас меня. Знаешь, то, что было в парке дало мне понять, что в моей жизни есть люди, которые готовы меня защищать. Я понял, что хочу также защищать и их. У меня была депрессия долгое время, я принимал антидепрессанты. Я видел тебя тогда в ванной. Ты достал их и рассматривал долго, а потом положил и вернулся в комнату, широко улыбаясь. Ты все понял и захотел вытащить меня из того состояния. Ты вытащил. Правда, неизбежность моей смерти и моя любовь к тебе заставили меня снова начать принимать те таблетки. Я был на последней стадии, Чонгук, ты же знал, но пытался найти деньги. Твое стремление помочь мне поражало. И я понял, что мне тоже не стоит отчаиваться. Я решил подарить тебе лучший последний месяц. Наша поездка на Чеджу была отличной. Я никогда столько не смеялся и не проводил так хорошо время, как тогда. Особенно я запомню тот восход, который мы встретили с тобой на балконе. Я помню, что было прохладно, и мы сидели на одеяле, прижатые друг к другу. На нас был накинут красивый плед в полоску. Он меня забавлял. Знаешь, когда ты приподнялся, чтобы получше рассмотреть небо, я смотрел на тебя и пытался запомнить каждую родинку, каждый миллиметр твоей кожи. Мне так нравился твой шрамик на правой щеке. Я любил его целовать по ночам. Я люблю говорить много, ты же знаешь, но именно здесь я понимаю, что мне больше нечего сказать. Я благодарен тебе за все, мой любимый. Я люблю тебя, Чон Чонгук.»
Лист помят и мокрый от слез. Лицо красное, а глаза опухли. «… Я люблю тебя.» — отдается в голове. Как спрятаться от этой боли? Как раствориться в ней, чтобы перестать чувствовать? Жизнь мертва, как и Чонгук. Ким Тэхен умер в пять утра пятого числа восемнадцатого года, когда солнце встало, небо залилось красивым розовато-огненным цветом. Как только первые лучики коснулись лица Тэхена, он умер. Тогда умер и Чонгук. Только понял он это слишком поздно. Первая стадия — отрицания. А точнее непринятия. Кто умер? Он же лежал только что на кровати. Живой. Мы два часа назад разговаривали. Я держал его холодную руку, согревая. Он не мог. Вторая стадия — принятие. Он умер. Тот, кого ты любил больше жизни. Тот, за которого ты готов отдать жизнь. Твоя опора, твоя поддержка, твой смысл, твоя любовь. Тот, который заставлял тебя открывать глаза каждое утро, который был твоим воздухом, твоим солнцем, твоим небом, твоим домом. Трясущимися руками он аккуратно складывает лист и кладет в письмо, которое скрывается в кармане пиджака. Скорее всего сейчас забегут стилисты, чтобы еще раз убедиться, что жених прекрасно выглядит, а затем зайдет отец, чтобы сказать, что пора выходить. Навстречу новой жизни, переворачивая старый исписанный лист, чтобы начать все сначала. Забыть Ким Тэхена? Никогда.***
Чонгук едет в такси в другой одежде. Он впопыхах переодевался, чтобы побыстрее уйти. Его не заметили, но сейчас он точно уверен, что скорее всего отец послал своего охранника за ним. Посматривает на время. Он уже собрал нужные вещи, запихав все в одну сумку. Солнце светит в лицо, отчего парень жмурится и прикрывает рукой лицо. Замер, вспоминая о письме, и начал судорожно проверять карманы. Взял. Выдохнув, он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Уже совсем скоро он подаст документы на опекунство девочки Миен. Скорее всего, месяца через три, он возьмет небольшую собаку и назовет его Ентан. Сделает так, как хотел этого Тэхен. Будет любить их также, как любил бы Тэхен. Потому что он любит все то, что любил Тэхен. Потому что он любит Тэхена. Он расскажет своей дочери о ее несостоявшемся папе, скажет, что тот любит ее даже находясь на небесах. Покажет могилу и расскажет их историю любви.Ким Тэхен, 23 года. Родился 30.12.1995. Умер 05.05.2018. 4 стадия остеосаркомы.