Из золота и тьмы

      Единственный недостаток мотоцикла — отсутствие музыки.       По крайней мере, так думал Анубис. Ему нравилось ощущать себя один на один с дорогой, когда нет преград. Когда транспорт — продолжение тебя. И это ощущение, будто ты сам мчишься по асфальту.       К тому же, в машинах его часто клонило в сон, а на мотоцикле он чувствовал себя безумно живым. Что могло звучать странно для бога смерти, но Анубису плевать на условности.       Сейчас за спиной устроился Гор. У них было время до того момента, когда у Гора очередная деловая встреча, куда Анубис обещал подвезти. Они решили, что успеют прокатиться за городом.       Гор осторожно пошевелился и легонько похлопал брата по боку. Анубис знал этот знак, о котором они договорились.       «Быстрее».       Он не мог сказать «держись», но Гор и сам ухватился покрепче и, кажется, устроился поудобнее. Вот ведь засранец! Анубис усмехнулся и прибавил скорости.       На окраинах они легко скользили в своем темпе, но стоило въехать в город, пришлось стоять на каждом светофоре.       Около офисного здания, блестящего многочисленными окнами и стеклом, Гор спрыгнул с мотоцикла, снял шлем и спрятал его в кофр. Хлопнул брата по плечу:       — До вечера.       Анубис проследил за ним взглядом до дверей: Гор быстро оправил пальто и пригладил каштановые волосы, гораздо светлее, чем у темноволосого Анубиса. Гор выглядел так, будто это не он сейчас гонял на мотоцикле вторым номером, а вышел из лимузина.       Золотой мальчик египетского пантеона. Успешный бизнесмен в мире людей, который в душе остался обычным летчиком, рухнувшим когда-то во время войны над пустыней.       Анубис двинулся дальше.       Первая волна тех, кто обедает в кафешке, уже сошла на нет, а вторая еще не успела. Так что Анубис без труда отыскал свободный столик в углу и устроился, положив мобильник и блокнот.       Большинство богов выглядели так, что сложно сказать, сколько им лет. Но Анубис казался именно юным. Невысокий, поджарый, весь в черном, с темными глазами и волосами, выбритыми чуть короче на висках и затылке — обычные люди не могли даже определить тип внешности, он не казался странным, просто мелькало что-то неуловимо нездешнее. Хотя обычно взгляд цеплялся не за темные волосы или глаза, а серебристые капельки пирсинга по всему лицу: в брови, в губе, россыпь в ушах.       Он царапал кривые буквы в нарисованных от руки квадратиках в блокноте, когда на столешницу рядом что-то хлопнулось.       Анубис посмотрел на тканевые перчатки с обрезанными пальцами — не удивительно, что Амон вечно жалуется, как у него руки мерзнут. Сам солнечный бог тем временем уже разматывал огромный шарф:       — Нет, ну ты представляешь, хотел взять кофе тут, в соседнем, у них еды нет, зато кофе отличный. И на стаканчиках классный узор. Так вот, карамели нет! Закончилась! Я самый невезучий бог в Лондоне. Нельзя же пить карамельный латте без карамели, а я-то настроился на него, нафиг мне капучино… Инпу, ты вообще слушаешь?       — Нет, — честно сказал Анубис. — Ты трепло.       Амон презрительно фыркнул и стянул куртку, под которой оказалось не меньше парочки свитеров. Попытался пригладить светлые волосы, но они всё равно торчали во все стороны.       — Что ты сидишь, Инпу! Еду уже взял?       Амон вовсе не выглядел сиятельным и древним богом солнца Амоном-Ра, хотя в воздухе вокруг него разливалось медовое тепло, а сумрачный угол стал чуть светлее. Анубис невольно улыбнулся другу и заверил, что уж о еде-то позаботился.       — Мог просто не опаздывать.       — Я искал кофе! Я верил в него и надеялся!       Он уселся на стул и с подозрением глянул на Анубиса:       — А ты чего такой хмурый?       — Я просто спокойный. И голодный.       — Спокойный он, — проворчал Амон. — Расскажи это тем невадским полицейским, которые преследовали нас до границы штата!       Анубис тут же возмутился:       — Эй, я не был ни в чем виноват! Это вообще вы с Гором нарушили парочку законов, я до сих пор не знаю каких. Не связываться же с полицией, когда мы так близко к границе.       — Угу, проще вдавить газ и бежать от них. Решение, достойное бога смерти.       — А ты предлагал остаться и рассказывать, как парочка древних богов до сих пор не научилась себя вести?       В этот момент принесли тарелки с едой, что отвлекло от очередных воспоминаний о поездке. Вообще-то даже египетские боги, на которых многие другие пантеоны поглядывали с неодобрением — слишком уж активны и постоянно нарываются на неприятности среди людей — считали, что поездка пройдет спокойно.       Гору понадобилось вернуться на побережье Калифорнии и решить пару вопросов с яхт-бизнесом. Втроем они подумали, это может стать прекрасным приключением после зимы в тоскливом Лондоне и всех историй с древними богами. Всего-то прилететь в Америку, сесть на арендованную машину и прокатиться до побережья.       Что могло пойти не так?       Как оказалось, очень многое. И даже вернувшись, Анубис смущался о многом вспоминать.       — Эбби до сих пор фото показывает, — заявил Амон, вороша салат в тарелке и первым делом вытаскивая помидоры. — Она в восторге.       — Она тысячи лет спала, ожидая, когда призовут чудовищ. Еще бы Апоп не понравилось. Всё-таки было хорошей идеей взять ее с собой.       — Эбби. Она хочет, чтобы ее звали Эбби.       Только Амон мог не просто подружиться с древним монстром, которая должна была его убить, но и… судя по звукам, которые Анубис слышал в поездке из их номера, они оставались весьма довольны друг другом.       Ему тоже нравилась Эбби. Такая же любопытная, как сам Амон, только куда меньше знающая о жизни в мире, она красила кончики волос в разные цвета и заявляла, что Мэнсон — лучшая музыка. Анубис думал, что пора заняться ее музыкальным образованием и дать послушать хоть кого-то еще.       Амон успел ткнуть вилкой в его тарелку и выцепить помидор.       — Эй! — возмутился Анубис.       — Да ладно, тебе для друга ничего не жалко.       — Только не из моей тарелки!       Амон сделал вид, что всё идет ровно так, как должно, и в воздухе снова разлилась его теплая, согревающая сила. Пусть сейчас за окном хмурилось лондонское небо, где-то там всё равно светило солнце — так же светил и Амон. Согревающе, светло, не очень заботясь о том, кому он отдает свет, просто это естественно для него.       — В Калифорнии классно, — сказал Амон.       Он вообще любил перемещаться по миру. И Анубис прекрасно знал, что Амон и Гор были бы рады остаться там подольше: Амона восторгало солнце, Гор ловил волны на сёрфе. Людей не очень волновало, что рядом древние боги — даже если бы знали об их существовании.       Но Анубису было важно вернуться в Лондон и пока оставаться здесь. Гор и Амон просто последовали за ним.       — Так, — сказал Амон, поглядывая на тарелку Анубиса и помидорки. Тот предусмотрительно подвинул поближе к себе, и Амон вернулся к теме разговора. — Так, на работу тебе завтра к вечеру, так что сегодня мы на вечеринку. Ты же про нее помнишь?       — Как я мог забыть. Ты только об этом и говоришь!       Амон обожал сериалы, и вечеринка будто была создана по заказу канала, где снимали очередную подростковую драму.       Чья-то просторная квартира, забитая людьми, музыкой и алкоголем. Амон знал почти каждого, а если и нет, то знакомился за пару минут. У него не было с этим проблем, он умел располагать к себе людей, а сам казался хрупким подростком, слишком восторженным для хмурого мира.       Боги прекрасно понимали, что это обманчивое впечатление. Амону просто нравилось таким быть, он сам это выбирал. Но сила солнца могла как согревать, так и испепелять.       Сейчас же он явно хотел веселиться.       Поэтому, схватив Анубиса и Гора за руки, уже увлекал их куда-то в глубину комнат, где ритмично билась музыка.       — Артемида познакомила меня с Молли, они вместе граффити рисуют. Инпу, ты знаешь Молли? Короче, это ее квартира. То есть не совсем ее, а родителей. У них то ли бизнес, то ли они музыканты, то ли кокаином торгуют. Не знаю. До завтра тут вечеринка!       Гор скептично хмурился, Анубис же почти против воли улыбался. Он ничего не имел против вечеринок, а задор Амона увлекал.       Мимо проскользнули несколько девушек разной степени раздетости. Одна, кажется, была в чем-то, похожем на купальник, а на шее у нее мерцала флюоресцентная ленточка. В руки Анубису сунули открытую банку пива, он передал ее дальше, не притрагиваясь: человеческий алкоголь не особо действовал на богов, а вкус пива он всё равно не любил.       Остановившись, Амон распахнул руки в стороны и рассмеялся:       — Весь мир! И мы в нем!       Сложно было найти более жизнелюбивого бога, нежели Амон.       Солнце уже село, и сила Амона тоже изменилась. За тысячи лет он менялся вместе с людьми, и сейчас к его тонким запястьям льнул электрический свет, обвивался браслетами, скользил по свитеру бликами.       Древние боги из золота и тьмы. Неоновые мальчики.       — Ты в ударе, — улыбнулся Гор.       — Ой, не нуди! Давай найдем тебе девочку.       — Я был женат. Чего я там не видел?       — Зануда!       Амон как будто увидел что-то позади, крутанулся и всё-таки схватил Гора за запястье, утягивая куда-то в сторону. Сначала Анубис подумал, что тот и правда решил в очередной раз заняться личной жизнью Гора, но потом понял, что причина в другом.       Анубис обернулся и увидел Луизу.       Ее темные волосы отросли длиннее, чем он помнил, и уже спускались ниже плеч мягкими волнами. Плечи и ключицы обнажены под тонкой кофтой — почти такой же ажурной, как колготки. Густо подведенные глаза казались расширенными и смотрели на Анубиса.       Она была красивой — или казалась ему красивой.       — Привет, Лу, — сказал он, надеясь, что растерянность не слишком уж звучит в голосе.       На самом деле ее звали Макарией, хотя она предпочитала имя, которое привычнее звучит среди людей. Дочь Аида, богиня блаженной смерти.       Когда-то они были вместе, помогая друг другу видеть хорошие сны. Он забирал ее на мотоцикле, и они ездили по мерцающим в свете фонарей дорогам. А потом любили друг друга среди смятых простыней и двух сливающихся сил, пахнущих ладаном.       Когда-то всё оказалось не так просто: двум смертям слишком сложно вместе, насколько их притягивает друг к другу, настолько же постоянно отталкивает.       Луиза подняла руку, ее ногти были выкрашены в черный цвет, тонкие пальцы украшали многочисленные серебряные кольца. Кончики пальцев почти коснулись щеки Анубиса, он уже ощущал тепло ее кожи, но в последний момент она отдернула руку и стремительно скрылась среди толпы.       Анубис несколько мгновений продолжал пялиться на то место, где она стояла. Конечно, так наверняка будет лучше, но он… надеялся.       Музыкальные басы и людской гомон давили на виски, так что Анубис пробрался к окну, где никого не было. Мельтешащая огнями комната осталась за спиной, а за окном расстилался истекающий дождем и ночными огнями город.       Дороги Анубис любил.       Проводник умерших, он постоянно пропускал их, держал врата открытыми самим фактом своего существования. Души людей устремлялись в одно из царств мертвых — в том числе и в Дуат, который достался Анубису по наследству от отца, Осириса.       Сейчас он тоже мог ощущать за спиной невидимые крылья, сотканные из бесконечных мертвецов. Едва уловимый бальзамический запах мумий и древних обрядов.       Мелодия за спиной заиграла более внятная, можно даже разобрать слова, если вслушаться. Казалось, капли дождя барабанят по окну почти в такт. Улицы по ту сторону казались размытым цветным пятном из-за влаги.       — Ты знал, что Амон притащил с собой фляжку?       Рядом оказался Гор.       — Ага, — отозвался Анубис. — Там что-то на ягодах Подземного мира. Действует на богов как алкоголь.       — Почему я не удивлен… если он даже в пустыне умудрился отыскать монашек, которые выращивают коноплю.       — Это была не пустыня.       В последнее время Амона особенно несло, и Анубис с удивлением ловил себя на том, что порой останавливает его и сглаживает углы. Не то чтобы он был самым разумным богом… но его и не лишали так необходимого света. Анубис хорошо помнил, как Амон был слепым — ничего удивительного, что, когда вернулось зрение, он… обрадовался.       Гор рядом хмыкнул и бесцеремонно уселся на подоконник.       У них с Анубисом был общий отец, но внешне они всё-таки прилично отличались: более крупный, широкий в плечах Гор, как будто специально выбиравший белые рубашки, оттенявшие загар, который он успел приобрести на побережье. Каштановые волосы напоминали об осени и увядших листьях, о темном золоте, которое покрывает старинные фрески.       С двумя разными глазами, один из которых видел призраков.       Золотой мальчик египетского пантеона, сиятельный сокол, бог жизни, успешный и улыбающийся, будто с рекламного плаката. Немногие знали, что на самом деле Гор не совсем такой.       Анубис же хорошо помнил, как во время Второй мировой Гор был обычным летчиком, разбившимся где-то над пустыней. Может, тогда он был больше всего собой.       Музыка снова сменилась, обернулась навязчивыми ударными.       Прикрыв глаза, Анубис тоже устроился на подоконнике и уткнулся лбом в стекло. Оно приятно холодило.       — С Луизой прошло не очень хорошо? — осторожно спросил Гор.       — Голова болит.       Боль действительно будто стягивала, отзывалась где-то в висках и становилась только сильнее.       Анубис ощутил, как на затылок легла ладонь Гора. Осторожно, едва касаясь — Гор прекрасно знал, что чужие прикосновения Анубис не особо любит.       Сила Гора всегда была мягкой, ненавязчивой, она ощущалась, как расплавленное золото, как нечто обволакивающее. Если тепло Амона согревало кожу, то сила Гора отзывалась в самих костях.       Анубис знал, если у него невидимые темные крылья из мертвецов, то у брата — из сияющего золота.       Боль отступила.       Анубис открыл глаза и улыбнулся:       — Спасибо.       — Обращайся. С другими пока не пробовал ничего подобного, но с тобой работает.       — Может, даже спать буду лучше.       Гор нахмурился:       — Кошмары?       — Может, просто пора возвращаться в Дуат. Может, Осирис был прав, и мое место исключительно там, а не в мире людей. И сам мир мне об этом напоминает.       — Не дури. Тебе не обязательно торчать в Дуате, даже Осирис просто хотел, чтобы ты научился управлять там. И ты же не меньше Амона любишь этот мир! Давай лучше найдем его, пока он не напился.       Анубис улыбнулся. Вот уж точно, Амон помнил, как строились древние пирамиды — но пить так и не научился.       Гор спрыгнул с подоконника, и за его спиной почти можно было увидеть золотистые крылья. Он повел плечами:       — Пошли, воробушек.       Анубиса разбудили голоса.       Какой-то шум, что-то слишком навязчивое, от чего нельзя просто так отмахнуться. Он сел на кровати и потер глаза, пытаясь понять, где вообще находится, и что происходит.       Смутно вспоминалось, как они с Гором и правда нашли Амона, как они пили сначала из его фляжки, потом что-то еще — по идее, что уже не должно было действовать на богов. Но в итоге их, кажется, срубило, благо комнат в квартире много, а остающихся до утра гостей всё-таки поменьше.       В голове смутно маячили еще какие-то картины, кажется, он просыпался… но Анубис не мог толком вспомнить.       Да и никто ему не дал.       Его грубо толкнули обратно, лицом прямо в подушку. Вывернули руки за спиной, так что он охнул от боли. На запястьях сомкнулось что-то, что наверняка могло быть наручниками. Это заставило тут же проснуться.       — Вы имеете право хранить молчание…       — Он хоть совершеннолетний?       — По документам — вполне. Брат жертвы.       Какой еще жертвы? Со сцепленными за спиной руками было дико неудобно, но Анубис завертелся и наконец-то сел — точнее, ему рывком помогли.       Глаза слепил яркий дневной свет, утро явно уже давно прошло. Анубис щурился, пытался оглядеться и хоть что-то понять. В комнате мельтешили полицейские.       — Какого хрена? — возмутился Анубис. — Что происходит?       — Поступил вызов об убийстве.       Анубис тут же захотел узнать подробности, но как открыл рот, так его и закрыл.       Он ощущал — Гор был мертв. Не совсем, и всё с ним будет в порядке: через какое-то время божественная сущность вернется в тело, сердце снова забьется… они не были людьми. Но до этого Гор и правда может казаться мертвым.       Только Анубис же помнил, вечером всё было в норме! И почему он не ощутил смерти тела брата? Почему не проснулся?       Голова еще оставалась тяжелой, и Анубис потряс ею, пытаясь сосредоточиться. Пошевелил пальцами в наручниках, и только теперь понял, что на них неприятное ощущение… это ведь не может быть кровь?       — Эй-эй, подождите! — Анубис попытался вывернуться. — Когда он умер? Вы не можете его увезти!       Больше с ним никто не разговаривал, а Анубис в панике думал, что будет, если Гор вернется в тесном холодном ящике морга.       Попытавшись оглядеться, он заметил несколько помятых подростков, которых вроде бы помнил со вчерашнего вечера. Амон был среди них. Сейчас серьезный и нахмуренный. Он перехватил взгляд Анубиса и кивнул.       Он знал, что делать в таких случаях: звонить Сету, конечно же.