Тугая повязка

Руки Сэма подрагивают, но для того, чтобы наложить повязку, твёрдость руки необязательна. К тому же, на швы нет времени. Та ещё неделька: в среду вечером в кампусе объявилась чупакабра; в четверг же с девяти лекции, а он уже в этом семестре умудрился пропустить пару сессий. Тогда были не монстры. Всё произошло по вине Брэйди. Но Винчестер не мог ничего объяснить, поскольку не хотел больше проблем, чем создавал Брэйди, а профессор разозлился на его невнятное бормотание и дал предупреждение. Ещё одно отсутствие, и Сэм рискует завалить учёбу и остаться без стипендии. Если такое случится, всё полетит к чертям. Он и так работает в двух местах неполный день, постоянно не высыпается, поскольку ночами пишет контрольные, а по утрам едва тащится в класс. И как будто из болота наблюдает за прочими студентами с их деньгами и кучей свободного времени. Повезло, что он вообще здесь очутился. Но его трясёт. В венах кофеина больше, чем крови. Ему приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы неделю за неделей делать всё одновременно. Неимоверная усталость виной тому, что чуп успел напрыгнуть до того, как сдох. Да, Винчестер прикончил тварь, воткнув толстый дубовый кол в её сердце и закопав в дендрарии. Но кровь продолжает течь из глубокой раны на бедре, которое пропахали острые когти. Парень старается не думать о боли, сосредоточившись на том, чтобы как можно крепче забинтовать ногу и сделать это побыстрее. Взглянув на часы, Сэм видит – 8.30. Дерьмо. Он уже должен пересекать кампус. Натягивая чистые джинсы, Винчестер беспомощно смотрит на груду окровавленных полотенец на полу. Ладно, это может подождать. Надо идти. Когда парень поднимается, дикое головокружение едва не сбивает его с ног. Только чудо и сила воли удерживают в вертикальном положении. Чёрт! Он прикрывает глаза, делает глубокий вдох и неуклюже тянется за собственным рюкзаком, лежащим на столе. Не глядя, забирает несколько блокнотов, а затем, стискивая зубы и хромая, выползает за дверь. Лестница, ведущая на первый этаж, почти добивает, но лифт всегда сломан, потому у Сэма нет выбора. Холодное февральское утро, и парень, ссутулившись, мрачно шаркает дальше, отвлекаясь от пронизывающего ледяного ветра, ощутимого сквозь тонкую ткань куртки, пульсирующей болью в располосованном бедре. Винчестер старается не наступать на ногу, беспокоится о непрекращающемся кровотечении, а потому подволакивает её, нагибаясь вперёд. Мысль о том, как он сейчас выглядит: глупое, неуклюже ковыляющее пугало, - свербит в мозгу. Однако, главным остаётся – спешить, спешить. Парень так и поступает. Торопится изо всех сил, пока впереди не возникает черепичная крыша корпуса гуманитарного факультета. Перед глазами - туман, но всё же удаётся рассмотреть время. 8.57. Ну ладно. На двери аудитории записка. Надо подниматься на этаж выше. Обвязка из спирали на ноутбуке врезается в ладонь, оттягивает руку. Сэм крепче сжимает пальцы, когда поднимается по лестнице, смиряясь с нагрузкой на раненую ногу, стараясь не зацикливаться на том, что марля потихоньку съезжает. Близко, близко. Сердце бьётся у горла. Так случается ночами, когда парень теряет счёт выпитому кофе, а тело начинает потряхивать от переутомления. В 9.01 Винчестер открывает дверь в лекционный зал; профессор Чайлдс там, но она пока ещё разбирает свои бумаги на кафедре. Сэм чувствует облегчение так остро, словно постоянно сжатая пружина внутри ослабла. Ладно. В конце концов, он пока на что-то способен. Парень осматривается в поисках свободного места. Неловко двинувшись вперёд, подворачивает лодыжку. Рану прошивает такой болью, что Сэм задыхается, хватая воздух широко открытым ртом. На мгновение кажется, будто он в состоянии держать себя в руках, но давно подавляемый гул в голове становится громче и оглушительнее. Кровь ревёт в ушах, тошнота подступает к горлу. Сэм пытается сдержаться, сопротивляясь боли; но словно сталь вспарывает мышцы. Перед глазами прыгают тёмные пятна. И кажется, будто его тело рвут на части. Желудок судорожно сжимается. Винчестер сгибается пополам, а блокноты рассыпаются по полу. Парень теряет сознание прежде, чем ноги подламываются. В последний момент он сквозь туман замечает, как одна из одногруппниц (Кира? Кейли?) застывает в ужасе: не лицо, а бледная маска, рот приоткрыт, глаза вытаращены. Когда парень приходит в себя, он всё ещё лежит на полу, но уже в более удобной позе. Зал опустел. Отставшие оглядываются, когда проходят мимо. - Сэм, - окликает кто-то, бестелесный и далёкий. И Стивен, знакомый по курсу политики, нависает над ним, тревожно и испуганно моргая. Во рту привкус блевотины, воздух пропах кровью. Винчестер опирается на руки, пытаясь сесть. Но деревянный пол скользкий. Ногу опять пронзает дикая боль, и Сэм снова, задыхаясь, падает. Раздаётся стук каблуков, и профессор Чайлдс склоняется над парнем. - Скорая уже в пути, - произносит она. - Нет, - произносит Сэм, ладонью вытирая лицо, пытаясь взять себя в руки. Пальцы дрожат, заставляя дрожать всё тело. – Я в порядке. - Ты истекаешь кровью, - замечает Чайлдс. - Простите, - Винчестер смотрит на неё снизу вверх. – Я… я не собирался опаздывать. Она хмурится. - Страшно представить, что мешало тебе посещать мои прошлые лекции, Сэм. Он не уверен, шутка ли это. Даже смысл слов ускользает. Все элементы увиденного странно перемешиваются, лицо приятеля перестраивается, как неверно сложенный паззл. Как в картинах Пикассо. Чёрт! Джесс убьёт его, если обо всём узнает. - …случилось, Сэм? – спрашивает Стивен. - Собака. Это ложь; и она точно обнаружится, когда его доставят в госпиталь и разрежут джинсы. Но если продолжать настаивать на своём, что могут возразить? Пума? Медведь? Вряд ли они появляются в центре города. - Сдурел, что ли? – изумляется Стивен. – Ты же любишь собак! Сэм хрипло смеётся, и боль вновь накатывает волнами. Затем раздаётся звук распахнутых дверей, голоса и перестук колёс каталки. - Порядок,- говорит чей-то голос. Парня поддерживают. Всё расплывается и покачивается, когда он садится. - Я поеду с ним, - говорит Стивен. Сэм хочет сказать: «Не волнуйся», - но мысль о ком-то знакомом рядом уж слишком заманчива. Медики быстро везут его на каталке к лифту. Пока они ждут, Винчестер ощущает, как его руку накрывает тёплая ладонь, и открывает глаза. Профессор серьёзно смотрит ему в глаза. - Уведоми меня, когда поправишься, Сэм. Мы что-нибудь придумаем. – Она качает головой. – Нет смысла калечить себя из-за одного пропущенного занятия. Парень закрывает глаза, пытаясь выровнять дыхание. Но удушающая паника, которую вызвали её слова, накапливается и тяжёлой плитой давит на грудь. Он думает о ненадёжности баланса в установленном порядке; думает о пропущенных эссе и часах лекций. Парень ведь считал, что, попав сюда, придёт к чему-то давно отлаженному. Но жизнь тут почти неотличима от жизни с отцом. Всё кажется незначительным. Всё висит на волоске. Образ чупакабры заплывает в сознание, хотя безволосое тело твари гниёт под землёй. Сэм думает о тяжести сырой земли вокруг неё; о почве, забивающей дыхательные пути – нос и горло. Временами кажется, будто сам он пытается дышать чем-то более плотным, чем воздух. - Всё нормально, - говорит Стивен. Он идёт рядом, пока каталка с грохотом выезжает за дверь. Его пальцы, сухие и тёплые, ободряюще сжимают руку Винчестера. - Да, - отзывается Сэм. Он всё ещё занят подсчётами, и часы, когда он перенапрягался, по-прежнему дамокловым мечом висят над головой. Он должен. Можно взять ноутбук на работу на следующей неделе, поменяться на ночные смены, более спокойные, и попытаться сделать домашнее задание, которое будет пропущено в ближайшие дни. А если отложить встречу с Джесс, то появится время для заживления раны и дополнительный свободный вечер. Он не хочет отменять встречу, это происходит не впервые, но, планируя время, парень ощущает, как проясняется память. Точно воздушная яма. Он сможет сделать это. Сможет дышать. Выплывет. – Всё нормально.