***
Наверное, это началось, когда отец не разрешил Эллисон пойти на кастинг. — Но папа, их агент написал мне, они сказали, что я идеально подхожу на эту роль, — почти кричала Эллисон. — Мне всё равно, что они написали. Я тоже много чего могу написать, — строго протараторил отец, не отрываясь от газеты, — прямо сейчас я пишу: «Номер Три не какая-то там кукла, чтобы прыгать перед камерой», — Монокль вывел завитушку пальцем в воздухе и продолжил читать газету. — До меня дошёл слух... — начала Эллисон. Реджинальд вскочил и закрыл рукой рот дочери. — Не смей применять на мне свои штучки, иначе последствия будут велики. Я разочарован, глубоко разочарован, Номер Три. Когда Эллисон часами плакала в своей комнате, Лютер пришёл её успокоить, к сожалению, он подобрал неправильные слова. — Да кому нужны эти кастинги Эллисон, там же одни дурочки, — с ухмылкой сказал Лютер. — Мне нужен! Мне нужны эти кастинги, ещё скажи, что я – одна из тех дурочек, — ответила Эллисон и отвернулась. — Нет, ты самая умная девушка, которую я знаю, именно поэтому я и говорю, что ты способна на большее. — И много девушек ты знаешь, Лютер? — спросила Эллисон, исподлобья взглянув на Лютера. После паузы она добавила: — На что я способна? На убийства, которые отец называет справедливостью? — уже всхлипывая произнесла Эллисон. — Я просто хотела быть знаменитой. — Тебе всегда мало того, что у тебя есть, — сказал Лютер и невзначай указал ладонью на себя. — До меня дошёл слух, что ты оставил меня в покое на целый день и ушёл к мальчикам, — прошептала расстроенная Эллисон. Лютер послушно вышел из комнаты, в глазах помутнело и он споткнулся несколько раз. Эллисон это рассмешило. Он запомнит этот разговор, он ещё скажет ей, но не сейчас, не сегодня.***
Наверное, это началось, когда Лютер позвал Эллисон на танцы. Эллисон, как и Ваню, обучали танцам с малых лет. Леди ведь должны вести себя подобающе. К тому же, это могло быть полезно для маскировки на миссиях. Эллисон и Лютер прибыли на бал в сочетающихся костюмах. Эллисон – в бордовом платье со шлейфом, Лютер – в костюме с бордовым галстуком. Бал закатили в честь Академии Амбрелла и очередного спасения граждан. Беды начались с первой ноты кадрили. Эллисон казалось, что это самый лёгкий танец – она кружилась словно бабочка в летний день. В то время, как Лютер неуклюже перебирал ногами, спотыкался о подолы Эллисон и не знал куда деть руки. Пару танцев Эллисон отдала достопочтенным хозяевам, мэру, председателю, в целом тем, кого Лютер не знал. Этот факт сильно коробил его, но не так сильно как то, что Эллисон вела себя слишком уверено рядом с ними, учтиво смеялась, кивала и лучезарно улыбалась. Своей особенной улыбкой. Лютер хотел, чтобы она дарила такую улыбку ему одному. Хуже всего было то, что она позволила какому-то старикашке поцеловать её руку. Как Лютер мечтал быть перчаткой на руке Эллисон, он мечтал вечно оберегать её, всегда быть с ней. Он не был зол, он не ревновал, он лишь хотел её защитить. Так он думал. После очередного танца Лютер поймал Эллисон за руку, она резко обернулась, её лицо стало сердитым, когда она увидела, что это Лютер. — Спасибо за танец, миледи, — сказал вслед её предыдущий кавалер. — Моё удовольствие, мистер мэр. Вы знакомы с моим братом Лютером? — Братом? — удивился мэр и быстро оглядел его. — Сводным. Долгая история... Впрочем, спасибо за этот приём. Лютер? — Спасибо сэр, это честь для нас, — нашёлся Лютер. — Ну что вы, что вы, — засмеялся мэр и похлопал себя по животу. — Просим извинить нас, — кивнула мэру Эллисон. — Какого чёрта ты творишь? — сердито шептала Эллисон, — я думала, в нашем доме все знают о такой штуке... Как же это называется?.. Точно! Манеры, — Эллисон щёлкнула пальцами для пущего эффекта. — Этот тип очень мутный, я ему не доверяю, — ответил, нахмурив брови, Лютер. — Лютер, ты никому не доверяешь, иногда мне кажется, что и самому себе тоже. Сначала безобидные старики, потом что, Плутон станет подозрительно маленьким для того, чтобы быть планетой? — Эллисон, мы можем пойти домой, сейчас, — умоляюще сказал Лютер. — Мне здесь весело, можешь идти, Лютер. Эллисон хотела добавить, что он и так опозорил её, к счастью, она сдержалась от колкости. Вместо этого, она попрощалась с хозяевами торжества и поспешила вслед за братом. Шлейф быстро развивался позади неё. Эффектное прощание, даже не обидно, что гости уходят. Дома все разногласия были забыты, а точнее, как и все проблемы в семье Харгреивсз – проигнорированы.***
Это могло начаться как угодно, но закончилось это так. — Лютер, я так давно хотела рассказать тебе чудесную новость! — восторженно начала говорить Эллисон, когда они были вдвоём в гостиной, — мне дали роль, после стольких лет. — Поздравляю, я ни на секунду не сомневался в тебе, — сказал Лютер и закружил её в объятиях, — видишь, как приятно действительно заслужить что-то, честным путём. Эллисон виновато улыбнулась и опустила взгляд на пол. — Эллисон, ты же получила её честным путём? — выжидающе произнёс Лютер, выгнув бровь. — Кто как не ты, знает, что на войне все средства хороши, — резко сказала Эллисон. — Неужели ты использовала свою способность? — казалось, он был в ужасе. — Эллисон, не для этого отец тренировал нас все эти годы. — Отец, отец, — передразнила его Эллисон, — да плевать он на нас хотел. Мы просто его подопытные обезьяны, как будто ему не хватило Пого. — Не смей говорить так о нём, он наш друг, он заботился о нас все эти годы. — Лютер, это говорящая обезьяна, вдруг ты подзабыл, и это ненормально. У отца нет ничего нормального: дети – супергерои, няня для детей, она же наша мама – робот, дворецкий – шимпанзе. Он хоть что-то мог сделать как обычный человек? Мне кажется, что и он сам, нено… — Прекрати говорить так о нём, — прервал её Лютер. — Иначе что, побьёшь меня? — с вызовом спросила Эллисон. — Я не стану, иначе ты услышишь очередной слух про меня. — Что-то я не слышала твоих возражений, когда я спасала твой зад, — сказала Эллисон, громко выдохнув. — Всему приходит конец, — грустно ответил Лютер, думая о чём-то своём. — И нам тоже, — Эллисон подошла ближе к Лютеру и опустила руки ему на плечи, — до меня дошёл слух, что ты поцеловал меня и забыл о нашем разговоре... Мне приходится уехать на съёмки, а ты очень рад за меня, — продолжила через секунду Эллисон. — Сестрёнка, я так рад за тебя, — сказал с распахнутыми глазами Лютер. Он уже забыл, но как он мог такое забыть? Эллисон в последний раз прижалась мокрой от слёз щекой к груди Лютера, а затем взяла чемодан и направилась к выходу.