Беги

Хоуп сидела дома, ожидая новоиспеченного «папочку» на ужин. Как говорила Лиззи: «Аларик для неё только при всех учитель и наставник, наедине — он, ох, как наставляет её. Очень страстно. Это же Хоуп». Трибрид передразнила Зальцман и поставила на стол тарелки с едой. Сегодня налучшая кровь в городе, это она заметила, ещё убивая третьего человека. Да, она изменилась, стала стервой, дерзкой и неуправляемой. Она хотела вкусить свободу и кровь? Хоуп уже поплатилась за это. Сполна. Несколько лет назад. Ещё тогда, был жив Элайджа, Хейли, Эстер, Кол… Клаус. И тело дернулось при упоминание его имени. Никлаус Майклсон. Три года назад она и представить не могла, что убьёт его. Свой запретный плод, невыполнимую мечту, причину всех грёз. Элайджа. Он умер тоже с ним. Из-за неё. Кол. Тоже мёртв уже который год. Эстер. Могила её уже устарела и погрязла в пыли. … Никлаус. Ведьма его сама убила. И выбора не было. Пока она страдала, прикрываясь маской «я-люблю-тебя-как-отца», он уже решил, что может умереть за неё, ведь она его дочь. Геройство, черт возьми, из рода: я спасу тебя, но ты помучайся от невъебенной боли, но это все ради тебя. «Какая лажа», — подумала светловолосая, но тело помнило все прикосновения мягких подушечек пальцем по плечу, нежных горячих губ на лбу перед сном, крепко сжатие руки во время клятв. Возможно, разум обмануть удастся, но тело нет. Оно всегда помнит всех, кто когда когда-либо вызывал кучу мурашек, электрические импульсы по всей коже, свёртывание желудка. Было много моментов. Но не было одного слова с двумя «ю». И это самое паршивое. Вселить Пустую было гениально. Внимание отца и причём так много, что можно захлебнуться. Только он. И она знала, что не умрёт. Клаус бы не позволит этому случиться никогда. Хейли? Она встала на пути Хоуп, полюбив гибрида. Внушения, разговоры, заговоры не действовала эффективно на волчицу, пришлось прибегнуть к жестким мерам. Клаус её. И точка. А строить из себя великую мученицу по матери, было легче простого. Актёрские таланты ей достались от прекрасного отца. Но теперь отец мертв. А она жива. И с Алариком. Уже ничего не переиграть. Ни за что и никогда. Звонок телефона отвлекать девушку, на что она спешно поднимает трубку. — Алло? — произнесла спокойным тоном вампир, облизывая указательный палец, испачканный сочной тёмной кровью. — Он вернулся и очень хочет увидеть тебя. — Кто? — для галочки поинтересовалась трибрид, понимая по голосу, что разговаривает с другом из школы Сальваторе. За чем он звонит ей так поздно? И что происходит? Сначала в трубке кто-то мешкается, будто решаюсь на смертельный поступок, а потом, через три секунды мужской голос с противоположного конца выдает с наигранным воодушевлением: — Никлаус. Хоуп закричала. Кажется, она откусила себе палец. — Что? Паника накрыла девушку. Какого дьявола? Она заколола чуть ли своими руками их белым дубом. Как Клаус может быть жив? Это в априори невозможно, даже для мистического мира. — Я видел его сам. И это не юмор. Он разнес уже весь Орлеан в поисках тебя, — продолжал голос в трубке, отстукивая ритм сердца вампира. Майклсон закусила нижнюю губу до крови. Нужно что-то придумать. Надо срочно уехать, пока он её не поймал. Очень скоро отцу станет известно, где его ненаглядная дочурка. — И Клаус не остановиться пока не найдёт, — сразу сообразила Хоуп, уже запихивая вещи в сумку. Паспорт, документы… Черт, ей восемнадцать только через два дня. Какой самолёт? Оборотень сбросила трубку и застегнула чемодан. Времени не было, надо было уехать и как можно дальше, чтобы было время затеряться. Придется немного поиграть в легендарную Кэтрин Пирс. Швеция. Италия. Или Франция. Нет. Запад. Лучше Север. Там он не станет искать. Выскакивая из дома, девушка села в машину и поехала прочь из города. Дождь намочил одежду и неприятно бил по лобовому стеклу, отстукивая ритм. Картинки сменяли друг друга, педаль газа до основания вжата в пол. Вампир гонит на нечеловеческой скорости, рискуя попасть в серьёзную автокатастрофу. Трибрид психуя, в очередной раз уткнулась в карту мира, расположенную перед рулём, и искала укрытие. Он её найдёт и будет очень худо. Твою же мать! Ещё с Алариком надо связаться, предупредить, что Хоуп уехала на несколько дней к тёте. Врать вечно не получится и вряд ли Майклсон повезёт избавиться от отца за пару дней. Как все это делать? Остается Джереми. Он приютит её, как никак лучший друг. И Мистик-Фоллс сейчас не самый худший вариант, если рассуждать логически. Глупо было вообще убегать. Никлаус и так её найдёт, разница лишь во времени. Перероет весь мир, перебьет всех людей, но ему, ох, как надо поговорить с любимой дочерью. В Мистик-Фоллс она уже переоделась в черную майку и розовые шорты, собрала волосы в небрежный пучок и начала обзванивать всех друзей и знакомых, кто бы мог справиться с Никлаусом. — А это кто? — устало вздохнул Джереми, рассматривая очередной номер. — Кэти, — бросила Хоуп, погрызывая карандаш в раздумьях. — Это воскресившийся гибрид, его никто не одолеет... — начал Гилберт, но тут же поймал яростный взгляд блондинки, — Ладно, ладно. Ну, попроси того, кто в прошлый раз твоего папочку убил. — Это была я, — буркнула Майклсон, в очередной раз слушая: «Абонент временно не доступен...» — А… Тогда сочувствую, — пожал плечами парень и завалился на диван напротив трибрида. И так всю ночь. Гилберт вышел за кофе, потому что сил сидеть больше не было, а Хоуп вообще по-барабану было. Ей нужно придумать что-нибудь или будет хаос. Мысли летали далеко отсюда, где-то в Новом Орлеане, как чья-то рука медленно выдернула телефон из уха Хоуп. В нос отдал знакомый парфюм. Грейпфрут и мята, с лёгким нотками сахарной ваты. Девушка буквально ощутила наволившийся на женские плечи груз, от чего дышать стало трудно. — Клаус… — прошептала ведьма, не поворачиваясь к нему лицом. — Оу, девочка моя, а кто у нас тут? И в правду подумала, что можешь вечно бегать от Никлауса Майклсона? Ох, нет, не сейчас, — остановил её жестом Клаус, когда Хоуп приняла малейшую попытку встать, и заставил вновь сесть на диван, надавливая на плечо. — Папа, — начала испуганно дочь, но тот перебил ее, приложив указательный палец к губам, призывая к молчанию. — Тссс, — покачал головой гибрид, — Ты должна была догадаться, что я вернусь. Я должен был же посмотреть очередной спектакль, милая. Как шедеврально ты сыграла боль от смерти Хейли, да, дорогуша? Так продажно и жалко. Клаус говорил с воодушевлением, мечтательностью и нотками презрения в голосе. Он не терпит предательства, а тут родная дочь, кровь и плоть его. Конечно же, мужчина знал всю историю от начало до конца и теперь видел виновника его короткой смерти. Только мотивы Хоуп остались для древнего загадкой. Что двигало ей? Почему? Неужели вампир сделал что-то не так? — И теперь ты меня убьёшь, — гордо вынесла вердикт себе вампир, заглядывая в потемневшие от злости глаза Ника, — Я не буду просить прощения, лучше умру. Мне не за что извиняться. — Браво, делисимо, — захлопал в ладоши гибрид, будто апладирую понравившемуся актёру на сцене, — Так гордо сыграно, очередной фальш? Долго перед зеркалом репетировали, да? Хоуп не сдавалась. Он нашёл её. Как она и предсказывала. Только спрашивать саму себя, что будет дальше она не рисковала. Слишком большой страх перед неизвестной темнотой, пустотой засел крепко между рёбер. Что ее ждет, когда Клаус решил поиграть в предательство — месть? — Нет, не убью. Я сделаю хуже. Но для начала вернёмся домой в Новый Орлеан, девочка моя, — Вампир развёл руки в разные стороны и ехидно улыбнулся. Теперь она его. И он отомстит за все: за искалеченные судьбы братьев, убитую любовницу Хейли и погибшую Эстер. А мстить он будет долго и больно, как только умеет жестокое семейство Майклсонов.