Пока в небе гремит май

Этой ночью Тео видел тот же странный сон, что и вчера. Снова разноцветные ленты, в которых Тео углядел, сотканные из шелка и хлопка шарфы и огромные ковры ручной работы. Какой-то дикий гул из сотен голосов стоял в голове и пугающие животные крики. От душного и острого запаха специй у Тео перехватило дыхание, а на губах и в горле, будто застыл песок. Он, судорожно пытаясь сглотнуть эту тошнотворную смесь, подтянулся к тумбочке, на которой стояла бутылка с водой. Тут за его спиной хлопнула дверь. Это был Мартин, и он уже был одет. — Поднимайся, лежебока! Забыл, что у тебя день остался? Потом я с тобой по округе колесить уже не буду. Мартин осмотрел парня с привычной язвительной полу-улыбкой на лице, а затем стал собирать свои вещи в рюкзак. Тео поднялся и, отглотнув из бутылки пресной воды, пошатываясь направился в ванную комнату. Апартаменты были небольшие, но вид с балкона третьего этажа был впечатляющим: сотни разноцветных крыш уходили вдаль, а где-то правее виднелись две 80-ти метровые башни Реймсского собора. Его величие завораживало взгляд, так же, как и неповторимая красота фресок. Но они, к сожалению, в большинстве своем были только копиями. Кстати, совсем недавно, в 1991 году, он был включен в реестр ЮНЕСКО, как самый высокий во Франции собор. Мартин закончил с уборкой. Но сделал он это весьма поверхностно: скомканные полотенца и простынь наскоро сложил в углу, крошки со стола смахнул на пол. «Ну, а что? Все равно уборщица придет». Затем он заглянул в пакет, который лежал на тумбочке: — Я купил нам кое-что перекусить. Внизу есть неплохой магазинчик… Из ванной послышался шум и ватный голос парня произнес: — Я не хочу сейчас есть… — Значит я могу съесть все это сам? — Мартин заглянул к нему через открытую дверь. Тео голым торсом нависал над раковиной, обеими руками крепко сжимая керамику. Удивительно, но теперь он не казался таким уж худым: видно под футболкой он прятал, хоть и не накаченное, но все же спортивное тело. Увидев в зеркале Мартина, Тео прикрыл рот рукой и отвернулся: — Закрой дверь… — выдавил он и, когда Мартин его послушался, тяжело опустился на влажный кафель. Мартин закрыл дверь и спустился вниз. Он оставался спокойным всегда, даже если в душе все разлеталось на куски, а его собственное тело переставало его слушаться. Как в тот раз, когда он вел машину и вдруг перестал чувствовать левую руку, из-за чего они чуть не попали в аварию. Он не мог признаться в этом даже самому себе, и от попыток уйти от неизбежного ему не становилось легче. Где-то в глубине души он понимал, что очень даже похож на этого парнишку. Но признать это для него означало — признать то, что ему, как и Тео, нужна помощь, а этого он никак не мог себе позволить. Время шло. Мартин уже практически заснул в машине, как вдруг кто-то стукнул по стеклу, и он увидел стоящего за ним Тео. — Садись. — приоткрыв окно, он махнул ему на соседнее место. — Ну что Квазимодо, куда ехать за твоей Эсмеральдой? Тео все еще был белым, как мел, но теперь на его лице хотя бы появилась улыбка. — Забавно, что ты это сказал. Ведь эта история произошла именно в Реймсе, здесь даже памятник этому стоит… — А ты у меня вместо экскурсовода? — хмыкнул Марти. — Что-то вроде… — Так куда? Тео непонимающе нахмурился, и Мартину пришлось повторить свой вопрос. Юноша долго смотрел на собеседника, затем медленно опустил глаза и замер. У него было такое выражение лица, будто кто-то ударил его по голове битой, и он вот-вот потеряет сознание. Мартин покачал головой: — Что? — Там… Вдоль пляжа, у камней, под аркой… — Город какой? — Я не помню… Только что помнил и… — Как это возможно? — нахмурился Мартин, решив, что ему пудрят голову. — Не знаю… — Тео открыл окно со своей стороны, чувствуя, как тошнота снова подкатывает к горлу. — Но я должен увидеть сестру. — Так это твоя сестра? И как ее зовут? — Николь. — Николь Браун… Но должен же ты помнить хотя бы название улицы? — Нет, ее зовут Николь де Фриз. — Она вышла замуж за француза? Тео прислонился к стеклу: он весь поник, словно цветок перед закатом… Если бы он хоть кому-нибудь мог сказать, если бы хоть кто-то об этом узнал… И что тогда? Этот шрам в его сердце только начал затягиваться, и он вынуждал себя молчать. Он не умел врать, поэтому когда, кто-то вновь касался его груди, он не лгал, что не чувствует боли и не силился перетерпеть эти муки, он просто отворачивался и уходил в себя. Наверное такова участь художников и поэтов — никогда не поймешь, что у них на душе. Всю горечь они держат в себе, а затем черную, как чернила, выливают ее на белый лист. Но, наверное, они действительно волшебники, раз из чего-то настолько неприятного и склизкого, творят настоящее искусство… Тео не был великим живописцем и мог пересчитать по пальцам все свои проданные картины, но одно в нем было неизменно: как пианист, в тяжелые минуты мысленно перебирает пальцами невидимые клавиши, так и он, машинально брал листок бумаги и вертел его в руках в поиске кисти или хотя бы карандаша. В его руки попался, рецепт от лекарства, которое он недавно принимал. Он смял его и, взглянув на проснувшуюся улицу, неохотно произнес: — Мы с ней дружим с детства… Она мне, как младшая сестра. — Ну все ясно: ты в нее влюблен, — решительно и насмешливо произнес Марти. — Это еще почему? — Тео надулся, как индюк, выставив вперед нижнюю губу. — Дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Это закон природы. — Ты ничего не знаешь, — обессиленно выдохнул юноша, откидываясь на спинку сидения. — Неужели не понятно: пока ты мне все не расскажешь, я так и буду издеваться. — И пусть. Тебе я точно ничего не расскажу. — Приехали… — выдохнул Мартин. — Как я, по-твоему, должен ее искать, если ничего о ней не знаю? Ты может думаешь, что я собака-ищейка: понюхаю ее вещи и возьму след? — Я знаю только, что у нее концерт на этой неделе. Она играет на скрипке. Хм… Она живет ей, не помню, чтобы когда-нибудь расставалась с этим инструментом. Она и меня пыталась научить, но я ничего в этом не смыслю… Это место… Я видел его на открытке, но ни разу там не был. Находится на холме у побережья, там еще, кажется, железнодорожные пути проходят. — Вот это головоломка! — засмеялся Мартин. — Ну ладно, я сегодня добрый, поехали. Они выехали за черту города и направились к береговой линии. Сегодня было не так жарко и прохладный ветерок прекрасно освежал и приводил в чувства. Виноградные плантации, как фонарики зажигались разными цветами, так что смотреть на них можно было бесконечно. Тео снова заснул, а Мартин не зная, куда сворачивать, просто ехал по главной дороге, отчаянно пытаясь удержать карту, которая так и норовила перевернуться от шаловливых порывов ветра. Однако он был невероятно спокоен. Ему вдруг вспомнилось детство: время, когда не надо было думать о работе, нести ответственность за свои поступки, а все вокруг, казалось лишь игрой, где в случае неудачи, всегда можно было начать сначала. А почему бы и нет? Просто попробовать, хоть однажды пожить для себя. Не для прихоти отца, который не желая слушать мнения сына, передал под его руководство свою компанию. Отца, который владел крупнейшим в стране заводом по изготовлению шин. И его сына — Мартина, который ничего не понимал в бизнесе отца, из-за чего его фирма разорилась. Да, зачастую родители хотят, чтобы дети продолжили их дело или осуществили их собственную давнюю мечту. И при этом они игнорируют все попытки ребенка стать неповторимой и уникальной личностью. Но в большинстве случаев, вырастая, такие дети понимают, что эта жизнь была прожита не ими и, если у них еще остались силы, то, теперь избавившись от родительских пут, они избирают другой путь. С Мартином же все было гораздо сложнее. В действительности он не знал, какой путь его. Мечта о покорении вершины осталась у него с детства, но все остальное… В отличие от мечтательного Тео, он не привык думать о будущем. Он жил одним днем. Но вдруг это самое будущее ворвалось в его жизнь бесконечной чередой вопросов. И это уже нельзя было остановить. Мартин увидел, что Тео проснулся, и сунул ему в руки карту: — Скажи, где мы сейчас находимся? Тео протяжно зевнул и подняв, спустившуюся на лоб, косынку, зашелестел бумагой: — Судя по карте, мы недалеко от Кулуази. — Что? Ты названия сам придумываешь? — недоумевая произнес Мартин, но посмотрев туда, куда указал Тео, раздраженно закатил глаза. — А я долго спал? — поинтересовался Тео. — Около двух часов. Достаточно, чтобы я понял, что это была плохая идея… — вдруг Мартин замолчал и восторженно присвистнул. — Ого! Вот это я понимаю — замок! На холме, за небольшим озером, окруженный стеной домов, возвышался белый замок с серой кровлей. Утопая в зелени сосен, ив и дубов, он одновременно заставлял почувствовать себя частью какой-то большой истории, проникнуться средневековым духом и удивиться его сочетанием с современными, хоть и немногочисленными, постройками. — Это Пьерфон. Ты там не был? Мартин покачал головой. — Тогда мы просто обязаны туда зайти! — Тео загорелся этой идеей и его уже нельзя было остановить. — Идем. Ты должен это увидеть! Спустя минуту он уже спускался по склону к небольшой кафешке у озера. Этот самый водоем был намного больше, чем Мартину показалось сверху, и обходить его можно было довольно долго. Но Тео не пошел к замку напрямик: он повел своего друга по несчастью другим путем — через озеро. Мартин расстегнул бежевую тряпичную куртку. Он купил ее в магазине, когда Тео спал. Она была легкой и на рукавах зачем-то были приделаны карманы. Эта куртка нравилась Мартину гораздо больше делового твидового пиджака, потому что была более молодежной и спортивной. Он всегда держал себя в форме, поэтому на свои года никогда не выглядел. Наверное поэтому ему было трудно свыкнуться с мыслью о болезни, ведь он делал все, чтобы уберечь себя от этого. И больше всего на свете Мартин Лиферс ненавидел, когда ситуация выходила из-под его контроля, как это было сейчас. Ему было тяжело поспевать за прытким Тео: в груди, будто забыли закрыть печку и искры от углей обжигали нежное горло. С каждым шагом боль внутри становилась сильнее, но он снова придумывал очередную язвительную шутку и догонял парня. И вот, когда в его легких уже практически не осталось воздуха, он увидел перед собой удивительную по-красоте картину. Спустив с плеч длинные косы, утопающие в воде, две ивы, мелодично перешептываясь, стояли на берегу. Они тянулись к бесконечным островкам кувшинок, плотными рядами покрывавшими весь водоем. Если присесть и посмотреть на воду с линии ее поверхности, кажется будто это не озеро, а затопленная лужайка. А в его глади, нарисованный широкими мазками неизвестного художника, виднелось отражение величественного замка. Мартин сел под кроной ивы. Он уже не жалел о том, что дошел до сюда, и просто наслаждался видом. Часто ли он останавливался вот так, чтобы просто насладиться прекрасным вечером, вдохнуть, затуманивающий разум, запах озона после грозы или взглянуть на ночное звездное небо? Нет. Но еще реже в своей жизни он задавался этим вопросом. Это никогда его не волновало. Когда небо стало в зените, он поднялся, смочив водой лоб и шею, и пошел вместе с Тео к замку. Пришлось покупать билет. Благо деньги были. У входа были мощные ворота, с поднятой решеткой. Выглядела она внушительной и массивной, хоть изначальная деревянная конструкция была лишь укреплена металлом при реконструкции в 19-м веке. Войдя внутрь замка, они оказались во Дворе Чести. Окруженный стенами и башнями дворца, внутри стоял небольшой колодец. Тео подбежал к нему и заглянул внутрь. Сложив руки рупором, он прокричал, в уходящий вниз туннель, какую-то несуразность. Ему дважды ответило эхо. Он весело замахал Мартину, чтобы тот подошел. — Что ты делаешь? Тебе, что… — начал Мартин, и вдруг его голос оборвался. Он застыл, глядя в черную пучину колодца. В его глазах мелькнуло что-то необычное. Затем он сморгнул это и пошел к лестнице, что вела в главный холл. Внутри замок оказался действительно огромным и на удивление светлым. В основном все помещения были выстроены в стиле Ренессанса, но и без готики не обошлось. Здесь были таинственные и порой устрашающие существа из древних мифов и легенд: химеры, саламандры, горгульи. Самым красивым был Гербовый зал: в высоту более десяти метров, а свод потолка круглый, как у арки. Девять античных статуй богинь расположены над камином и кажется, будто они сделаны из золота. Здесь во времени застыли два цвета: цвет золота и зеленого шелка. Мартин одобрительно кивнул — ему здесь нравилось. Но Тео стоял какой-то растерянный, он рыскал взглядом по знакомым местам, заглядывал в коридоры замка, будто что-то искал. — Они что-то изменили? — расстроенно шептал он себе под нос. — То ли статуи не те, то ли стены… Точно — потолки! Они, будто стали ниже, уже не такие высоченные… Мартин улыбнулся уголками губ и, подняв на него свои васильковые глаза, произнес: — Это не они что-то изменили, это ты вырос. — Я?.. — в недоумении произнес парень и вдруг его зрачки широко распахнулись. Он опустил голову и закивал: — Наверное ты прав… Я ведь был совсем мальчишкой и запомнил это место таким сказочным и волшебным. А теперь оно совсем другое… Будто из другого мира. Мартин закусил губу и хитро улыбнулся: — Мы еще можем вернуть его в этот мир.