Спор

— Выпендрёжник. — Зануда. Бармен удивлённо покосился на двоих, сидящих чуть поодаль. Закажи они водку, коньяк, виски, текилу — да что угодно, он бы сделал своё дело и забыл через минуту. Но они попросили по чашке кофе. В полпервого ночи. Когда кругом не пили ничего слабее пива. Машинально протирая бокал за бокалом, бармен прислушался и наверняка узнал бы что-то интересное, если бы его не окликнули. Пришлось вспомнить о своих обязанностях и отвлечься. А разговор тем временем продолжался. — У тебя нет шансов, — одним глотком осушив крошечную чашку, заявил Рома. — Не зарывайся, — прошипел в ответ Дима и отпил совсем чуть-чуть. — Хорошо, хорошо. Я не так выразился. — Шилову не хотелось попасть под шквал гнева любимого начальника и друга в одном лице. — У тебя есть один шанс, но такой ма-а-аленький, что стыдно сказать. Орехов закатил глаза. Он, в общем-то, считал себя неплохим спорщиком, но признавал: у Ромы опыта больше. Однако уступать ему вот так просто не хотел, поэтому стал отчаянно искать аргументы. Пока он сосредоточенно рылся в закоулках собственной памяти, Шилов рассеянно спросил: — Почему мы заказали кофе? — Потому что завтра, то есть уже сегодня, надо на работу. Рома скорчил гримасу и устало вздохнул. Нудный. Ну какой же Дима нудный! Тане — предмету их спора — однозначно будет катастрофически скучно рядом с ним. А вот он, Шилов, ни за что не даст ей заскучать. Чуть помолчав, Рома выдал, о чём думал: — Пожалей девушку. Она умрёт рядом с тобой со скуки. — А рядом с тобой — от чего-нибудь потяжелее и побольнее, — цинично парировал Орехов, всё ещё блуждая где-то далеко. Шилов фальшиво хохотнул и решил, что сидеть всухую и говорить о девушке, к которой тянет их обоих, — издевательство. Поэтому присмотрелся — где тот лопоухий бармен? Он нашёлся и, словно прочитав его мысли, кивнул. Роме оставалось лишь показать два пальца, мол, две порции. Вынырнув из собственных дум, Дима чуть не задохнулся от возмущения. Шилов подтолкнул к нему сверкающую в приглушённом свете рюмку. — Я пить не буду, — упрямо запротестовал Орехов. — Думаешь, ей нравятся трезвенники? — усмехнулся Рома. Прозвучало это как вызов, так что Дима сдался и выпил. И тут же пожалел — смешивать кофе и горькую не стоило. Его замутило, но он стойко выдохнул и подумал, что надо бы лишить Шилова премии, чтобы неповадно было издеваться над старшими по званию. Рома же даже не поморщился, опрокинув стопку. — Ну конечно, годы тренировок, — кивнул Дима. — Уймись, язва, — обрубил Шилов. — Вы же с ней на разных ступеньках эволюции, — вернулся он к теме. — Она зрелая, гордая, самостоятельная… Орехов вопросительно выгнул бровь, мол, ты на что намекаешь? Но Рома уже не мог остановиться, хотя понял, что пора бы тормознуть. — …красивая. А ты застрял на уровне ужаленного в задницу лейтенантика и никак не можешь продвинуться дальше. Дима багровел на глазах. В целях самосохранения Шилов немного отодвинулся от него и наконец замолчал. Сердце его одновременно подозревало, что сейчас его, возможно, разорвут, и жаждало приключений. У Орехова зачесались руки, но он не любил насилия, поэтому только звучно выдохнул, как разозлённый бык, и фыркнул. — Шучу, — поспешил добавить Рома и выставил вперёд руки. — Хотя, если… — Захлопнись уже! — взвыл Дима и бахнул кулаком по стойке. Бармен расценил этот жест как требование добавки и услужливо подал им ещё по рюмке. Они не возражали. Особенно Рома: он знал, что пьяный Дима — добрый Дима. Выпив, оба как-то не сговариваясь вспомнили день знакомства с Таней. Орехову посчастливилось первым встретить её в коридоре ГУВД. Пока она представлялась, он подумал, что она красива и наверняка замужем. Еле сдержался, чтобы горестно не вздохнуть. Татьяна что-то спросила, Дима машинально болтнул растерянное «ясно». Она сдержанно улыбнулась. Орехов собрал волю в кулак, чтобы не стушеваться, и пригласил её в свой кабинет. Через пять минут он знал, что Татьяна хочет работать в «главке». Понятия не имел, куда её приткнуть, но без раздумий выпалил чисто мальчишеское «да». Чуть позже к ним присоединился Рома. И Дима понял, что они думают примерно об одном и том же: о её тёмных, почти чёрных глазах, о её завидной осанке и, пожалуй, о слегка самоуверенном взгляде. Роме, наверное, впервые за последние годы захотелось заполучить Таню в свой отдел. И не только в отдел. Он не сомневался, что она умна и не будет делать глупостей. Ей уже не двадцать, а скорее немного за тридцать, значит, опыта предостаточно. Она не рассматривала его как идол под названием «тот самый подполковник Шилов», соответственно, вряд ли станет забрасывать бестолковыми вопросами, как это обычно случалось с теми, кто «позеленее». Хотя Рома поймал себя на мысли, что как раз на её вопросы — даже самые причудливые — он бы безропотно ответил. Татьяна добилась того, за чем пришла. Орехов взял её на работу, правда, не в «убойный», как бы Шилов ни косился на него, а в «разбойный», мол, там потише. Случилось это в феврале. И вот уже три месяца Дима и Рома тихо воевали друг с другом. А Татьяна не подавала вида и, что дико смущало обоих, называла их исключительно по званию. Эти «товарищ полковник» и «товарищ подполковник» действовали на них чудовищно — вроде бы ничего такого, по уставу, строго соблюдая субординацию. Но сердце каждый раз ёкало, сжималось и ждало большего. После третьей рюмки Орехов словно подобрел и перестал грозно сжимать кулаки, поэтому Шилов рискнул продолжить — не молчать же: — И всё-таки вы не пара. Ну представь себя рядом с ней. Это же… это… бррр!.. — Ты обалдел, что ли?! Я без пяти минут начальник всей питерской полиции! — Дима сделал особый упор на слове «всей» и гордо выпятил грудь. — И что ты радуешься, а? Вот скажут, что ты спишь с подчинённой — и всё, прощайте, уважение и почёт. — Кончай ворчать! Орехов хмуро глянул на Рому, но тот почувствовал — или придумал себе — что его слова сработали. Некоторое время оба молчали, а затем Дима произнёс с лёгким налётом издёвки: — Вот скажи мне, с чего это она должна выбрать тебя? — Она мне улыбалась. Много раз. И прикасалась. Четыре раза… — Четыре раза? За три месяца? — Орехов ухмыльнулся. — Иди в задницу. Ты даже этим похвастать не можешь, — отмахнулся Шилов. Снова повисло молчание. Пить больше не хотелось. Хотелось наконец узнать, кого же Татьяна выберет. Хотя бы гипотетически. Бармен робко подошёл с безмолвным вопросом. Дима скривил физиономию. Роме вроде тоже хватило, но он почему-то кивнул и продолжил с новой силой: — У вас ничего общего. Ни-че-го, — повторил он для верности. — Так это хорошо, — лениво отозвался Орехов. — Противоположности притягиваются. — То-то я смотрю, вы отлипнуть друг от друга не можете! — съязвил Шилов. Дима не сдержался от такого своеобразного удара по самолюбию и яростно пнул его в лодыжку. В ответ Рома лишь поморщился и повторил про себя, что начальство бить нельзя. Никогда. Даже если очень хочется. А хотелось чертовски. — Вот сразу видно, что ты женат никогда не был. Противоположности притягиваются. Ага, как же. Ни хрена они не притягиваются. Так, врезаются на некоторое время, — выпалил он. — У нас много общего, — медленно, будто что-то основательно обдумывая, сказал Орехов. — Мы вместе работаем, это раз. Она умная, я умный, это два. Она карьеристка, я тоже, это три… Шилов чуть не поперхнулся свеженалитой водкой и молча стал слушать. — …она домоседка, я домосед… — Вот откуда ты знаешь? — с долей иронии спросил Рома. — Знаю, — коротко кивнул Дима и продолжил с таким видом, мол, не мешай: — Она аккуратистка, я такой же. Ты был у меня дома — сам всё видел, это… — он на секунду смолк. — Сбился из-за тебя! — Пять, — подсказал Шилов. — Да, точно. Ну, в короче, у нас много общего! А у вас что? Рома не ответил. Руки у него отчаянно просили почесаться об чью-нибудь самодовольную рожу. Но он держался. Чтобы отвлечься от Димы — по-прежнему занудного! — он подумал о Тане. Вспомнил, как с утра столкнулся с ней на входе в ГУВД. Хотел выдавить хотя бы будничное «доброе утро», но язык вдруг стал тяжёлым. Она от него так ничего и не дождалась, разве что быстрый кивок в ответ на её полуулыбку. Дима тоже удивительно притих. Шилов знал, что он думал о чём-то схожем. Может, заглянул к ней в кабинет или пересёкся в коридоре? А ведь товарищ полковник не признается! — Вот если бы нам удалось познакомиться поближе… — мечтательно пробормотал Орехов минут через пять. — Она бы сбежала в ужасе, — не сдержался Шилов. — Я серьёзно, — отмахнулся Дима, но продолжать не стал. Снова они дружно помолчали. Выпили и опять помолчали. А около двух разошлись, так ничего не выяснив. Так было всегда, вот уже три месяца. Ночью Татьяна не снилась ни тому, ни другому. Она никогда не снилась, хотя им очень хотелось. С утра спор был продолжен — тихо, незаметно, чтобы не привлекать внимание. Когда Рома и Дима шли по коридору мимо кабинета Тани, послышался странный шум — будто что-то упало. Они не удержались и, подталкивая друг друга, без стука ворвались в кабинет. Татьяна посмотрела на них вопросительно и удивлённо — так, словно они пришли совсем не вовремя. Но пару мгновений спустя она просияла, скрестила руки на груди, кивнула на шкаф для документов, у которого сорвалась с петель одна из полок, что и вызвало шум, и сказала: — Вы очень вовремя. Полку на место не прикрутите? Инструменты где-то тут были… Рома и Дима переглянулись и кивнули. Они сто лет не держали в руках отвёртки, но отказать не могли. Не хотели. Орехов, встретившись с её мягким взглядом, прикусил язык, чтобы не спросить какую-нибудь глупость. Нравится ли ей работать? Есть ли у неё кто-нибудь? Пойдёт ли она с ним в ресторан? Шилову и вовсе захотелось большего — подойти и поцеловать её. Сейчас же. Но было слишком поздно. Таня нашла маленькую коробку с инструментами в нижнем ящике стола и протянула им. Рома взял, Дима перехватил, они обменялись рассерженными взглядами. Татьяна робко улыбнулась, поблагодарила их и вышла из кабинета, как она выразилась, чтобы не смущать. Оказавшись в коридоре, Таня выдохнула и задумалась. Верный, спокойный, домашний Орехов или порой неуправляемый, непредсказуемый, но не менее надёжный Шилов? Сделать выбор было крайне сложно. Не то что заметить, как они оба смотрели на неё и спорили так, точно никто не видел и не слышал. Хорошо, что времени наблюдать, сравнивать и выбирать было много. А работа в «главке» обещала быть нескучной.