Античный чароплёт. Том 2

— Значит, это ты тот самый шумер, подданный Империи двух рек, но при этом ты — мой собрат-жрец, не так ли? Мне было интересно с тобой познакомиться. И интересно услышать твою историю, — раздался рядом мужской голос. Повернувшись на звук, я увидел человека. Одет он был необычно. На нём была тога из дорогой ткани, но она, перевязанная поясом, висела на бёдрах на манер юбки. Он её надел, завязал пояс, а потом скинул верхнюю часть, оставив болтаться на бёдрах. Но вместо неё явно широкий отрезок ткани был накинут на плечи, закрывая, судя по всему, спину, но открывая вид на голый торс, которые посередине прикрыты не были совсем. На голове были повязаны несколько полос мокрой белой ткани на манер ихрама. Своеобразный головной убор: платок, который вокруг головы закрепляют жгутом. Он защищает голову и шею от солнца, но в таком виде, если будет сильный ветер, часть шеи точно откроется. К тому же, пусть такая своеобразная манера носить ихрам и скрывает голову, я всё равно вижу, что подошедший ко мне лыс. Что же касается кожи, то она слегка смуглая, но не по-местному, а скорее как у жителей северной Аккадии. Похожая на греческую, если убрать бронзовый отлив. Египтянин. — Не помню, чтобы когда-нибудь присягал Фараону, — спокойно замечаю. — И да. Обычно при первой встрече принято представляться. Тиглат из Вавилона. — Имхотеп из Мемфиса, — улыбнулся он белозубой улыбкой. Гм… Следит за зубами? Интересно. Специальные средства и даже необычные смеси вместо пасты для этого существуют. Но вот делает так редко кто. В Шумере такими пользуются некоторые дворяне, но далеко не вся знать увлекается чем-то подобным. Здесь, в Бхопаларском царстве, “грешат” этим в основном молодые придворные дамы. Традиционно такими средствами пользуются богатые ловеласы. Женщины почему-то предпочитат крутить романы с теми, у кого зубы чищены. С чего бы?.. Но к нам, магам, это, конечно, не относится. Мы, как и богатые люди, и воины вниманием не обделены. Гм… С другой стороны, я и сам буквально вчера нашёл себе подобные принадлежности и слугу-раба, который знал, как ими пользоваться. Он мне объяснил и показал. Ощущения пока странные. В моём рту никогда ничего не болело: сказывалось большое количество праны и лечебная магия. Кариеса у меня отродясь не водилось, а налёт я иногда счищал обычной чистой тряпкой из жёсткой ткани. Но нормальные средства гигиены, конечно, лучше, хоть и непривычные. — Мемфис, город мудрецов, — уважительно отозвался я. — Как и Вавилон — древний город чародеев. Но я подошёл к тебе не поэтому. — Как уже говорил, не помню, чтобы когда-то присягал Фараону, — спокойно отвечаю. Мы находились на террасе дворца. Внизу сновали слуги, во дворе кто-то суетился, но рядом с нами никого не было. Мой собеседник, кстати, меня всё больше удивлял. На вид ему было не больше сорока. Он примерно мой ровесник. Максимум — старше лет на пять. Но при этом он обладает аурой, сравнимой с шумерским магистром. Думаю, он примерно равен по мощи старику Халаю в самом расцвете. Немногим уступает. Но при этом он мой ровесник. А ведь я в свои года считаюсь гением от магии! В моём возрасте некоторые учиться только заканчивают! Но я уже выдающийся мастер Гильдии! А тут передо мной живое опровержение этого устоявшегося мнения: человек, который обогнал меня в развитии в примерно таком же возрасте! — Фараону — нет, но при этом ты стал жрецом Та Кемет куда как раньше, чем тебя приняли и признали в Шумере или Трое, не так ли? — я дёрнулся, когда Имхотеп упомянул ныне уже разрушенный и не существующий великий город. — Это действительно так, — я и забыл уже давно, с чего начинался когда-то мой путь. А ведь египтянин прав. Формально я являюсь жрецом Хеха и Хаухет, а значит — жрец Та Кемет. Самый младший, правда. Это как в Шумере быть бабкой-травницей, знающей пару наговоров. Вроде бы и магесса, но официально — нет. Не признана ни Гильдией, ни властями. Да и от магессы там одно название. На земле Фараонов, правда, младшие жрецы обладают иным статусом. Они могут нести службу в храмах, молиться и проводить обряды, но вот аналогом наших магов не считаются, поэтому не должны нести службу государству или заниматься чем-то аналогичным. Примерно как ученики магов в Империи, что ли… Сложно подобрать аналогию. Но, вообще говоря, я действительно являюсь младшим жрецом Та Кемет. Правда, исключительно полуформально. Официально меня даже не подтверждали в этом статусе. Просто я жрец Хеха, а Хех отвечает на мои молитвы, поэтому опровергнуть этот статус никто не может. А присвоен он был именно в Та Кемет. — Интересно, откуда тебе об этом известно?.. — Я долго общался с посланниками богов прежде, чем отправиться в эти земли, шумер. И посланники Хаухет рассказали мне о тебе. Я решил познакомиться с тобой поближе, ведь мы во многом союзники. — Ты служишь Хаухет? — с интересом спросил я. — Нет, мои боги-покровители Тот и Аментет, но я говорю с посланцами всех богов. — И зачем же посланники рассказали тебе обо мне? — с интересом спрашиваю. Обычно Хаухет или Хех лично приходили и говорили со мной, а здесь… непонятно. — Они сказали, что ты поможешь нам в одном деле, — загадочно улыбнулся Имхотеп. — Интересно, в каком? — приподнимаю брови. Внезапно все звуки вокруг пропали. Я насторожился и приготовился к бою. — Это чтобы нас не подслушали, — он спокойно выдержал мой взгляд. — Ты знаешь ситуацию в этих землях лучше меня, не так ли? Но знаешь ли ты, зачем мы здесь? — Собрать души шаманов эмушитов для своих целей. — Верно. Но для этих целей, в которых, возможно, ты тоже когда-нибудь примешь участие, нужны не только души эмушитов. — Хотите начать новую войну в Аккадии? — хмуро посмотрел я на него. — Нет, — аура даже не шелохнулась. Не солгал. — Я пока не могу сказать, но это никак не связано с Шумером. У этих чёрных дикарей, эмушитов, есть некая сила, артефакт. Мне неизвестно, что это и какова его природа, но я и мои люди здесь, чтобы добыть его. Забрать. И ты нам в этом поможешь. — Интересно, с чего бы? Мои боги не давали мне никаких знако… Внезапно божественная сила словно всколыхнулась во мне. Я отчётливо услышал где-то в отдалении голос Хаухет. Я давно с ней говорил в последний раз, но это точно была она. “Даю сейчас...” — Я готов вам помочь, — вздохнул я. — Но без ущерба Бхопалару и Шумеру. — Мы здесь, чтобы воевать за Бхопалар, — довольный, словно кот, упавший в корзину с рыбой, кивнул Имхотеп. Я же вздохнул. — Добавлено новое задание: Искра Смерти Помогите посланникам Фараона привезти на родину величайшее сокровище потомков Эмуши. Награда: шесть уровней, 9 золотых сиклей, увеличение уровня ментальной магии. Я чуть воздухом не подавился. Это была самая щедрая награда системы, которую она мне когда-либо предлагала. Одни только шесть уровней — это ОЧЕНЬ много. Мне столько за побег от Гази не давали. И вообще — никогда и нигде не давали. Золото — ладно, хотя и по нему всё очень щедро. Девять золотых — это очень много. Если не учитывать тот факт, что я с собой таскаю золота чуть ли не на десятую часть годового бюджета Империи. Благо, когда троянцы украли все запасы Спарты, то временно все причастные и непричастные к чему-то полезному могли очень серьёзно обогатиться. В том числе и я. Но ведь помимо всего прочего система предложила увеличить уровень ментальной магии! А ведь я в ней абсолютный бездарь. Чисто технически я могу слегка подвинуть границу своих возможностей свободными очками, но это будет мне стоить очень и очень дорого за сомнительный результат. Всё это — на одной чаше весов. На другой — цель египтян. И мне интересно, что же там такого у эмушитов есть, что предлагается ТАКАЯ награда за задание?!.. *** Хога проводил взглядом ладную фигуру младшей жены. Она нравилась ему куда больше старшей. Собственно, шаман бы уже давно принёс бы старшую в жертву кому-нибудь из великих покровителей-теней, да только она родила ему восьмерых детей. Две дочери вышли замуж за вождей соседних племён, одна стала старшей женой второго шамана его племени, скрепив их союз родственными узами. А пять сыновей все как один стали сильными шаманами. Пусть старшая жена и разжирела, да и красотой похвастаться не может, но и избавляться от неё в угоду младшей вертихвостке нельзя. Даже ради упругой груди и мягкого зада. Иначе от него самого избавятся. Тут даже вождь не посмеет его защитить. Женщины — существа низшие, но если женщина привела в мир пять талантливых шаманов, то она куда важнее многих мужчин. Собственно, только поэтому Хога ещё иногда делит с ней ложе. Надеется на ещё одного сына. Как ни обидно это признавать, но у толстухи и вправду особенная кровь. Все сорок три сына стали шаманами. Но только девять из них стали шаманами сильными (а живыми остались к нынешнему моменту вообще всего тридцать два). И пятерых из них родила некрасивая Муарри. А вот молодая красавица Зиена пока что разродиться успела всего одним ребёнком. И будет ли он сильным — пока непонятно. Но как же хороша! Истинная наследница великого Эмуши! Кожа чернее самого чёрного угля, волосы имеют серый отлив, а глаза вообще красные, словно кровь! Своей необычной внешностью она обязана, конечно, своему отцу — мудрому (хотя, по мнению Хоги, и любящему весьма противно побрюзжать) кудеснику Гурхаму. Верховному шаману и вождю северо-западного могучего племени, живущему в горных районах. Он обладает точно такой же удивительной внешностью. Но Хоге стоило бы всё-таки отвлечься от дум о красивой младшей жене и вернуться к реальности куда менее приятной. Прямо перед ним сидели двое вождей. Собственно, сам Гурхам был одним из этих двоих. Вторым являлся весьма хитрый Рушем, который к тому же был ещё и отличным воином, сохранившим свою сноровку несмотря на хромоту на левую ногу, которую он повредил восемь лет назад в одной из битв. Здесь сидели верховные шаманы и верховные вожди двух сильнейших племён потомков великого предка. Правда, один из мужчин совмещал оба статуса в своём лице. Красавица Зиена как раз принесла гостям экзотическое блюдо: запечённый в черепе мозг. В племени Хоги умели его готовить правильно. С кореньями и травами. Он слышал, что глупые мягкотелые южане иногда в некоторых местах тоже делают что-то подобное из обезьян, но правильно и истинно вкусно такое блюдо делать всё же из самих южан. Кстати, получается забавный круговорот: южане делают его из обезьян, а племя Хоги — из южан. Получается, в каком-то смысле, они тоже делают его из обезьян? Хотя нет. Очень мало южан ест обезьян. Зря, кстати. Бесполезные и мерзкие твари, годные только на ритуалы и еду. — Спасибо, я не буду, — спокойно уточнил ещё один гость, отодвигая от себя угощение. — Не обижай мою жену. Она отлично готовит, — хмыкнул Хога. — Безусловно. К тому же, она настоящая красавица, — улыбнулся гость. — Но я всё же откажусь. — Как хочешь, — Хога пододвинул череп на центр низкого стола, за которым они все сидели. Подавая пример остальным, шаман перевалил часть содержимого в свою костяную тарелку. — Великий совет вождей будет через два дня. И нам нужно услышать окончательный ваш ответ. — Мы согласны заменить наг в вашем походе. Мы будем союзниками не хуже, — улыбнулся его собеседник, ранее отказавшийся от прекрасного угощения. По мнению Хоги, этот нелюдь был странным, но ничего серьёзного. Среди эмушитов и не такие чудаки попадаются. А южане и вовсе… — Вам следовало сразу предложить союз нам, а не нагам. Тем более, что северные кланы не владеют ни одной Шивкамути, а у Храма она есть. — Глупцы хотели сбежать от смерти, — хохотнул Гурхам. — А прибегут прямо к теневым владыкам! — Вы готовы использовать свою силу гор в войне с южанами? — задал самый важный вопрос Хога. Ему нужно было знать, о чём говорить на будущем собрании племён. Его собеседник, блеснувший глазами-турмалинами, кивнул головой. — Прекрасно, — довольно оскалился шаман. Храм Тысячи, столько лет мешавший славным потомкам Эмуши, наконец-то ослаб. Ранее планировалось, что они уничтожат его вместе с северными нагами, но не получилось: те сейчас заняты делёжкой территории и объединятся только если на их земли вторгнутся чужаки. Зато помощь неожиданно пришла от тех, кто, как подозревал сам Хога, и рассорил наг промеж собой. Горный народ, смотрящий драгоценным взором, обладал тем же, что недавно приобрёл и Храм: Шивкамути. Конечно, сила гор, которая была у Королевы Ракануджара, куда полезнее была бы в этих самых горах, нежели в низинах, где куда опаснее те, кто обладают мощью самой жизни, но у эмушитов есть, что им противопоставить. Восьмая Шивкамути, дар самого Эмуши, который томится где-то в глубинах тени и не может выбраться уже тысячи лет. Скоро он вырвется на свободу, а сила смерти, заключённая в Жемчужине, о которой глупые южане если и вспоминают иногда, то исключительно как о сказке, сдержит силу жизни, которой они недавно овладели. К тому же новые союзники снабдили потомков могучего Эмуши тысячей топоров с лезвиями из призрачной бронзы. И обещали ещё столько же щитов. Посмотрим, как они понравятся поганым джунуюдха, которые столько лет отравляют храбрым воинам Эмуши жизнь! *** — То есть вы хотите найти то, не знаете что, там, не знаете где? — устало потёр я виски. — Что-то вроде того, — серьёзно кивнул Имхотеп. — Мы не знаем, что это за артефакт. Но он нам нужен. В любом случае, вожди и шаманы этих дикарей обязаны быть в курсе. — Понятно, — помассировал я виски. — Ты знаком с Абтармаханом? — Адаалат-ка-джаду? Да. Уже встречался и не раз. — Я сведу вас более тесно. Он с недавних пор неплохо ко мне относится. Если я выступлю посредником на неформальной встрече, то вы сможете поговорить более предметно. — Разумно ли рассказывать о нашей настоящей цели кому-то? — То есть мне ты рассказал? — приподнимаю бровь. — Про тебя говорили посланники богов. — Гм… ладно. Но Абтармахан тебе и твоим людям не доверяет. Он не верит в ваши официальные намерения, так что, сообщив ему, мы сильно упростим задачу. Касательно же его реакции… Поверь, он сейчас рвёт на голове волосы и пытается организовать хоть каких-то чародеев. Я слышал — даже заручился поддержкой Брафкасапа, своего давнего соперника. У Храма, как ты знаешь, резко ослабела верхушка, так что ни о каких притязаниях на этот ваш артефакт не может быть и речи. Абтармахан будет прекрасным союзником, — жрец задумался. — Хорошо. Я буду готов встретиться с ним в любое время. — Тогда сегодня вечером в моих покоях он будет. На этом всё? — Почти. Помимо прочего, я хотел сообщить тебе новости из дома. Судя по всему они до тебя ещё не дошли. — Из Та Кемет? — Вряд ли меня там что-нибудь заинтересует. Разве что, опять Пазузу вылез, — нервно хмыкнул я. — Из Шумера. — Империя? Что там случилось? — мигом подобрался я. — Архимаг Шурукках мертв. — А! Это я знаю, — я уже было выдохнул, как меня огорошили новыми новостями: — Архимаг Креол тоже. А архимаг Эскетинг объявлен предателем и покинул Империю. Сейчас в твоей стране остался лишь один архимаг — Менгске. Правда, появилось сразу четыре новых магистра. — Что?!.. — я в шоке повернулся к Имхотепу, смотря будто сквозь него. — Как так… А что творится в Аккадии? — Пара небольших войн. Ничего серьёзного, — спокойно сообщил жрец. — Не похоже на Царство змей и песка, — подозрительно сощурился я. — О да. Мы никогда бы не упустили такой шанс. Но все силы жрецов брошены на подготовку нашего… проекта. И именно для него нам необходим этот артефакт эмушитов. И если мы не получим его за два года, то у Фараона появится много свободных посохов, ведь после определённого этапа без сокровища дикарей наши усилия бесполезны. — Что же вы там такого делаете, если готовы упустить такой шанс в Аккадии?.. — тихо прошептал я. — Кое-что очень важное. И в интересах Шумера помочь нам победить эмушитов побыстрее. — Ты хочешь, чтобы я сообщил обо всём Верховному? — Я хочу, чтобы ты приложил все силы, помогая нам. Но в свою Гильдию лучше сообщи. Пусть там знают. — Сделаю, — мрачно вздыхаю. — На закате приходи в мои покои. Я устрою тебе встречу с Абтармаханом. — Конечно, — кивнул египтянин, отправившись дальше по террасе. *** — Дозоры со стороны гор сообщили, что всё тихо, — отчитывался Бруджарахфар на собранном военном совете. В мирное время он командовал гарнизоном и стражей Бхопалара. В военное же, как выяснилось, гарнизон и стража Бхопалара, а также силы Храма были тем военным ресурсом, который был у Раджи под рукой всегда. Сразу, без долгой комплектации и сборов. Именно поэтому Бруджарахфар был ещё и одним из главных военачальников правителя. — Но дороги закрылись обвалами и оползнями, а путники, забредшие в предгория, часто не возвращаются оттуда. — Там, кажется, были вольные деревни колдунов? — спросил Раджа. — Да. И от них нам известно, что подданные Рубиновой Королевы изредка появляются и нападают на людей в дне-другом пути от гор. Но армии они не собирают. И наблюдатели Совета, — воевода покосился со смешанным чувством на представителей Храма, — это подтверждают. — Это так? — Тарджабалахасар требовательно посмотрел на Абтармахана. — Если бы Красная собирала армию для войны, как когда-то давно, то мы бы это легко почувствовали. Драгоглазым сложно без силы Ракануджара. Она буквально изливается там, где будет собрана их армия. Если они будут воевать хотя бы в четырёх-пяти днях вдали от своих гор, то готовиться начать им придётся за месяц. Не меньше. Около гор нет и намёка на это. Видимо, они просто отрезали нам короткую дорогу в Похалай. И всё. Очень неприятно, конечно, но ничего ужасного. Ещё следует ждать нападений дэвов. Но они немногочисленны и их вполне могут убивать и обычные солдаты. — По полсотни воинов на одного дэва — это далеко не "вполне", — едва ли не сплюнул Бруджарахфар. — Это именно "вполне", — надавил Адаалат-ка-Джаду. — Гуру-Настоятель сообщил мне, что Храм отправит в предгория четырёх сатьянов и полтора десятка аколитов. — Сатьяны случайно не из бывших членов Совета Колоннады? — мрачно уточнил воевода. — В Совете Колоннады никогда не было сатьянов. И все его старые и нынешние члены исключительно брахманы и гуру. Тебе бы следовало это знать, воевода, — вернул шпильку брахман. — Довольно! Раз войны с Горами не будет, того, что выделил Храм, вполне хватит. Но, мой ка-Джаду, я желаю также видеть там ещё три десятка джунуюдха. Из старых, которым недолго осталось. Думаю, Храм в Бхопаларе достаточно защищён и может отправить туда часть своей стражи? — приподнял брови Раджа. — Думаю, это не будет слишком сложно для Совета, — сжал зубы Абтармахан. Не завидую я ему. Как Адаалат-ка-Джаду, он должен поддерживать Раджу и царство, как адепт Храма — стоять за свою организацию. При этом вторые заварили кашу, которую теперь все вынуждены расхлёбывать, а разгребать дрязги между ними ему, тому, кто не смотря ни на что смог завершить сложнейшее задание, благодаря успеху которого мы всё ещё готовимся к войне с эмушитами (как и сами эмушиты), а не ведём её где-то в глубине своих собственных территорий против превосходящей армии врага. — Кроме того, раз уж наше царство теперь обладает одной из семи реликвий Шивы, я желаю, чтобы чародеи помогли крестьянам и сделали мои южные земли максимально плодородными. Этим займётся, пожалуй... Тиглат, — Раджа указал на меня. — Я!? — я же пришлый! Он хочет доверить одно из величайших сокровищ всей Индии мне!? — Он!? — шокировано воскликнул Абтармахан. Ещё бы. Пусть мы и перешли с ним от противостояния к странной форме приятельства, но я пришлый чужак. Но не это главное. Храм сейчас считает шивкамути своей собственностью. И тут Раджа столь явно показывает, кто тут главный. Ещё пару месяцев назад меня бы мгновенно стёрли в порошок, чтобы утереть нос правителю Бхопалара. Только вот своими якорями душ брахманы сами себе свинью подложили. Если раньше Храм был организацией, раскинувшейся на несколько царств и имеющую штаб-квартиру в Бхопаларе, чем и делала местного правителя важнее прочих, то теперь внезапно оказалось, что остальные территории кроме пары условно независимых маджаратов, чьи правители давно принесли присягу Радже, отрезаны горами. В Похалай и Полай возможно сообщение только обходя горы с востока. Или с запада, но там сидят эмушиты. Верхушка Храма ослабла, а Раджу поддерживает мощный отряд египетских жрецов и воинов, собственно, воины Бхопалара, да ещё и старые рода магов, которые с удовольствием выступят против Храма на стороне законного правителя. Разделяй и властвуй, как говорится. И такой оплошностью Совета Коллонады Тарджабалахасар не преминул воспользоваться. Сами виноваты. Они явно рассчитывали, что у них будет хотя бы полгода на хоть какое-то восстановление сил. А ослабление они компенсируют шивкамути. Поздравляю их. Компенсировали. — Что такое, ка-Джаду. Ты прошёл с этим шумером долгий путь и суровые испытания. Неужели ему всё ещё нельзя доверять? Я слышал, ты взялся его обучать? Или слухи лгали мне? — Слухи не совсем верны, мой государь, — аккуратно ответил Абтармахан. — Я лишь взялся наставить его в некоторых путях таинств, в которых мало кто что-то смыслит кроме Храма. — И что же? Неужели ему нельзя доверить шивкамути?.. — ...Можно, повелитель, — сжав зубы, вымолвил брахман, опуская голову. Ему не нравилось даже не то, что Жемчужины отдают временно мне, а то, насколько жёстко Раджа показывает Храму, кто теперь главный. Имхотеп, который присутствовал тут вместе с лидером своих воинов, с усмешкой наблюдал за происходящим. — Хорошо. Тогда я хотел бы знать, что говорят пророки о грядущих событиях? Они всё так же не видят ничего, кроме непроглядной мглы? — Да, государь, — мрачно кивнул ка-Джаду. — А ты, гость из земли змей и песка? Я слышал, ты тоже иногда смотришь в будущее? — он повернулся к Имхотепу. — Твои земли и вправду окутаны мглой, Раджа. Я вглядывался в воды времени очень долго. И не разглядел ничего. — Вот оно как. Я бы хотел в таком случае услышать о твоих воинах. Мне говорили, они вооружены зачарованным оружием? — Меджайи, которые пришли со мной, Раджа, это лучшие воины Фараона. Все их клинки и доспехи заговорены, они владеют разными видами оружия, прошли множество схваток, знают наговоры и простые заклинания, умеют врачевать. Они не будут бесполезны ни против чародея, ни против нежити или любого другого врага. — А ты что скажешь? — он посмотрел на меня. — Шумер не раз сталкивался с Та Кемет, — пожимаю плечами. — Народ меджайя и его воины известны и у нас. Я бы сравнил их с полностью обученными джунуюдха. Только без духа. С зачарованными доспехами и оружием, умением заговаривать самих себя. И, разумеется, всё это нужно помножить на опыт многих битв. — Вот как? В таком случае, я полагаю, можно отправить наших друзей в Индрахутару и отдать в ней им полное руководство городом. — Повелитель!? — одновременно вскричали сразу же и воевода, и ка-Джаду. — Что такое? Войска будут собираться ещё не одну неделю. Отряды моджар, вассальных мне, и вовсе будут у Бхопалара лишь через двадцать дней. Я полагаю, мои земли ждёт большая война на севере. И первая её часть пройдёт в обороне, разве я не прав? — присутствующие двенадцать человек склонили головы. — В таком случае, нужно освободить будущие поля боя от наших людей. Я уже приказал отправиться гонцам. Крестьяне из деревень, которые стоят к границе с эмушитскими землями ближе двенадцати дней пешего хода, должны покинуть свои дома и уйти на юг. Именно поэтому мне нужны там столь плодородные земли, чтобы не было голода. На севере у нас всего несколько небольших крепостей и… — он выжидательно посмотрел на воеводу. — Индрахутара. Большой город с хорошими укреплениями. — Который и станет основным лагерем для моей армии вместе с другими небольшими городами. От войны побегут многие жители, так что маленькие города обезлюдят. Они имеют стены. Отправим туда отряды воинов и сатьянов Храма. Получим крепости. Сама же Индрахутара недавно восставала. И я опасаюсь нового восстания. Воины и мудрецы Фараона охладят их пыл и подготовят город к долгой осаде и к войне. Эмушиты никогда не наступают сразу. Сначала в наших землях появятся небольшие их отряды. Думаю, меджайи и чародеи из Та Кемет вполне могут справится с ними. Особенно, если им будет подчинён местный гарнизон. Мы же пока спокойно соберём основную армию, укрепим мелкие городки и поселения, после чего встретим врага на наших условиях. — Это разумно, повелитель, — и правда. Судя по всему, чернокожие некроманты уже со дня на день готовы будут выступить. Но судя по хроникам прошлых войн с ними, "выступить" — это у них сначала рвануть множеством отрядов разных племён, пока основные силы будут медленно собираться на границе. То есть, у нас есть около недели-другой, пока настоящая армия будет наполовину рассредоточенна по северным землям царства. Потом к ним подойдут серьёзные силы всех участвующих племён, они соберутся в большой кулак и отправятся в поход на Бхопалар. Только к тому моменту весь север царства превратится в множество небольших укреплённых крепостей, между которыми и будет действовать основная армия, которую Раджа и планирует собрать. Египтяне же и вправду самые боеспособные воины из всех имеющихся сейчас. Поэтому истреблять тамошние небольшие отряды в сотню-другую человек они будут в состоянии. Заодно станут и гарантом того, что новое восстание в Индрахутаре не случится. Сказывается опыт Тарджабалахасара как правителя и как полководца. Он действует грамотно. И даже отправляет меня, чтобы обеспечить в ближайшем будущем избыток важнейшего ресурса любой войны: еды. — Повелитель, — вступил в разговор один из советников. — Я думаю, что знаю, где мы могли бы найти ещё одного сильного союзника.. — И где же? — удивлённо спросил Раджа. Мне, кстати, тоже не особо понятно. Кто имеется в виду? Шумер? Вряд ли. Восточные мудрецы? Делать им нечего — воевать за нас… — Южные кланы наг, — поклонился советник. Воцарилась тишина. — Не про тех ли наг ты говоришь, которых мы вышвырнули со своих земель сотню с лишним лет назад? Мы загнали их в южные непролазные лесные чащи и болота, истребляли их на своих землях десятками лет, а теперь ты предлагаешь нам обратиться к ним за помощью? — Почему нет, о избранник Тысячи? Южные кланы давно и прочно ослаблены. Будь они сильны, мы бы уже давно вынуждены были с ними воевать. Они нам не угроза. С другой стороны, наги — искусные чародеи и воины. Несколько сотен таких союзников были бы нам очень кстати. А взамен мы предложим им то, что нам нужно даже больше, чем им. — И что же это? — фыркнул кто-то. — Мир. И торговля, — хитро сверкнул глазами советник. — Мы больше не дружим с Горами. В таком случае, нам нужны новые друзья. В наших землях дружат либо с драгоглазыми, либо с нагами. Удивительные волшебные товары могут поставлять либо те, либо другие. Любое великое царство людей должно иметь поддержку кого-то из них. Наги ненавидят драгоглазых. Узнав, что мы готовы разорвать с Горами отношения и вернуть им небольшую часть их старых территорий, которые, кстати, всё равно сейчас пустуют, они могли бы помочь нам в войне с эмушитами. Мы ни за что купим себе дополнительную военную силу, получим мир и торгового партнёра на юге, укрепимся и не потеряем от разрыва отношений с Ракануджаром столь многого, сколь могли бы. — Это невозможно, — едва ли не выплюнул Абтармахан, который относился к нагам не слишком хорошо, мягко говоря. — Почему же? — Южане ненавидят нас, люто ненавидят! Бхопалару придётся не просто прекратить гонения на них, нужно будет вступить в войну с Королевой вместе с нагами! Так и только так мы получим союз с ними! Нам сразу же напомнят о том, что когда-то храм и Бхопалар вместе с Индрахутарой истребили западные кланы! Их потомки живут на далёком юге и всё помнят! Наги несут право мести через поколения. Нам придётся предложить им союз против драгоглазых такой же, какой мы когда-то заключили с Королевой против них! Так и только так они согласятся на это! — Я обдумаю твоё предложение, — хмуро взглянул Раджа на советника. — Мой ка-Джаду. Оцени силу Тиглата, который будет пользоваться шивкамути. — Брахман. Очень сильный брахман, — тут же сказал Абтармахан. Ни на миг не задумался. Льстит, однако. — В таком случае, если я посчитаю необходимым заключить подобного рода союз, на переговоры отправится он, — я аж крякнул от удивления. — Прости, избранник Тысячи, но почему я? — Ты второй мой ка-Джаду. И доказал свою верность. Благодаря тебе у нас теперь есть Шивкамути, — Тарджабалахасар, разумеется, знал о большей части подробностей наших злоключений в Ракануджаре. — Ты учишься ныне у Огненной Кобры, а с силой Шивкамути ты не уступишь сильнейшим нагам-чародеям. Кроме того, если я решу заключить с южными кланами союз, то к тебе отправятся несколько помощников, которые смыслят в политике. А также — посольство с дарами для южан. Абтармахана я отправить не могу: Огненная Кобра должен быть здесь. Война начнётся совсем скоро. Ледяной Ящер тоже обязан быть в войсках. Иначе это подорвёт боевой дух. Почему бы и не ты? Как я уже говорил, если что случится, то с тобой будут советники, которые помогут в переговорах. — Как прикажешь, повелитель, — слегка поклонился я. На совете звучало ещё много интересного, но по большей части к моим проблемам всё это не относилось. В основном разговоры шли о повышенных налогах, поставках припасов в ту или иную крепость, сборе ополчений разных городов и деревень, указе кузнецам перековывать старые инструменты в оружие и постройке в Бхопаларе новых кузниц, которые должны были принадлежать Радже, но быть отданными на время войны подмастерьям. В качестве награды за качественную работу после войны подмастерья могли бы оставить кузни себе. Это для них было особенно важно, ведь многие из них никогда бы не назвали себя мастерами, ведь денег на открытие своего дела не было. Кто-то (казначей) был против, кто-то обеими руками за. В общем, это уже не самые важные для меня моменты. Касательно обучения у Абтармахана, то оно началось интересно. — Ты не понял. Мне нужна только йога… — Я. Не. Собираюсь. Делать. Что-то. Наполовину, — отчеканил он. — Я либо учу тебя на совесть, либо не учу. Точка. Выбирай. Ты хотел у меня учиться? Прекрасно. Значит я буду тебя учить. Но не выборочным кускам отдельных практик, а всему искусству. — Ты хочешь открыть мне секреты Храма?.. — оторопел я. — Вот ещё! — возмутился брахман. — Только если ты готов стать аколитом. И никак иначе! Да Великая Тысяча! Я готов лично выбить для тебя звание сатьяна и открыть тебе наши секреты! Но ты ведь не согласишься? — я помотал головой. — Это печально. И самое неприятное — я не могу не одобрять такое поведение, — вздохнул он. — Почему? Ты же наоборот хочешь, чтобы я стал адептом Тысячи?.. — я недоумевал. — Не твоё дело. Потом как-нибудь… поймёшь. Когда дорастёшь. — Мне почти сорок! — Я не про возраст… Не важно. В любом случае, общая практика Храма называется Бхудживан-кии-Бхавана. Запомни это название. Это дисциплина, которая формировалась столетиями и стала нашей собственной формой магии. Как Нагартаддха наг, к примеру. Туда же входят и те самые знания о йоге, которые ты так хочешь от меня получить. Она — одна из составных дисциплин. Бхудживан-кии-Бхавану изучают в Храме все. Без исключения. Хотя бы основы этого учения обязан знать каждый, кто пользуется покровительством Тысячи. Более того, это учение в той или иной форме используется и для обучения джунуюдха, и для обучения воинов, которые желают постичь наши практики. Оно не ограничивает себя только чародеями. — И что это за чудо-искусство? — удивлённо спрашиваю. — Прояви больше уважения, — фыркнул ка-Джаду. — Для чародея оно в первую очередь несёт умение управлять и преумножать свою жизненную энергию, укреплять тело и стягивать духовные линии, обращая их прочными канатами, по которым может течь как мана, так и прана. И даже их смесь вместе с силой духа-союзника. Именно триада силы духа, маны и праны и лежит в основе нашего основного учения. Отсюда и название. В общем и целом, все практики направлены на то, чтобы укрепить твоё тело и душевные скрепы для взаимодействия с духом-спутником. Сначала управление маной и праной вместе и по отдельности, затем — слияние с духом-спутником в разных вариациях. В том числе — борьба за тело. — Полная одержимость?! — подскочил я. — Да. Откуда такая реакция? — он сильно удивился. — Вы… Вы… Вы грёбаные психи! — я не находил слов. Для меня как для демонолога, пусть и довольно посредственного, впустить в своё тело кого-то и более того — впустить с целью стать полностью этим кем-то одержимым… Да это почти как для Абтармахана… — Для меня это почти то же самое, что для тебя стать личем! — возмутился я. — Стать КЕМ?! — Кобра аж вспыхнул. У него реально волосы загорелись, спалив повязанный на манер банданы на голову белый платок, который защищал его от солнца (вот зачем ему?..). — Вот-вот! Да я учился у человека, который считался в Империи основным борцом со всякими тварями! Я у него в учениках не раз изгонял из тел одержимых всякую нечисть и даже демонов! Я!.. Я!.. Ты хочешь, чтобы я впустил в своё тело кого-то и выдал ему полную свободу?! А потом боролся за самого себя?! — Именно так! — внезапно рявкнул Абтармахан. — И я готов плюнуть в лицо твоему учителю лично, если он, будучи тем, о ком ты говоришь, не научил тебя сопротивляться захватчикам тел и не научил бороться с ними! Ясно тебе, шумер! Это основополагающая тренировка воли и собственного духа. И если ты не готов переступать через себя и нажимать своими голыми пятками на горло своим страхам, то проваливай в чёрные глубины теней к самому поганому Эмуше! Принцип натолкнулся на принцип, а коса столкнулась с такой же косой. Мы оба сверлили друг друга взглядами. При этом я, кажется, настолько выбесил Абтармахана, что его глаза, смотрящие в мои, стали красным гранатами. — Мне нужно подумать, — раздражённо сказал я, с трудом взяв себя в руки. — Думай, — аж сплюнул брахман. — После совета у Раджи я желаю услышать твой ответ, — чуть больше суток? Мне хватит… Наверное. Тогда я ушёл и долго размышлял над нашим разговором. Для меня это было неприемлемо — пустить кого-то в своё тело? Вот ещё! А уж отдать контроль? Или пустить, чтобы драться за собственное тело? Да лучше сразу Пазузу в пасть, полную трупных червей и гнилостных жуков! Но тогда придётся отказаться от обучения, за которое я заплатил немалую цену. И, более того, Абтармахан в чём-то прав. Только так можно по-настоящему научиться противостоять тем, кто пожелает сделать меня одержимым. И укрепить свою волю, которая является для мага одним из основополагающих качеств… Но само моё естество при одной мысли о таком кричало: “Нет! Не смей!” Я был в растерянности. Следующая встреча произошла уже после совета. — Что ты решил? — спокойно спросил ка-Джаду. — Я… Буду у тебя учиться, — словно бросаясь в омут говорю. Кто бы знал, как тяжело мне дались эти слова! — Я надеялся именно на такой ответ, — мрачно ухмыльнулся он. — Для обучения в самом начале дух-спутник не нужен. Тем не менее, я немного о них упомяну. Сила адептов Тысячи — это наша собственная сила и сила наших духов. Если дух слаб, то человек должен быть силён. Если слаб человек, то должен быть силён дух. Первое встречается. Хороший пример — Роши. Сатьян, несмотря на слабого духа, который мог бы подойти едва ли не аколиту. Второе почти никогда не встречается. Сильным дух может стать только в процессе собственного роста. Либо рост уже вместе с чародеем, либо без него. В частности, хамелеон Роши значительно прибавил в силе, пока был с ним. Обратно — мой дух Огненной Кобры древний и могущественный. Я долго искал его и далеко не с первого раза заключил с ним союз. Обычно сильного духа сделать своим спутником очень непросто. Хотя бы потому что помимо того, что такого нужно уговорить, необходимо ещё и как-то с ним взаимодействовать. На воплощение форм и силы могучего духа в реальность у простых аколитов просто нет сил. Это приводит к тому, что у многих два духа и больше: тот, который был с ними во время ученичества и тот, которого они отыскали позже. Или к тому, что некоторые начинают искать себе спутника лишь став сатьянами. Это приводит к дисбалансу в триаде, когда мана и прана уже развиты, а вот духа попросту нет. Но дисбаланс быстро выравнивается, хотя это и крайне непростой путь. Мало кто так делает. — А та твоя птичка… — Как и ещё несколько слабых духов. Следует за мной ещё с тех времён, когда я был неофитом. — О… — Да. Но к чему весь этот разговор. Тебе повезло дважды. Во-первых ты, начиная ученичество, уже имеешь немалые объёмы маны. И, что меня слегка удивляет, праны. У чародеев её в любом случае немного больше, чем у обычных людей, но у тебя для того, кто не учился управлять жизненной силой, праны аномально много. На уровне очень развитого аколита Храма, — ещё бы: очки в неё в своё время вкладывал. Ещё во время побега из Шумера. Да и развивал долго. Прекратил чуть ли не в конце войны с куклусами. — И тебе дважды повезло, ведь ты уже успел привлечь внимание одного сильного духа, который может стать твоим спутником. — Шак’чи?.. — удивлённо всмотрелся я в полупрозрачную обезьяну с пылающей шерстью. — Да, именно он. Огненная Обезьяна, ученик Огненной Кобры. Неплохо звучит, не так ли?.. — хмыкнул брахман. — Да, наверное… — слегка осоловело кивнул я. — Шак’чи теперь будет сопровождать тебя. Ему нужна прана, но если он будет спать, то совсем немного. Многие чародеи Храма пользуются посохами или деревянными бусами, чтобы держать там своих спутников-духов. Я принёс тебе Ветку белой яблони. Из этого дерева когда-то был вырезан посох самого Шак’чи. Физическая форма давно выгорела, но атрибут остался с ним, как видишь, — обезьяна с гиканьем кувыркнулась в воздухе, нанося по невидимому противнику несколько размашистых ударов появившимся у него посохом. — Думаю, ему идеально подойдёт. На наших занятиях я буду учить тебя управлять жизненной силой, пользоваться шивкамути, благо, там нет ничего сложного, а также помогу тебе вырезать посох для твоего спутника. Согласно приказу Раджи, ты отправишься через четыре дня. За это время ты должен освоить несколько простых упражнений и перенастроить Шивкамути под себя. Упражнения будешь делать сам в пути. Кроме того — закончишь посох для этого неугомонного, — брахман дёрнул бровью, когда дух сделал через него сальто. — В пути будешь подпитывать Шак’чи каплями своей праны и силой Жемчужины. Если напитаешь его максимально, то он сможет воплотиться и помочь тебе разобраться с врагами. Сил уйдёт много, но в Жемчужине их всё равно прилично. Не обеднеешь. А теперь, садись в удобную позу. Для начала нужно будет почувствовать жизненную энергию… Честно говоря, эти несколько дней показались мне адом. Брахман, чтоб его Пазузу поцеловал, изматывал меня бесконечными медитациями, за которыми следовали тренировки. Чтобы управлять праной, нужно было невероятно развитое тело. Первый этап состоял в том, чтобы почувствовать прану. Мне иногда за счёт неё колдовать приходилось, так что ничего сложного. А вот дальше… Дело в том, что прана не просто где-то там находится. Она течёт по телу. И в зависимости от скорости потока праны, можно использовать определённую её часть. Грубо говоря, организм может некоторые потери праны восполнить, но довольно небольшие. Если тратить дальше, то тратиться будут в буквально смысле годы жизни и здоровье. А вот это самое количество, которое можно относительно безопасно потратить (ценой уязвимости к болезням и слабости) определяется объёмом всей праны и скоростью её течения. И тут вот довольно интересный момент. Чисто теоретически, ускоряя течение праны в теле можно добиться продления жизни и даже омоложения. Огромной регенерации. Всё то же самое и при увеличении количества жизненной энергии. Но вот чисто практически ускорить ток праны на постоянной основе крайне непросто. Тем более — ускорять его на протяжении всей жизни. Но вот краткое ускорение опытные пользователи этой силы выполняют легко. На моих глазах Абтармахан безо всяких заклинаний заживил широкий и глубокий порез ножом на руке исключительно за счёт ускорения тока праны. Такие фокусы проходят, понятное дело, за счёт уменьшения количества самой жизненной энергии. И снова всё упирается в тот самый условно безопасный лимит для тела. Первой важнейшей целью начинающих обучение было условно выделить часть этого лимита. Приучить своё тело не полагаться на него. И вообще понять его пределы. В частности, можно отдавать эту прану духу или использовать для техник усиления тела, можно использовать для ускоренного отдыха после физических упражнений, позволяя организму быстрее восстановиться. Именно этим я и занимался. Учился взаимодействовать со своим новым спутником и учился у него драться посохом, изматывая своё тело. Огненная обезьяна был невероятно гибкой. И дрался этот дух истинно по-обезьяньи. Сверхловкие движения, изгибы под невероятными углами, использование хвоста и жуткая реакция. Я напитывал его маной и каплями праны, после чего он мог со мной проводить спарринги. Он не обретал полную телесную форму, но мог осуществлять физические воздействия. Благодаря чему легко избивал меня, показывал приёмы, заставлял выгибаться так, что связки натужно скрипели. Потом мы отрабатывали. И он снова меня избивал. А когда я падал без сил, то приходил Абтармахан и заставлял напитать тело праной. Это было подобно тому, как уставшему и мучимому жаждой человеку вместо воды дают стакан с кровью. Его кровью. Только что сцеженной. И более того, “цедить” я должен был сам. Жуткое ощущение, заставлявшее меня бороться с самим собой и с инстинктом самосохранения. Забирать свою жизненную силу — это значит постоянно бороться с инстинктом самосохранения. Если немного — то ещё ничего. Всё равно что палец кольнуть. Но речь шла не о капле крови из пальца, а о том, чтобы перерезать вены! После этого оба “наставника” заставляли меня вставать и вновь сражаться. И самое сложное было в том, что тело вновь становилось бодрым и активным, только вот на него всё равно накатывала жуткая слабость из-за нехватки праны. А процессы в организме от такого надругательства над самой сутью жизненной силы, регулярного надругательства, прошу заметить, приходили в дисбалансное состояние. Итогом всего этого ужаса становилась кровь из носа, помутнение зрения, стук в ушах, слуховые галлюцинации и проблемы с пищеварением после тренировок. На этом мы заканчивали обычно, после чего я наедался и отсыпался около получаса-часа, а позже начиналась длинная лекция про духов, особенности взаимодействия с ними и про их вместилища. И в процессе я должен был ватными руками пытаться вырезать для спутника посох. При этом последствия потерь жизненной силы приводили к тому, что сердце стучало, словно бешенное, в глазах двоилось, а дышать было тяжело. Ощущение было, словно пробежал десяток километров и сбил всё, что можно: от сердечного ритма до дыхания. И это после сна! Холодный пот, головокружения и частая кровь из носа стали вечными спутниками. Как и болезненный внешний вид. Хорошо ещё, Абтармахану хватило ума предупредить об этом Раджу, иначе бы никуда он меня не отпустил бы. На третий день, когда я смог перенастроить Шивкамути на себя и зачерпнуть из неё ману жизни, стало сильно легче. Я вообще заметил, что во время сна при недостатке праны начинает теряться мана. Видимо, организм её каким-то образом перерабатывал. Как — не знаю. И теперь, имея доступ к огромной мощности источнику маны, тем более — маны жизни, я мог относительно быстро восстанавливаться. Особенно — во сне. Но Абтармахан быстро обломал всю малину, заставив тренироваться больше, а заодно и сказал подпитывать Шак’чи напрямую от Жемчужины. Такое издевательство не могло пройти бесследно. Всего за четыре дня я набрал новый уровень. А перед самой поездкой брахман довёл меня до натурального истощения, кажется, превысив лимит праны, которую можно тратить. Смысл тренировки был в ускорении движения праны и умении её контролировать. Кратковременно я научился ускорять ток праны, но всего на пару секунд и совсем немножко. Это мне особо ничего не давало. Максимум — на небольшой промежуток времени (секунда-две) обрести чуть большие возможности и силы. Оттолкнуться сильнее, чтобы дальше прыгнуть или ударить посильнее учебным посохом второго “учителя”. Не более того. Но брахман довёл меня до такого состояния, что судороги стали сводить всё тело. Адски болели сердце, печень и глаза. И мне пришлось ускорить ток праны, чтобы облегчить своё состояние. Как уже говорилось, основной важнейший показатель — это “давление” праны. Оно зависит от количества жизненной энергии и скорости её тока. То есть, даже если потратить много праны, но сильно ускорить ток, можно сохранить нормальное состояние. И этот самый лимит доступной для траты праны как раз и зависит от критического уровня “давления”, который понижать никак нельзя. Вот поэтому, зайдя за “предел”, я вынужден был ускорить ток праны, чтобы привести себя в хоть какой-то порядок. Проблема в том, что ускорять ток праны я умел плохо и ненадолго. Больше семи часов я просто лежал на траве, скрючившись в позе эмбриона. Единственное, что я делал, так это ускорял ток праны, потом терял концентрацию и контроль и скрежетал зубами от боли и слабости. А потом снова ускорял поток. Ужасная ночь, которую я вряд ли когда-нибудь забуду. Так плохо мне не было давно. Когда уровень доступной жизненной силы слегка возрос, я смог забрать из Шивкамути магической силы столько, сколько смог, превысив свой резерв и достигнув магического опьянения. Впрочем, в этом состоянии это было даже хорошо. После я просто отключился. Вряд ли солнечные лучи смогли бы меня тогда разбудить, но вот пинки Абтармахана — очень даже. Он пинал очень больно и очень обидно. А ещё я знал, что он может начать горящими пальцами оставлять ожоги, чтобы заставить меня встать. Неприятным открытием стало то, что при сниженном “давлении” праны регенерация была откровенно плохой. Ещё — у меня чесалось горло. Это было настолько неожиданным ощущением, что я даже сначала не поверил. Как так? Мой закалённый организм умудрился заболеть от одной не особо и холодной ночи на траве? Но да. Так оно и было. — Ты выглядишь хуже, чем мертвые слуги эмушитских проклятых кудесников, — буркнул ка-Джаду. — Иди в пасть к Эмуше, — прохрипел я, снова сбившись. Это была уже вторая попытка начитать шепотом очищение Инанны. Использовать следовало сначала его. Да и исцеления малого у меня заготовлено не было: только среднее. Придётся начитывать всё. А губы слушаются отвратительно. Да и накатывающая слабость не особо помогает. А ещё из носа течёт кровь. И, кстати, судя по разводам на одежде и груди — не первый раз за ночь. Тело покрыто липкой ледяной испариной и всего колотит. Ко всему прочему — в глазах перманентно темнеет. Сосредоточившись, ускоряю ток праны и таки дочитываю Очищение. “Давление” вернулось в норму. Оставалось совершить второй подвиг — начитать малое исцеление. Благо, если зачерпнуть силу из Шивкамути, которую принёс Абтармахан (не оставлять же одно из величайших сокровищ всего полуострова валяться рядом с бессознательным мной), то становится слегка легче. Наконец, малое исцеление тоже было начитанно. — Обязательно пойду. У нас тут как раз с его правнуками война намечается, — усмехнулся он. — Тебе уже собрали лошадь. И заводную тоже. И сумки с припасами. Отправишься в сопровождении пары птичек Храма. Через них с тобой будут связываться. — В жёны тебе Пазузу, Абтармахан… Куда я в таком состоянии отправлюсь?.. — внезапный порыв рвоты скрутил меня так резко, что я даже оправиться не успел. Благо, брахман смог отскочить от потока блевотины. — Так вот, почему мало кто любит брать учеников?.. — весело хохотнул ка-Джаду, огладив бороду. — Сволочь, — пробормотал я в перерыве между плевками остатков желчи. В руках смог материализовать воду, которой прополоскал рот, затем напился. Смог даже умыться. — Не без этого. Но порталами пользоваться я тебе всё ещё запрещаю. Теперь уже как твой учитель. А потому ты отправляешься через два часа. Телепортироваться можешь только в крайних случаях. Постарайся обойтись без этого. Два часа тебе, чтобы привести себя в порядок. Тут недалеко ручей. Сам знаешь, где именно. Иди и помойся. Сменная одежда, помню, у тебя есть. Советую постоянно ускорять поток праны. Рано или поздно организм восполнит её количество. До этого же времени будешь себя получше чувствовать. И да. В пути не забывай про тренировки. Без фанатизма: не доводи себя до усталости, но ускорять поток не переставай. И можешь передавать нашему другу чуть больше жизненных сил, — он покосился на отвратительно весело перестукивающую хвостом и посохом обезьяну. Да чтоб тебя, грёбаный бхопаларец! Как ты вообще можешь быть настолько сволочью?! У меня даже нет сил злиться или лишний раз сказать что-либо… Чёрт, да у меня шестьдесят два свободных очка! Я мог бы просто вбросить всё в прану и избежать этих жутких тренировок! В конце-то концов! Одно очко — эти либо пятнадцать единиц маны, либо пять — праны. У меня жизненная энергия сейчас застыла на семиста девяноста. То есть после использования всех свободных очков выйдет ровно тысяча сто! Судя по моим прикидкам, это уже уровень праны сатьяна. При этом, далеко не начинающего! И на кой я прохожу весь этот ад, которому нет ни конца ни края?! Но… Что-то грызёт на грани сознания. Конечно, можно уехать выполнять это грёбаное задание Раджи… Или просто по мере тренировок вкладывать постепенно очки, чтобы изобразить быстрый рост, но… Чёрт! — Эй, Абтармахан. — Да?.. — Предположим, — я с кряхтением сел, почувствовав прилив слабости, — у меня есть способ быстро и безболезненно увеличить количество своей праны. И именно им объясняется мой нынешний аномально большой объём… — Насколько серьёзно увеличить? — впился в меня взглядом брахман. — И что за способ? — Сказать не могу… И никто кроме меня им всё равно не воспользуется. Насколько… Чуть меньше чем в полтора раза. Скорее — примерно на треть… Около четырёх девятых того, что я имею сейчас. — Вот оно как, — брахман задумался. — И что же? Не будет никаких последствий? — Никаких отрицательных. Вообще, — с готовностью закивал я. — И ты решил поинтересоваться моим мнением, а не сделать это во время своего путешествия? — с интересом приподнял он бровь. Я настороженно кивнул головой. Он всё же мой нынешний наставник. Да и… Грызёт меня какой-то червячок сомнения… — Это можно сделать, — он серьёзно?! — Но сначала ты должен увеличить объём жизненной силы традиционными методами. Где-то на четверть или треть от твоего нынешнего резерва. Тогда можешь использовать этот свой… способ. — Эм… — новая волна усталости дополнила отвратительное настроение и разочарование, когда система решила подсластить пилюлю: Задание “Тайна превосходства” дополнено. Дополнение. Условия: Не использовать свободные системные очки для увеличения доступного количества праны, пока оно не будет увеличено до “1000/1000” естественным или иным другим путём. Награда за выполнение условий дополнения: увеличение резерва праны +50, увеличение резерва маны +10" Сказать, что у меня не было слов — ничего не сказать. При этом слов не было как цензурных, так и нецензурных. Я просто не понимал. КАК?! Как Абтармахан дважды мне выдал задание?! При этом второй раз оно вообще пошло в качестве дополнения к первому! При этом по факту они являются отдельными заданиями, так как, судя по справке, невыполнение одного из них (основное задание “Тайна превосходства” или дополнение к нему) не приведёт к провалу, собственно, другого. То есть, завалив, например, условие про телепорты, я всё равно могу выполнить дополнение. И наоборот. Но какого чёрта они теперь написаны, словно являются одним заданием, хотя по факту — два разных?! Как вообще можно дополнить задание?! И как этот пазузов брахман смог это сделать?! — Я… Сделаю, как ты говоришь, — морщусь и вытираю рукой снова хлынувшую из носа кровь. — Вот и хорошо, — кивнул он. — А теперь — приведи себя в порядок. Раджа не должен видеть полутруп, когда будет смотреть на тебя. Да и про меня уже поползли слухи, что я тут из тебя прану высасываю вместо того, чтобы учить. — Пффф.... Ты похож на вампира, — буркнул я. — только методами! — тут же поспешил поправиться. Когда глаза наставника нехорошо заблестели алым. — Думаешь, это менее обидно?.. — сузил он брови. — Конечно! — совершенно честно отвечаю. — Лучше быть садистом, чем вампиром. Точно тебе говорю! И вообще, даже не вру. Вампиры — мерзкие твари. Даже живые. Даже если вампиром становится маг, то есть просто некто начинает на постоянной основе сосать прану, он всё равно омерзителен. Так думает весь Шумер, так думал Халай Джи Беш и так считаю я. Отвратительные твари, какие бы маски они ни надевали: трупа ли или чародея. С кряхтением встав, я кое-как поковылял к ручью, опираясь на учебный посох, которым сражался с Шак’чи, всем весом. Ручей с утра был холодный. Ещё к тому же и мелкий, но я таки в нём помылся. Гидрокинез помог согнать с тела воду, а инвентарь обеспечил новой чистой одеждой. Нужно заказать ещё несколько комплектов, а то чистых и целых осталось всего парочка. Во дворец шёл пешком, опираясь на всё тот же посох. Идти было довольно тяжело. Тело было сковано усталостью и каждое движение давалось так, будто я весил под тонну. Даже ровную спину едва удавалось удерживать. Усталость то и дело пыталась заставить испортить осанку и сгорбиться. Тем не менее, я сумел не только добраться до города, войти в него, пересечь несколько кварталов и зайти на территорию дворца, но даже и дошёл до кухни, где плотно поел. Обычно это слегка помогает. По-хорошему мне бы сейчас часов этак двадцать поспать. Тогда я смогу прийти в относительную норму, но куда там! Во дворе уже готовят лошадей, а потому следует ещё раз попытаться ускорить ток праны и пойти отправляться. Окончательно настроение испортил норовистый жеребец. Я раньше пытался с лошадьми по-доброму, но сейчас, когда состояние оставляло желать лучшего а настроение было ни к чёрту, я, едва не потеряв равновесие от взбрыкнувшего коня, спрыгнул обратно на землю и схватил животное за морду. Слуга-конюх пытался там что-то лепетать. Он, видимо, думал, что наказывать я собираюсь его за строптивого жеребца, но нет. Маны было в достатке, так что лошадь была сжата в тиски телекинезом. Ментальные щупы протянулись к разуму животины, а кулак, поднесённый к морде загорелся огнём. Я очень чётко через ментал протранслировал своё раздражение и одну простую установку. Я главный! А если эта тварь ещё раз взбрыкнёт, то с огненным кулаком познакомится куда ближе, чем сейчас. Скованная телекинетическими тисками испуганная лошадь пыталась вырваться или дёрнуться, но могла только жалобно ржать. Отпустив её, я снова запрыгнул. Кажется, конь даже дышать лишний раз боялся, чтобы мне удобнее сиделось и не трясло. Я от такой покорности даже за ушком животное почесал, заставив вздрогнуть всем телом. *** Глядя на отъезжающего посланника, Раджа задумчиво сказал стоящему рядом Адаалат-ка-Джаду: — Видимо, своим методам обращения с благороднейшими из животных ты уже успел его научить? — Это просто самый верный способ заставить их слушаться, — довольно усмехнулся брахман. — В твоих конюшнях, повелитель, они живут лучше, чем многие из твоих подданных. И иногда им следует напоминать, кто главный. Рад, что Тиглат сам до этого дошёл. — Тиглат? Не шумер и не чужак? Именно Тиглат? — насмешливо спросил Тарджабалахасар. — Ну почему же. Он, конечно, Тиглат. Странно было бы отрицать его имя, но и чужаком он быть не перестал, — задумчиво протянул ка-Джаду.