Античный чароплёт. Том 2

След людей, которые, судя по всему, мчались, не разбирая дороги и не жалея сил, мы потеряли. Направление их движения указывает всё равно на деревню, но лучше бы было, конечно, догнать кого-то из беглецов. Впрочем — не критично. До деревни мы добрались только через пару часов. И лишь на подходе к ней я вспомнил про одну важную проблему. — Слушай, а где эта вредная тварь? — повернулся я к Шак'чи. Обезьян повернулся ко мне, недоумённо почесав под глазом. Не думаю, что ему нужно вообще чесаться. Скорее — способ выразить таким жестом эмоции. — Я про коня, — поясняю. Шак'чи, чуть задумавшись, растерянно развёл руками. Я провёл рукой по начавшей снова расти бороде. Раньше-то обрезал, чтобы слишком длинной не была, а теперь вот просто аккуратная щетина в реальную бороду стала превращаться. — Сбежал, судя по всему, — сделал вывод я. Обезьян кивнул, соглашаясь. — Искать будем?.. — заинтересованно спросил я, желая узнать мнение спутника. Шак'чи слегка затравленно посмотрел назад. Потом — в сторону уже виднеющихся в предрассветных сумерках домов. Потом — назад. Ха… — Не можешь определиться? — хмыкаю. Он развёл руками. — Ну и ладно. Всё равно седло сгорело. Плевать на эту сволочь. Правильно? — обезьян радостно закивал. — Пошли в деревню. Смотрю, там копошение какое-то. То, куда именно сбежали беглецы, стало понятно сразу. В деревеньке было полным-полно "синюшников". Штук тридцать, не меньше. Главным, судя по всему, был какой-то обезображенный дед с седой бородой и ссохшимися руками. Буквально — ссохшимися. Кожа буквально обвивала кости, а на пальцах можно было различить суставы. У него тело не просто отдавало синевой, а было зеленовато-синим. Кое-где — пергаментно-жёлтым. Видно это всё, кстати, было издалека. Крестьяне и синюшные собрались на улице между домов и слушали этого дедка. Я за всем этим преспокойно наблюдал, будучи невидимым. Близко не подходил: могли обнаружить, но происходящее видел. В отличие от многих жителей, которые, явно видно, недавно встали из своих кроватей, пятеро загнанных и грязных людей однозначно недавно куда-то отправлялись. Видно по добротной одежде и внешнему виду: качественно одеты, подтянуты… Короче, только что проснувшиеся люди точно так одеваться не станут. Но какого чёрта тут, интересно, происходит?.. Пытаясь всмотреться, а не вслушаться в их ауры, я особо ничего нового не видел: всё такая же двойственность и непонятность. Это явно не люди, но вот кто тогда? К сожалению (или к счастью), я не был осведомлён обо всех необычных существах в этом мире. И эти мне не были знакомы. Могу предположить, что они относятся к какому-то подвиду вампиров: очень уж характерные зубы. Такими только глотку разрывать, чтобы крови больше лилось. Да и двигались они во время лесной потасовки довольно быстро. Опять же — повышенная физическая сила… Проблема в том, что вампиры — крайне мерзкие твари, которые не являются живыми. В каком смысле? В самом прямом. Это нежить. Восставшие мертвецы. Они могут казаться прекрасными внешне, но истинное зрение позволяет увидеть и их суть: безобразные чудовища, существующие за счёт чужой праны, не способные выработать свою, ведь прана, как и деторождение — удел живых. Вампиры же могут обращать в себе подобных лишь уже рождённых людей. Здесь же в аурах чётко видно: живые. Но я точно знаю, что разная нечисть умеет маскировать ауры. Да что нечисть! Можно, к примеру, снять с живого человека в ходе специального ритуала кожу лица. Потом особым образом её приготовить и сделать себе маску, которая будет позволять не только внешний вид жертвы принимать, но и ауру подделывать. Правда, увидеть это дело вполне можно, а если начать в таком виде колдовать, то маскировка слетит, а маска испортится… Но сам факт! Так что возможно, что я вижу ложные ауры, но просто не могу отличить от настоящих… В любом случае, думаю, нужно просто убить всех "синюшных", кроме старика-главного. Потом поймать крестьян побольше (а лучше — сразу всех). И допросить. Каждого. С пристрастием. Какого чёрта тут происходит. В голове уже достаточно привычно пронеслась картина ближайшего возможного будущего. Была парочка осечек, но в общем и целом получалось нормально. Хмыкнув, я практически рефлекторно выдал знак "быстро". В руке появился водяной меч. Разделившись на две копии за миг до ускорения, я просто пронёсся над головами синюшных, в мгновение ока лишив и раскромсав оные головы у большинства из них. Ещё одно ускорение двух копий, несколько молний, усиленных кольцом с духом грома. Результат — я стою с одной стороны улицы. Передо мной старик-синюшник. За ним — толпа людей, за которой скалится проявившися Шак'чи. А вокруг ещё и валяются трупы. Вторая копия исчезла. — Заткнитесь! — рявкаю, сопровождая слова быстрой серией молний, загрохотавших вокруг и ушедших в землю. Раньше я таких глупостей себе позволить не мог: маны мало было. Теперь возможность есть. Старик-синюшник ещё меньше вблизи был похож на человека. Зелёные глаза в центре имеют ярко-алый окрас. Конечности усохшие, через добротную ткань одежды в открытых местах видно пергаментную кожу. Скалится белёсыми зубами. При этом форма челюсти сильно отличается от человеческой. Впереди нижняя часть черепа слегка вытянулась и стала более массивной. Издалека не бросается в глаза, но вблизи очень заметно. Впрочем, скалится этот дед слегка растерянно. Он быстр, силён, но медленно начинает осознавать, что попал в западню. Я за несколько секунд прикончил три десятка его "друзей". Он никуда не денется. — Ты, — киваю на старика, — за мной. И вы двое, — показываю пальцем на трясущихся "охотников", которые недавно ещё стреляли в меня. Почему двое? А зачем мне оставшиеся? Надо будет — позову. А не надо — так зачем тащить?.. — Остальные — сесть на землю. И ждать тут. Если кто-то попробует сбежать… Он вас убьёт, — киваю в сторону Шак'чи. Повернувшись к ближайшему дому, я просто зашёл внутрь. В воздухе повисло несколько светляков. Вскоре в проём вошли те, кого я позвал. Дурацкая лачуга. Потолок низкий, стены сложены из застывшей смеси глины, соломы и своеобразной "арматуры" из гибких ветвей. Дверей нет: вместо них дверная заслонка из соломы и прутьев. М-да. Но какой порядок! Стоило только силу показать, как все беспрекословно подчиняются! — А теперь рассказывай, кто ты такой. И какого чёрта тут происходит. И зачем вы на меня напали, — перечислил я возникающие у меня в голове вопросы. Видя, что старик хочет сесть на пододвинутый охотниками грубый табурет, больше похожий на пенёк, я оттолкнул его, табурет, подальше телекинезом. — Садиться я не разрешал, — надменность в голос. Роль это для меня новая, но позиционировать себя надо правильно. Пока что я их просто ошеломил и впечатлил силой и готовностью вершить расправу. Теперь нужно закрепить эффект. — Отчего напали — нет в том секрета, чародей, — заговорил старик слегка грубым голосом с характерной такой хрипотцой. В речи его чувствовалось тихое урчание, которое шло скорее не из горла даже, а из глубины тела. Необычный эффект, заставляющий чувствовать себя неуютно. — Пограбить богатого путника захотелось. Конь у тебя добротный был, сумки висели… — Значит, ещё когда я проезжал по вашей деревеньке — увидели? Ясно. Так кто вы такие? Я впервые встречаю существ вроде тебя. — Странно, что ты нас не узнал. В своё время твои собратья из Храма Тысячи нас много убивали. — И всё же? — я решил не говорить пока о том, что я не из Храма. — Имя таким, как я — ветале. Мы духи. Мы сильны, но не обладаем телами. Когда человек находится при смерти, мы занимаем его тело. Иногда старого хозяина подавляем, иногда — объединяемся. Я давно пришёл в эту деревню. Лет сорок назад. Тогда я был куда больше похож на человека. Стал старостой… Потом потихоньку начал помогать здешним объединиться с ветале. — Ха… — интересная картинка. А охотнички, кстати, дрожат стоят. А вот старик спокоен. Значит, старостой стал? А потом начал потихоньку помогать плодиться своим соплеменникам. Понятно… А крестьяне… Что с них взять? Они бедные и замученые, только пока ты силён. Будешь слаб, так они хуже иных разбойников. И ограбят, и по кругу пустят, если с полом не повезёт, и работать заставят, словно раба… Ветале их не трогают. Даже жить помогают, когда срок истечёт. Судя по виду тех, кого я убил, ещё и молодость немного вернуть помогают… Хотя нет. Скорее — приводят тело к нормальному виду и форме. Человек может прекрасно выглядеть и чувствовать себя физически и в сорок лет, и старше. Но для тяжело работающих крестьян это уже близкое к старости время. Гм… Короче, объединились местные с нечистью, нападают на слабых путников, грабят их. А сами потом ещё этой же нечистью и обращаются. И продолжается это уже долго. Поколение смениться успело. — И есть вам надо особую пищу, не так ли? — Если вселяться в давно мёртвое тело, то да. Там жизни нет. И духа старого хозяина — тоже. А так — можно и обычной едой питаться. Только и кровь нужна. Не обязательно людская, но она лучшая, — степенно ответил старик. — Что-то уж больно легко ты мне всё рассказываешь?.. — усомнился я. — Слушали мы тут, что ослабел Храм. Что брахманов мало осталось. Оттого я сразу десяток новеньких обратил. Не до нас сейчас вашим-то. Ещё бы лет пять-десять, и мы бы ушли в городок соседний. Или ещё куда. Много нас стало. Ан нет — ложные слухи пошли. Если брахман один может на юг от Храма ехать, то не оскудела Тысяча. Ты убил уже многих, брахман. Нечего мне отнекиваться: не те силы у меня. Буду рыпаться — ты и других убивать станешь. Не так ли?.. — Именно, — хмыкаю я. — Сколько ещё здесь таких, как ты? — Ни одного. Ты всех уби… — послышался хруст. Один из охотников упал со сломанной телекинезом шеей. — Ложь, — усмехнулся я, смотря на синюшника. — А теперь правду. Соврёшь ещё раз… Здесь много людей, не так ли?.. — Трое были. Но они давно уже убежали. Не догнать их тебе… — сжал кулаки старик. — Ясно, — брезгливо морщусь. — Сколько здесь у вас пленных? — Вчера последний умер… — Гм… Ты не солгал. Но и правдой твои слова не являются… Что-то не так… — Вчера последнЯЯ умерла, — уточнил он. — Ясно. Лучше не говори мне, как именно. Не хочу знать, — кривлюсь. — Ты… — поворачиваю голову к охотнику, который стоит позади старика ни жив ни мёртв молодой ещё парень лет семнадцати. Даже не горожанин. Трясётся. Ну да — как героически грабить и убивать, так первый. А как попал под каток большей силы… Хотя — точно не мне об этом говорить. — О том, что тут творилось, я сообщу в Храм. Вашу судьбу решит Раджа. Или его советники. Попробуете убежать — каждого найдём и скормим джунуюдха, — среди простого неграмотного населения джунуюдха были чуть ли не демонами в человеческом обличии. Какие только байки про них ни ходили. Вон, как пацан затрясся. — Выберите нового старосту. Если вернутся сбежавшие ветале, то лучше их убейте. Синюшные головы могут стать весомым аргументом в ваше прощение. А ты… — рывок с помощью знака быстро к "старосте", и моя рука мягко опускается ему на грудь. Он даже реагировать ещё не начал, как его тело разорвало в кровавую кашу, которую разбрызгало по помещению. Не попало лишь на меня: активированный в последний момент водяной доспех не позволил пройти чрез себя этой дряни. Звуковой резонанс — интересные чары. Я крайне редко ими пользуюсь, потому что они масштабируемы. Сила воздействия зависит от вложенной маны. Я сейчас вложил в этот кровавый фонтан больше полутора сотен системных единиц маны. Если быть точным — что-то в районе ста шестидесяти трёх. Так-то эта штука может, я думаю, даже небольшую гору разнести, но это уже задачка не для меня. Для такого, боюсь, даже моего суммарного с Шивкамути резерва может не хватить. Ну, либо хватит впритык. В любом случае — глупость. — Выберите нового старосту. И ждите людей из Бхопалара, — прохожу мимо упавшего и отползшего к стене трясущегося охотника, который в молчаливой истерике пытался оттирать с лица ошмётки плоти бывшего старосты. Сочувствую ему: у него прямо на рукаве повис зацепившийся за что-то глаз. Ещё и этот мерзкий запах: содержимое кишок тоже валяется повсюду вместе с ошмётками плоти, одежды и кровью. Заглянувший в хижину Шак'чи лишь радостно заугукал, увидев творившееся внутри. Кровожадная обезьяна… А вот оставлять чёрные подпалины в местах прикосновений — это нехорошо: чревато пожаром. Хотя — мне почти плевать. У нас тут война на носу. Ни Радже, ни Храму сейчас уж точно нет дела до вшивой деревеньки на юге. Решать же вопрос нужно быстро и радикально. Этот посёлок стоит на одной из двух важных дорог из Бхопалара. Тут постоянно идут беженцы. Думаю, кто-то из них в последний раз этим недоупырям и попался. Ну, думаю, желание разбойничать я им ненадолго отбил. — Пошли, Шак'чи, — громко зову обезьяну. — Этот им и так всё расскажет. Не собираюсь тут повторяться, — думаю, тут находятся далеко не все жители. На улице собиралась едва ли сотня. Остальные либо убежали куда подальше, пока беда в моём лице не уйдёт, либо затихарились в своих домах. Ну и плевать… — Давай, дружище, нам ещё эту тварь ловить по всем окрестным лесам! — вздыхаю. Покинули мы деревеньку довольно быстро. Местные занимались в основном тем, что тушили таки устроенный Шак'чи небольшой пожар, тряслись да пытались выцепить хоть что-то у находящегося в шоке паренька. Ещё над трупами убитых мной плакали. Ну да — это же были их близкие, пусть и ставшие ветале. Или правильно будет — слившиеся с духами ветале? А — плевать. Искали коня где-то до десяти утра. Не нашли. Так как идти пешком дальше мне будет не по статусу, а заниматься поисками ещё несколько часов смысла я не видел, то решено было прибегнуть к радикальному варианту. — Таэал иилаа хдха алеалам, абн Шаб-Ниггурат! — появившееся на пальце чёрное кольцо с красными прожилками слегка засветилось, а затем передо мной возникла соткавшаяся из частиц черно-красного дыма фигура демона. — Гм… Не, врагов нет, — пояснил я недоумённо оглядывающемуся двурогому. — Мне от тебя нужна только твоя скорость… От меня сбежал конь. И ты должен его найти, — подсоединившись ментальными щупами к кольцу, передаю образ чёртова скакуна. И место, откуда надо начать поиски. — Отыщи и приведи сюда… Или принеси. В целости и сохранности. Выполняй! — приказал я, когда демон заскрежетал зубами. — У! Ургх! — подпрыгнул Шак'чи. — Да какие бои… Тут юг. Опасности в ближайшие недели две точно не будет. Думаю, мы сможем обойтись и без него. Когда последний раз я его вообще вызывал? Помнишь? И я нет. Давно уже… Зато представь морду этой скотины, когда её к нам приведёт эта страхолюдина! — обезьян на миг замер, а потом радостно запрыгал на месте. — Ха-ха… И я так думаю! Уверен, после такого этот чёртов конь от нас точно не посмеет сбежать повторно! Не с Пазузу же его знакомить в самом-то деле?.. Я думаю перекусить пока. Тебе маны надо? — У! Угу! — Иди сюда, — хмыкаю. — О! А вот и храмовая птичка, — замечаю в воздухе оную. — Надо бы надиктовать сообщение… Демону потребовалось около получаса на поиски вредной лошади. В конце концов он этого чёртова коня притащил. Нёс аккуратно, но быстро. Скакун был практически невменяемый. Ещё бы: жуткая тварь нашла, схватила и потащила куда-то! — А ты ещё кто такой? — удивился я, смотря на трясущегося мужичка, который упал на землю рядом с конём. Тот только трясся. Адресовав вопрос через ментальный щуп в кольцо, я получил смутную картинку. Она была смазана, но, как я понял, демон нашёл его вместе с жеребцом. И решил не убивать. Хороший двурогий. — Ясно. Хотел лошадку присвоить. Не получилось. А ты… Спасибо, хорошая работа, — кивнул я двурогому, словно старому знакомому. Кольцо исчезло с пальца, отправившись в инвентарь. — Так… Ты мне не интересен. Это мой конь. Радуйся, что я тебя не убил. А ты… — я повернулся к коню. Кидаю в него начитанное заклинание протрезвения. Оно и от шока помогает, хотя и неприятно действует. На лошадь воздействие оказалось схожим с человеческим. Жеребец встрепенулся, замотал головой и диким взглядом огляделся. Увидев улыбающегося Шак'чи, конь едва заметно попятился. Я мягко взял его за гриву, сжав и намотав на кулак. Поднеся к морде трясущегося животного горящий огнём кулак, начинаю ласково говорить: — Понимаешь… Мы спешим. И ты тратишь наше время и силы. Следующий побег ты не переживёшь. Понял? — всё это я старательно пытался продублировать ментально. Получалось плохо. Но мне помогал один момент. Эта тварь четвероногая… В нём течёт кровь не только обычных лошадей, но и ратши. Красавцев-коней, созданных по легендам самим Хайгривой. А уж он, хе-хе, в лошадях разбирается. Так вот, ратши мало того, что обладают огромной выносливостью и красотой, так они умеют ещё и скакать по воде, правда, не особо долго. А главное — они полуразумны. Лошади и сами довольно умные. А уж этот скакун и вовсе, уверен, понимает некоторые слова. И очень умён для животного. Именно поэтому он такой разбалованный. У Раджи не так много таких: десятка два-три. И к ним относятся очень хорошо. Но магам позволяется вести себя с этими дорогущими созданиями весьма вольно. Снарядив, кажется, смирившегося со своей судьбой жеребца взятыми в инвентарь сумками, я вскочил на него и отправился в нужную сторону. Мы и так слегка отстали. К счастью, не критично. Я до этого слегка опережал план. Эх, что бы сказали в Шумере, если бы увидели абгаля, разъезжающего верхом, словно дикий скиф? Впрочем, с учётом моей репутации босоногого дикаря, все бы просто махнули руками, а про меня добавилась бы ещё одна байка среди дворян и магов, благо меня вообще в кругах высшего сословия Империи не особо любили, сколько себя помню. Потянувшася дорога не принесла ничего особо нового. Иногда встречал повозки и группы беженцев, но едва ли такие встречи были частыми. Даже передвижения крестьян между деревнями или местечковые поездки пока что происходили в этих местах чаще. Что, впрочем, ненадолго. Война бежит, я уверен, за мной по пятам. Пройдёт неделя максимум, как дороги заполнятся людьми, уходящими с севера. Думаю, где-то там, пока ещё далеко, начались уже бои. Пока что между стражей разных мелких городков, местными жителями и передовыми отрядами эмушитских рейдеров. Большие армии быстро не двигаются. Но война уже идёт. Она просто не вошла в горячую и активную фазу. Однако случилось и кое-что примечательное. На вечернем привале я сумел закончить кое-какую важную работу. Следуя всем инструкциям и наставлениям Абтармахана, которые я оформил в своей виртуальной книге отдельным разделом, мне удалось наконец закончить вырезать посох для Шак’чи. Яблоня — не то дерево, по которому удобно резать. А я в этом отношении вообще ни разу не мастер. Приходилось когда-то заниматься чем-то подобным, но редко. В частности, кое-что мне иногда требовалось вырезать, ещё будучи рабом. Тем не менее, работа моя была выполнена хоть и без должного опыта и умения, зато крайне старательно и тщательно, благодаря чему получилось довольно неплохо. Бхудживан-кии-Бхавана включала в себя методики, которые можно было отнести к артефакторике. Своеобразной, правда. Здесь, как и во многих практиках Храма Тысячи, прослеживались корни шаманов и их искусства. В частности — наследие шаманских амулетов, тотемов, оберегов. Посох, в общем-то, как раз и был эдаким тотемом. Точнее, чем-то отдалённо похожим на тотем. Мне сложно было определить, ведь шаманом я был ровным счётом никаким. Это больше к покойному Хорану. Он бы мог, я думаю, как пояснить немало из того, чем я занимался, так и открыть для себя много нового. Но он мёртв. И я совершенно не жалею, что убил этого урода. Касательно же сделанного недоартефакта, то достаточно гладкая, хотя и слегка искривлённая поверхность была покрыта рунами и несколькими дорожками вязи. Или узора скорее. Эдакие косички. Я пропитывал посох специальными составами, которые дал мне Абтармахан. И, думаю, теперь можно завершить его. А сделать это очень просто. Нужно, чтобы Шак’чи погрузился в этот аналог переноски. — Ну, чего переминаешься? — вздыхаю, смотря на обезьяна. — Давай. Для тебя это точно не первый раз. Дух медленно подплыл по воздуху к своему будущему вместилищу, провёл руками-лапами рядом с поверхностью дерева. Его пальцы сжались на появившемся в руках пламени. Огонь начал медленно сходить на нет. Свечение пропадало. И вот уже обезьян держит призрачный аналог моей работы. Не сказал бы, что они идентичны. Но очень похожи. Очень. Шак’чи думал недолго. Моргнув, он словно бы прыгнул вперёд, обращаясь волной пламени. Изгибаясь и сжимаясь, переливаясь оттенками разных цветов, он втянулся в дерево. В основном в его огне преобладали красные, оранжевые, жёлтые цвета. Были синие и зелёные всплохи. Самый центр волны отливал белым. Когда он втянулся в посох, я сразу же это почувствовал. Предмет стал словно бы незримо тяжелее. Навершие, сделанное в виде не особо детально вырезанной обезьяны, замерцало красным. Косички узоров и руны почернели. Пошёл дым. Дерево нагрелось до температур, которыми никак не могло обладать. Любой деревянный предмет должен был бы вспыхнуть и осыпаться пеплом. Мою руку обжигало, а посох буквально горел изнутри. Реально горел! Почерневшие руны окрасились красным, затем жёлтым, оранжевым, белым. Казалось, что под тонкой древесной шелухой пылает настоящее солнце. Я сжимал древко изо всех сил. Чувствовалась чудовищная боль от обгорающей плоти. Жар опалял лицо и сушил выступившие слёзы. Но, наконец, всё начало стихать. Белое раскалённое пламя меркло, сменяясь всё более тусклыми цветами. Уходя куда-то глубоко к самой сердцевине получившегося тотема. Я уверен — где-то глубоко внутри тепло осталось. Я буквально ощущаю, как что-то там пульсирует, то нагревая, то остужая дерево в моих руках. Оно вернуло себе прежний светлый оттенок, оставив лишь почерневшие угольные узоры рун, вырезок, обгоревшее навершие обезьянки и чёткий отпечаток моей ладони, которую с трудом удалось разжать. Боль была адской. Рука не прогорела до костей, но сильно обуглилась и пропеклась. Фактически, если бы я заранее не кинул небольшое онемение на этот участок тела, то вполне мог бы потерять от боли сознание. К сожалению — так было нужно. И больше, чем уже сделал, воздействовать на себя чарами было нельзя. К счастью, я предполагал как раз что-то подобное, поэтому мне хватило ума заготовить среднее исцеление. Слово-активатор прорычать сквозь сомкнутые от боли зубы я сумел только со второго раза. Приятное тепло и прохлада, разлившиеся на месте страшного свежего увечья, каплями бальзама упали на опалённый болью разум. Постепенно напряжение, сковавшее всё тело, стало отпускать. Очищение Инанны легло следом за средним исцелением. К сожалению, общие исцеления больше от ран. Они не для регенерации тканей, а для восстановления целостности. Среднее исцеление без серьёзных проблем может восстановить перемолотую в кашу ногу. Но не может и наполовину отрастить отрубленную. Тут уже в ход идут другие целительные чары. И таких случаев много. Большинство магов Шумера владеют общими исцеляющими чарами. Но это не делает их целителями. Мне из раздела целительства известно порядка двух десятков заклинаний. Владею едва ли половиной из них. И при этом это намного больше, чем может подавляющее большинство моих товарищей по Гильдии. Тем не менее, рука стала выглядеть куда здоровее. А Очищение Инанны точно должно было остановить возможные воспалительные процессы. Теперь же… Достав здоровой рукой из инвентаря небольшую глиняную бутыль, я вытащил зубами крышку и обильно полил на руку, которая уже не выглядела так, будто её только что обглодали и затем сунули в костёр, чтобы прижечь раны. На ладони были жуткие впадины, на пальцах появившийся слой кожи и вовсе обтягивал голые кости. Многие сухожилия перестали существовать или были пережжёными в каких-то местах, отчего рука мне никак не подчинялась. После среднего исцеления восстановилась только подвижность мизинца. Но любое движение, даже несмотря на онемение, причиняло жуткую боль. Не выдержав, я снова кинул исцеление. На этот раз — малое. Зелье стало с шипением впитываться в руку, поэтому я вновь начал его лить. В бутыльке, содержавшем до момента, когда я его достал, едва ли половину своего объёма, содержимое окончательно закончилось, упав на мерзкую розово-красную плоть последними каплями. Сильно лучше выглядеть рука не стала. Но вместо непонятного жутко болящего нечто появилось нечто, обтянутое сухой кожей. И мало что чувствующее. Могу сделать предположение, что боль шла от нервов, которые остались в повреждённой плоти в глубине, а теперь, когда те участки восстановились, болеть особо нечему: всё, что должно болеть, нервов лишено. Поэтому я мало что чувствую. Тем не менее, приятного мало. Да и подвижен всё ещё только мизинец, который больше напоминает сухого костяного червя. Вздохнув, я сел на землю. Многострадальный посох был отложен в сторону. В руке появилась бутыль с вином. Часть содержимого полилась в пустую тару из-под зелья. Туда же отправилась щепоть соли. Получившийся раствор был тщательно взболтан, чтобы смешался с остатками целительной жидкости. После этого из инвентаря был извлечён отрез ткани. Дорогая и тонкая. Плевать. Ткань была тщательно пропитана получившимся составом, после чего мокрой тряпицей была замотана повреждённая кисть. В довершение всего я постарался как мог ускорить ток праны в организме, после чего достал из инвентаря порцию еды ещё с дворцовой кухни. Она была всё ещё горячей, благодаря чему я мог насладиться пищей. Насколько это было возможно в той ситуации. Время до заката пришлось провести на месте тогдашнего привала. Не сказать, что я много потерял. Но вместо предполагаемых лишних двух часов пути пришлось обустраивать более основательную стоянку в том месте, которое имелось. Периодически я начитывал малые исцеления и сразу же кидал их на руку. Повязка уже давно высохла и слиплась, отчего даже стала слегка фиксировать кисть руки, которая активно чесалась. Что поделать? Приходилось терпеть. Заснуть из-за ощущений от активно регенерирующей конечности было сложно, поэтому большую часть ночи я провалялся в полудрёме и беспокойном сне. Наложить онемение было нельзя: потом будут проблемы с подвижностью руки. Максимальный эффект в плане исцеления получался, когда я ускорял ток праны и накладывал заклинание. Последствия всего этого регенерационного марафона тоже имелись: бессонница и зверский голод. Кажется, конь вздрогнул, когда я наутро прошёлся по нему взглядом. Терпеть не могу эту лошадь: его ведь ещё и чистить надо иногда. Подстилку ему класть, накрывать, чтобы ночью не замёрз… Честно говоря, когда мы путешествовали с Абтармаханом и Абхилашей, всё было несколько проще. Гречанка занималась немалой частью ухода за животными. Да и любили они её куда как больше, чем даже меня, не говоря уж о вредном храмовнике. Когда же я был в составе большого отряда, такими делами и вовсе занимались джунуюдха. Эх… Так или иначе, но наутро рука уже выглядела более-менее нормально. Болезненно худая и бледная, посылающая мне неприятные ощущения от каждого движения, она как минимум слушалась и ощущала прикосновения. Хотя лёгкое онемение, слабость и плохая моторика всё равно остались. Думаю, ей ещё не меньше пары дней восстанавливаться. Это если ей заниматься. Если нет — то неделю-две минимум. Тем не менее, будучи в неплохом настроении несмотря на плохой сон, я продолжил свой путь. Собственно, до основной цели путешествия, города Ниджанга, я уже практически добрался. В середине дня миновал небольшой городок Крившу, а Ниджанга будет от него всего в дне-двух пути. Из-за этого я даже не стал задерживаться и останавливаться на постоялом дворе. Точнее, в его аналоге, который, скорее всего, будет представлять из себя каморку в таверне с кучей пьяных горожан. Вот уж чего мне не надо. Можно, правда, напроситься в какой-нибудь дом. Уверен, мне не откажут и обычные горожане, а уж если выбрать жилище какого-нибудь местного торговца — так и подавно. Эти люди предпочитают ездить по налаженным маршрутам, поэтому в городах обычно имеют небольшие дома и подворья. Ну, а что? В самом деле! Вот пришёл в город караван на полсотни человек. И где им всем останавливаться? В таверне? Так там мало того, что места не хватит, так ещё и влетит это всё в такую сумму, что собственный дом со складом содержать дешевле. Опять же — местные торговцы обычно приезжают больше на торговые дни, а даже если и нет, то во многих городах такие ребята не проездом идут, а останавливаются на день-два, чтобы поторговать. Короче, заезжему магу дали бы местечко. Да и местные богатые горожане чародея на службе Раджи приютить за звонкую монету точно согласились бы. Но право слово — какие в этой дыре богатые горожане? Какие торговцы? Так — местные лавочники. Не к городскому же главе мне в дом идти? А коли нет — тогда я предпочту компанию деревьев и кустов. Правда, конь, кажется, надеялся на нормальные условия для себя любимого… Ничего. Перебьётся. Хотя его грустные взгляды даже меня могут рано или поздно разжалобить. Шак’чи же, кажется, стал потихоньку осваиваться в посохе. Ментальные щупы, запущенные к навершию в виде обезьянки, позволяли передавать ему простые мысли и принимать от него такие же простые образы. Большую часть времени обезьян теперь сладко спал, а праны ему требовались сущие крохи: примерно впятеро меньше, чем раньше. Затраты маны на него и вовсе сократились раз в десять. Кстати, мне не показалось. Сам посох действительно ощущался так, будто где-то в глубине был пульсирующий источник тепла. Приятное чувство. К тому же, этот новый инструмент обладал множеством интересных свойств. В частности, он позволял мне ограниченно управлять возможностями своего спутника. Стоило только начать дышать в такт тепловому биению посоха, как я начинал прекрасно его ощущать. Как и скрытый в нём жар. Достаточно было направить этот жар куда-то, чтобы выдать из этого места струю пламени, к примеру. Лучше всего получалось с концов. Если же усиливать жар, одновременно вливая ману, то посох раскалялся. Огнём наливались узоры и руны. Сначала я никак не мог понять, как же мне сохранять руку в целости, пока до меня не дошло направлять жар в посохе в конкретную его часть и увеличивать его интенсивность уже там. Так мне удалось раскалить нижний конец посоха до состояния яркой белизны, тогда как место, которое я держал, едва ли превысило по температуре градусов сорок-пятьдесят. Из плюсов таких манипуляций был малый расход маны. Огненные струи посредством помощи Шак’чи из посоха выходили по мане едва ли не втрое дешевле, чем без него. Ещё — лучший контроль. Концентрироваться почти не требовалось. Я мог легко поливать окружение огнём и пускать, к примеру, водяные стрелы. А это крайне серьёзное преимущество. Из минусов — Шак’чи, заряженный маной, мог мне помочь вне посоха куда как сильнее. Но я смотрел в будущее. Это сейчас у меня огромный запас энергии. А что будет, когда я отдам Жемчужину? Вот тогда-то мне такая форма обезьяна будет крайне полезна. Правда, отдавать Шивкамути с каждым днём хочется всё меньше. Но оставить себе я её тоже не могу. Касательно же ещё одного невероятного свойства… Эта штука была своеобразной эволюцией шаманских тотемов. Я сумел вырезать на посохе несколько длинных формул на с’мшите. Качество было всё равно не очень. Едва ли эти наговоры были и вполовину так эффективны, как должны были… Но это не важно. Теперь я вместо длинной подготовки ночной стоянки просто вкапывал посох с обгоревшей обезьянкой в землю, проводил комплекс коротких мероприятий, запитывал посох маной и… Всё. Дальше свою работу легко делал Шак’чи, который мог как следить за окружающей местностью, так и поддерживать с помощью полученной маны заговоры, вырезанные на вместилище. Настоящий переносной тотем. Гениальная штука. Это позволило слегка сократить время, которое я тратил на большие привалы. К сожалению, обходиться совсем без защиты я не был готов. Да и недавний случай показал, что она далеко не лишняя. Собственно, всё было прекрасно. Маячила лишь одна проблема на горизонте: следующий день — новолуние. А это значит, что перед прибытием в Ниджангу мне придётся разобраться со ставшими уже привычными преследователями. И в этот раз это предстоит делать без подстраховки от Абтармахана. С другой стороны — ещё неизвестно, что лучше: подстраховка от него или от Шивкамути. Но это я узнаю уже следующей ночью. Для предстоящего боя я выбрал безлюдное поле между двумя холмами в стороне от дороги. До неё здесь было километров пять-шесть. В лесу неподалёку нашёл поваленные деревья и сухие ветки, из которых сложил три больших костра. В центре между ними вкопал посох Шак'чи и заговорил территорию вокруг. Коня привязал к деревянному суку, который вкопал в землю достаточно далеко в стороне. Пригрозив напоследок кулаком, чтобы не думал сбежать, я занялся рукой. Она приобрела нормальный размер, на ладони наросло мясо. Но всё равно полностью восстановиться не успела. Лёгкая потеря чувствительности, плохая моторика, болезненный цвет… Это была проблема, ведь правая у меня ведущая. С другой стороны, в этот раз я собираюсь сменить тактику боя на более классическую. Вообще, стандартная шумерская боевая школа предполагает обмен ударами и постановку правильных щитов. Самая классическая дуэль в максимально гиперболизированном приближении — это ударить, поставить правильный щит, снова ударить. И так, пока кто-нибудь не ошибётся в выборе защиты или не лишится маны. Разумеется, реальная ситуация совершенно иная. Начинаются отличия с того, что чистых боевиков не бывает. За всю историю Империи не было ни одного мага, который владел бы исключительно классическими атакующими заклинаниями и щитами. Как минимум многие чародеи владели неклассическими чарами боевой школы Шумера. Заклинания из магии смерти, к примеру, тому прямое доказательство, потому что они попросту не отражаются в большинстве своём эффективно классическими щитами. Помимо прочего, многие боевики имеют как минимум одну дополнительную специализацию. Старый Халай, к примеру, обожал натравливать на своих противников различных чудищ и тварей. Некроманты добавляют, если речь, конечно, идёт не о дуэли, к своим атакам поддержку всяких зомби и прочей восставшей дряни. Видящие и зрящие вообще плевать хотели на все стихийные и не стихийные щиты. Видящие смотрят в будущее. И если они являются боевиками, то попросту предугадывают атаки. Если не являются… Тогда, скорее всего, и прозревать кристально ясно ближайшие минуты две-три они не могут. Что произойдёт — может быть и знают, но вот что точно произойдёт, они не могут сказать. В их понимании противник может ударить как сверху, так и снизу. А вот я, к примеру, точно могу сказать, откуда он ударит, как и чем, так что ошибки исключены. Зрящие же вообще… Менталисты — страшный противник, если не быть готовым к их фокусам и не знать, как им противостоять. Короче, мало кто сражается, стоя на месте и выдавая правильный щит на определённый тип атаки. Более того, чтобы такое произошло, подобных уникумов должно найтись как минимум двое. Однако я сам ухожу в другую крайность. Если боевая идеология шумерской школы предполагает условно атаковать самому атакующими приёмами и отражать атаки защитными, при этом ни то, ни другое вовсе не обязательно является классическим боевым заклинанием или доспехом/щитом, то вот мой собственный стиль боя вообще не предполагает защищаться от атак. Я скорее уворачиваюсь и ухожу от них. Предвидение, большая скорость благодаря рывкам с помощью с'мшитского "быстро" и телепортация дают чудовищную мобильность и возможность как своевременно реагировать на удар, так и просчитывать атакующие комбинации. Личные защиты и раздвоение позволяют иметь более чем достаточно шансов на ошибку, так что я вполне могу позволить себе столь рискованный стиль боя. Это позволяет мне как минимум экономить ману на прожорливых доспехах и защитных чарах. А энергии у меня не так много. Но подобный боевой стиль приводит к тому, что любое столкновение с условно равным противником превращается в настоящую гонку со смертью. С одной стороны, это позволило мне отточить свои боевые навыки. Когда каждое сражение заставляет выкладываться умственно и тактически на все сто, растёшь над собой быстро. С другой же, это очень сильно утомляет. Правда, именно так и никак иначе возможно противостоять превосходящему противнику. Тем же гончим. Стоя на месте, с ними не совладать. Но, имея огромный запас маны, я собирался именно что стоять на месте. Три костра, разнесённые от посоха-тотема Шак'чи на расстояния метров пятнадцать, обеспечивали неплохую освещённость. Как и подвешенные светляки в количестве аж полусотни штук. Я их настолько наловчился создавать, что мог одним усилием воли кидать эти белые мерцающие шарики в воздух горстями. Едва ли на это требовалось больше концентрации, чем на те же лезвия ветра. Гончие не могут выпрыгнуть из моей собственной тени, если эта самая тень не вытянута достаточно далеко от меня. На закате, к примеру, тень может достигать и десятка метров в длину. По моим прикидкам, с учётом прошлых боёв, гончие могут воспользоваться участками моей собственной тени, которые находятся от меня на расстоянии не менее метров двух. В общем-то, похожее правило действует и для теней других предметов. Хотя там расстояние меньше. Помнится, в одно из прошлых столкновений одна из тварей вполне спокойно прыгнула из тени с расстояния в полтора метра. Правда, та тень была достаточно густой. С тем количеством света, которым я залил окружающее пространство, густых теней внутри треугольника костров не осталось совсем. Осветлённые же тени, которые и тенями-то можно назвать с трудом… Насколько я успел изучить своих неизменных противниц, прыгать из таких "окон" им будет сложнее. Помимо прочего, я заготовил несколько сюрпризов. Каких? Всё просто. Раньше я нередко пользовался интересным фокусом. Есть такое слово — слово Гибила. Фактически — очень сильное имя. Я бы назвал его заклинанием из магии имён, хотя это и будет не совсем верно. И у этого имени есть ряд интересных свойств. К примеру, если произносить его вслух, то можно призвать могучее всепожирающее пламя. Правда, призвать — это одно. А вот контролировать — совсем другое. И пожирает оно чаще всего именно призвавшего мага. Но я много с ним тренировался и достиг определённых успехов. Вообще, произношение вслух неэффективно. Даже если осилить имя Гибила и не давать этому слову сжечь самого себя, управлять им непросто. Эффект непредсказуем. Но это — если произносить вслух. А вот если написать… Обычно написанное слово Гибила превращается в локальный филиал Ада в каком-то отдельно взятом месте. Оно выпивает силы мага, обращая их во всеразрушающее пламя. Повезёт, если сбежать получится. Однако, если уметь и иметь силы контролировать этот процесс, то можно самому вложить ману в нужный момент, тем самым начав процесс. Был у меня старый трюк… На куске ткани я писал слово Гибила. Затем попросту убирал в инвентарь. Время там течёт невероятно медленно. Оно просто не успевало активироваться и потерять стабильное состояние. После того, как тряпка доставалась из инвентаря, она была метастабильна. Как граната с выдернутой чекой, которая почему-то не взорвалась. Вроде и не бабахает, но если стукнуть хорошенько, то чёрт знает что произойдёт. "Стукнуть" по начертанному слову Гибила можно было вливанием маны. Таким образом, я мог кинуть эту чудную тряпку в кого-нибудь, залив небольшой участок пространства пламенем. Был у меня и ещё один трюк. С'мшитский знак "быстро" на камне позволял несильным броском отправить камень с огромной скоростью по направлению броска. А вот недавно мне пришла в голову идея совместить силу Гибила с с'мшитскими знаками. Не сказал бы, что придумал что-то гениальное. Если просто написать имя Гибила на камне, то оный камень может как взорваться множеством раскалённых осколков, так и расплавиться. И эффекты могут быть совершенно разные, в зависимости от свойств камня, вложенной маны, контроля над словом Гибила и тому подобных нюансов. Но весь смысл был в том, что "быстро" на с'мшите — это далеко не то же самое, что "быстро" на том же шумерском. Отчего с'мшит такой уникальный и особенный? Чем он лучше греческого или индийского? Всё просто. С'мшит, в общем-то, не использовался в качестве полноценного разговорного языка. Были люди, которые на нём говорили, но они владели как минимум ещё одним. Сам же с'мшит был придуман чародеями для чародеев. И оттачивался на протяжении поколений. Каждое слово имело не просто какой-то смысл, но и все нужные оттенки смысла. Именно поэтому можно было достаточно эффективно формировать цепочки "защита-щит-огонь". Если бы я попробовал такое "заклинание" выдать на шумерском, то мог бы получить непредсказуемый эффект. Эта связка могла бы означать как "защита от огня", так и "огненная защита". Это самые очевидные варианты. А их там не один десяток. Короче, вышло бы что-то с чем-то. И не факт, что удачное. Я мог бы таким образом спалить самого себя, к примеру. Другое дело — с'мшит. "Защита" в нём — не просто защита, а защита того, кто произносит слово. Именно так и никак иначе. Только такой строгий смысл. Но можно его изменить, сказав "защита здесь", такая фраза требует чёткого указания места, объекта, защита которого имеется в виду. Иначе она не имеет смысла. Вообще. Не несёт неправильный смысл, а не имеет его в принципе. "Щит" в с'мшите — это щит чётко перед тем, кто о нём говорит. И это не абстрактный магический щит, воинский щит и тому подобное. Щит — это исключительно и только слегка выгнутый шестигранник. Никак иначе. Любая ошибка в простой и чёткой грамматике лишает произнесённую фразу всякого смысла. Не искажает смысл и не допускает двойного толкования. Просто лишает. Именно так работает с'мшит. И именно поэтому, не учитывая, конечно, что любое его слово, в отличие от того же шумерского, уже является самостоятельным заклинанием, этот язык и является таким удобным для колдовства. Именно поэтому, несмотря на то, что заклинания, в общем-то, можно произносить на любом языке, далеко не на всех языках заклинание будет работать одинаково. Вспоминая мою прошлую жизнь, можно припомнить много примеров различных казусов. Взять хотя бы английский и русский языки. На русском пусть будет в словах заклинания слово "плывёт". И его дословно на английский можно перевести как "swimming". Но есть нюанс. Если имелось в виду, к примеру, "плывёт по реке", то это уже "floating". Вроде бы одно и то же значение, но оттенки смысла совсем разные. А если была фраза "Плывёт сквозь время по небесной реке" (а это реальная часть одного из египетских молебнов), то перевести точно вообще почти невозможно, если не вносить небольшие смысловые или конструкционные исправления. Именно поэтому переводить заклинания на другие языки крайне непросто. Ведь любая ошибка искажает работу чар. А то и вовсе не даёт им сработать. В лучшем случае. В худшем — делает магию фатальной для заклинателя. Нюанс состоит в том, что достаточно сильный и опытный маг плевать хотел на мелкие ошибки и неточности в чарах. Архимаги могли бы хоть мычать свои заклинания с набитым ртом на выдуманном языке — всё равно бы, скорее всего, сумели бы колдовать. Хотя это не значит, что так делать просто или что так делать нужно. Но смысл в том, что чем больше контроля над чарами, чем больше опыта и могущества, тем больше магу плевать на такие нюансы. У того же Шуруккаха, ныне покойного, вполне бы получилось заставить работать всё, что угодно, и через "swimming on the river". И, возвращаясь к моим злополучным камням. Знак "быстро" имел смысл не просто "что-то там быстро". Нет. Он означает буквально "быстро двигаться в направлении, в котором двигаешься". То есть в тот момент, когда им что-то обозначается, должно происходить какое-то движение. При этом движение именно в смысле восприятия самого заклинателя. Я, к примеру, знаю, что Земля сейчас движется вокруг Солнца. Но всё равно лежащий камень воспринимаю именно лежащим, а не летящим в пустоте космоса. Поэтому он всё равно будет лежать, пока я его не кину. И не ускорится придумкой с'мшитских кудесников. И вот в случае, если слово Гибила будет срабатывать уже после броска, ускоренного знаком "быстро", то хоть он взрываться будет, камень этот, хоть в плазму превратится — неважно. Главное — что движение всё равно сохранится и продолжится в том направлении, в котором летел предмет до этого. То есть, даже если появятся раскалённые каменные осколки, то они всё равно полетят в ту же сторону, а не разлетятся по округе. И мне ужасно интересно, как воспримут гончие такой подарок. Двурогого я призвать не мог. Но моя бравада, когда я отправлял демона поискать коня, строилась скорее на том, чтобы отрезать себе возможность его вызвать. Я не хотел, чтобы у меня под рукой был такой козырь. Мне нужно было справиться самому. Другое дело, что, имея Шивкамути, это не так и сложно сделать. К тому же, двурогого демона Лэнга вполне может заменить Шак'чи. Благо, гвардеец одного из самых отвратительных и ужасных из сопредельных миров всё равно прибывает на Землю, как я недавно выяснил, ослабленный печатями Мардука. Поэтому обезьян, в общем-то, не сильно слабее его. Вообще — печати должны держать демонов в заточении и тянуть их обратно в Лэнг, а не ослаблять… Но я точно не знаю, как они работают. Подготовка была закончена. Наступила ночь. Полнейшая темень разгонялась только трещащими кострами и множеством висящих светляков. Небо начало заволакивать тучами, в воздухе появился характерный такой озноб и свежесть. Бывает это ощущение, когда подступает гроза или дождь. Да, дождь скоро начнётся. Звёзды, последний источник света, который вообще оставался, начали меркнуть. Если бы не было светляков и костров, то меня ждала бы абсолютная темнота. Настоящая тьма, которую не разгоняло бы совершенно ничего. Знакомый отзвук, тихое шипение фантомно коснулось ушей. Это был не звук, это была аура появившихся врагов. Они пока рыскали во тьме, не показываясь на свету и не наполняя полупрозрачные тени внутри освещённого пространства первозданной чернотой. Оно и понятно: гончие не желали предупреждать меня о своём присутствии. Их ошибка: я куда чувствительнее, ведь мне сейчас помогает через свой тотем Шак'чи. Четыре, пять… Восемь… Да сколько же их там?!.. Враги всё прибывали. Я уже насчитал десяток. Одиннадцать… Пусть в моём распоряжении и есть Шивкамути, но тварей уж слишком много. И более того: они действовали группами! Четыре группы по три гончих распределились по границам освещённого пространства с разных сторон. Раньше такого никогда не было! Они могли помогать друг другу или иногда действовать в парах, но вот так — применять тактические маневры? Бред… Понимая, что дальше играть свою неосведомлённость опасно, я достал из инвентаря жезл. Обратившись на миг сгустком чего-то непонятного и абстрактного, я устремился в Тафипу. Мимолётное ощущение разделения. И вот я уже в двух местах. Нас двое. У одного в руках жезл, на шее висит фантомный полупрозрачный медальон с Шивкамути, на правой руке такое же фантомное кольцо. Этот я подошёл к посоху Шак'чи. Второй я имел фантомный жезл, но настоящую Шивкамути и кольцо с духом грома. Тактика проста: атака и поддержка. Если убьют одного, того, кто остался с Жемчужиной, то я сохраню возможность использовать мощные заготовленные заклинания. Ману будет пополнять сложнее. Я пока не разобрался в механизме, но, судя по экспериментам, через фантомную Шивкамути ману из настоящей тянуть было сложнее. Резерв, кстати, у Жемчужины оставался общим. Если убьют того, кто остался с посохом Шак'чи, то я не потеряю мощный источник энергии и основной атакующий потенциал: кольцо с духом грома. Молнии, пропущенные через него, обладают большой убойной силой. Но использовать только их я не мог: маны жрут много. А вот в связке с Шивкамути этот нюанс уже не так неприятен. Гончие сразу же изменили стратегию своего поведения, едва осознав, что я знаю об их присутствии. И это было странно. Они ведут себя слишком умно… слишком по-умному. Я в очередной раз пожалел, что лишил себя возможной помощи двурогого. С другой же стороны — не стоит даже думать об этом. Чёрное Кольцо Лэнга имеет двойное дно. Нельзя на него полагаться. Я, может, не великий демонолог, но наиболее важные нюансы Халай сумел мне вбить в голову. С демонами всегда надо быть настороже. Если начинаешь думать, что контролируешь демона, то уже пляшешь под его дудку. Иначе никак. Даже если это и не так, лучше думать, что это так. В действительности, это кольцо попало ко мне непонятным образом, имеет странные возможности по призыву и подчинению демона, который стоит лишь на ступень ниже архидемонов Лэнга! Да, гвардеец Лэнга ослаблен во время призыва, но всё же! При этом Асамот сказал, не будучи способным соврать, что колечко с сюрпризом. Возникает вопрос: а случайно ли оно ко мне попало? Однозначного ответа нет. Могло быть просто с проклятием, которое действует на любого владельца. Но очень уж странное кольцо. На него не просто не надо полагаться помимо самых крайних случаев. На него вообще не надо полагаться. Я не должен подсознательно на него надеяться, не должен от него зависеть. Именно поэтому в таких вот серьёзных ситуациях лучше вообще не иметь возможности им воспользоваться. Я бы не рискнул так делать в другое время, но сейчас, когда у меня есть сила Шивкамути… К тому же, имеется и ещё несколько важных моментов. Во-первых — избавляться от кольца нельзя. В инвентаре оно на меня точно не влияет, а вот если оно у меня не случайно, то лучше держать колечко при себе. Странно стало бы тому, кто мне его мог подкинуть, если я от него избавлюсь. По той же причине надо продолжать иногда призывать двурогого. Но вот носить кольцо на пальце — глупо. В инвентаре всяко лучше. Опять же, странное отношение к кольцу Абтармахана мне тоже не очень понятно. По храмовой терминологии двурогий — это могущественный тёмный дух. Но брахман даёт мне им управлять. Но вот его интригой эту ситуацию я считать поостерегусь. Кто знает, что там в голове у моего нового учителя? Он мне телепортироваться от балды запретил. Мог и кольцо от балды дать с тем расчётом, что я лучше знаю, что может и не может этот демон. А заодно в курсе, как против него бороться. Кто его знает?.. Но главное, что я внезапно осознал — это ограничения кольца. Мой покровитель Энки — светлый бог. Он сам себя называет серым. И не просто так. Дело в том, что в своё время, как я выяснил, Энки слился-поглотил своего тёмного собрата. Тёмное божество морей, которое было не в пример слабее Энки. Поглощение умирающего бога было добровольным. И не только его. Около двух тысяч лет назад, судя по всему, Энки так же слился с ещё одним богом. На этот раз светлым. Хехом. Поэтому Хех — это Энки. Но вот Энки — не совсем Хех. Отсюда и его "серость". Доминирует в этой триаде Энки-Посейдон, но при этом отдельная его часть в его же собственном домене является Хехом, а отдельная часть, про которую мне практически ничего неизвестно и про которую я случайно в своё время выяснил в Гильдии незначительные известные шумерам обрывки сведений, тоже чем-то там заведует. Но при этом Энки вполне может временно обратиться и тёмным божеством. Поэтому он вроде бы и светлый, но и не совсем. Он остаётся светлым божеством, но называет себя серым. Однако, возвращаясь к кольцу. Энки — светлый бог. И я, призывая двурогого, отказываюсь от его покровительства. Не в том смысле, что лишаюсь его, а отказываюсь от основного оружия и силы, которую мне дарует Энки. Я, к примеру, не освящаю территорию вокруг. А ведь теневые гончие имеют демоническую природу! Да, покровительство и божественная сила имеют свои ограничения. Но отказываться от них в пользу использования демона… На первый взгляд кажется, что демон полезнее, но Энки не раз доказывал, что на него можно опереться, что он прикроет, поддержит. А вот непонятный демон, который, фактически, бесплатно выполняет мои приказы раз в тринадцать дней… Что-то настораживает меня эта ситуация всё больше и больше. Я могу, конечно, себя накручивать, но уж больно она мне не нравится. Касательно же гончих, то первое, что они сделали — опрокинули брёвна и разметали горящие кучи костров. Они, разумеется, обожглись, но не слишком сильно. А ведь раньше эти твари даже и не думали приближаться к огню! Разумеется, на земле осталось лежать много горящих сучьев и прочего древесного… Но теперь всё это работало скорее на моих противников. Тени. Много-много меняющихся насыщенных теней заполнили окружающее пространство. Если бы не светляки, то этот гениальный тактический трюк с их стороны стал бы едва ли не фатальным для меня. "Быстро" позволило переместиться к одной из гончих, которая уже уходила в тень. Она успела обернуться и огрызнуться, но это ей не помогло. На пришелицу легло Очищение Океанов. Возникло смутное ощущение недовольства. Ну да: последнее время я редко молился и приносил жертвы. А силой богов пользуюсь. Как бы не разозлить хозяев этих сил. Впрочем, сейчас бой, так что это не особо важно. С гончей просто слезла плоть практически со всей передней половины тела. Только я успел подумать, что одна готова, как вдруг понял, что в этот раз просчитался. Мне не показалось странным, что одна гончая оказалась слегка в отдалении от остальных членов своей группы из четырёх особей. Просто несколько неуклюже уходили в тень, что тут такого? В прошлых боях они не были особо умны. Но и опыта такого рода сражений с телепортирующимся или перемещающимся через тень противником у меня не было. Точнее, был, конечно. Только вот раньше тактические преимущества своих способностей гончие использовали очень примитивно. Теперь это поменялось. Вокруг на расстоянии метров пять от меня внезапно вылезли чёрные полупрозрачные щупальца, образовав своеобразную клетку. А из теней на земле на меня бросились оставшиеся три гончие. Проблема была в том, что "быстро" уйти мне помочь не мог: я бы попал прямо в стенку этой своеобразной тюрьмы. И предвидение не помогало: я просто не успел сообразить, что означает для меня ситуация, когда увидел в ближайшем будущем вылезающие щупальца. Вот же… Отрыжка Пазузу! Благо, моё урезанное предсказание ближайшего будущего помогло мне увернуться от первого броска гончих. Я сформировал световой меч в руке и сложил знак "быстро", чтобы таки прорваться через стенку "клетки", после чего лишь огромным трудом сумел затормозить, уже начав ускоряться. Предвидение показало, что то место, через которое я собирался пробиться, было ловушкой. Оно было наиболее удобным для этого, но вот только за ним сразу же меня ждал сюрприз. Очередное щупальце, лежавшее на земле. Стоило ему лишь слегка приподняться, и я бы насадился на него, словно бабочка на иголку. А ЛЗ осталась только одна: второй я, оставшийся с посохом Шак'чи, активно пытается отбиться от наседающих на него врагов. И щупальца среди них тоже присутствуют. Всё пространство на поле боя превратилось в абсолютно чёрную поверхность. Тень не стала тьмой лишь там, где валялись горящие палочки и сучья, но даже они спасали не сильно. Ещё небольшое пространство сохранялось подо мной в обеих версиях. Но и всё. Из абсолютно чёрной поверхности, которая под светом светляков казалась двумерной, рвались десятки извивающихся щупалец, которые часто было проблематично увидеть: они не блестели в отсветах светляков, а потому были практически чёрными. Понять, что они есть, можно было лишь по тому, что щупальца закрывали источники света. Горящие сучья, светляки, звёзды… Но этого было мало. Очередной бросок гончих был крайне хитрым: двое прыгнули сразу, а одна чуть погодя. Если бы я не вильнул с помощью чар левитации, то они бы меня загрызли. В последний момент я успел достать рукой из инвентаря флягу с освящённой морской водой и закинуть её в пасть особо ретивой твари. Зря она сжала челюсти. Для неё эта штука подобна кислоте. Ещё на одну гончую легло замедление времени от Хаухет. Знак "быстро" вкупе с всё ещё гудящим у меня в руках световым мечом оставили на медленно-медленно летящей в воздухе псине глубочайшую рану, которая стоила мне меча: он дестабилизировался, прорубаясь через неожиданно сильно сопротивляющуюся плоть. Истончившись, заклинание пропало. Последняя оставшаяся гончая получила связку из Дождя Разочарования и Молнии Мардука. Зря я это сделал. Почему? Всё просто. Пока я злостно бился с этой тройкой внутри клетки, та обрастала новыми "прутьями". Появляющиеся щупальца были подобны паутине. Пустив на пробу ветряное лезвие, а следом и стрелу Мардука в стенку, которая уже стала мелкоячеистой сеткой, я понял, что она крайне прочная. Всё моё тело уже покрыла паутинка теней. Не знаю, что именно мешало теням поглотить пространство внутри клетки, но вскоре они это сделают. Горящие палочки и сучья уже проваливаются в тень, исчезая в её глубине. Остались лишь восемь нетолстых брёвен, которые пылают особенно ярко. Только вот гончие, обжигаясь, активно их грызут и кромсают на более мелкие части. Подозреваю, что вокруг меня в обеих ипостасях тень до сих пор не взяла своё только по одной причине: с ней боролся Шак'чи. Мне, который остался с посохом и жемчужиной, тоже приходилось несладко: щупальца старались прикрыть гончих частично от заклинаний. А перемещаться и убивать их с близкого расстояния тот я не мог: его позиция была стационарной и наиболее выгодной. Бросить её было нельзя. Поняв, что сейчас паутинка сетки вокруг окончательно заштрихует все дырки и отрежет меня от слабенького света светляков и звёзд, после чего я останусь в полной власти неизвестного существа, оказавшись под непроницаемым куполом, я принял единственное решение, которое мне вообще пришло в голову. У меня всё ещё был фантом посоха Шак'чи. Полупрозрачная деревяшка с навершием-обезьянкой вспыхнула в моих руках, начав наливаться светом и жаром. Точнее — в руке. Левой. В правой был жезл. Именно на ней же сидело кольцо с духом грома. Мана из меня потекла сначала в кольцо, а из него в жезл, начав расходиться вокруг мощными молниями. От треска и грохота у меня заложило уши. Около рук возникли три камня, зачарованные с'мшитским письмом и именем Гибила. Они были нестабильны, так что я поспешил отправить их в закрывшуюся уже почти стенку телекинезом. А затем криво и косо сложился в знак "быстро" сам, направляя молнии вперёд, а перед собой выставив посох-фантом, уже раскалившийся до белого цвета. На миг мне показалось, что в меня зарядили воздушным тараном. Ощущения были похожи. Личная Защита спала, дав мне спасительную секунду и позволив пережить удар через прочную теневую стенку, которую я с трудом сумел прорвать. Посох в моих руках буквально взорвался, когда я прорывался. Он заполнил пламенем едва ли не половину внутреннего пространства "купола", позволив прорвать стенку, уже повреждённую взорвавшимися каплями плазмы и осколков камней, а также мощными молниями. К счастью, сам посох был всего лишь фантомом. К несчастью, Шак'чи больше не мог защищать меня от влияния теней, благо левитация, которую я удерживал каким-то чудом, позволила не упасть на абсолютно чёрную землю, на которой не просматривалось ни одной травинки, ямки или камушка. В окружении этого провала в бездну даже в слабом ночном свете светляков и звезд выделялось небольшое пятно с воткнутым в землю посохом Шак'чи, рядом с которым стоял другой я, поливающий всё вокруг невероятно быстро складываемыми грубыми заклинаниями на с'мшите. Вокруг него метались щупальца и прыгали гончие. И эта вакханалия меня просто убивает. Внезапно я обратил внимание на красные пятна, проявившиея на чёрной поверхности. Глаза? Ужас. Боги, неужели это… Нет! Это не могут быть ни Ньярлатхотеп, ни Абхот! Если бы подо мной был любой из двух архидемонов Лэнга, каждый из которых был прозван ползучим хаосом, то я бы уже был мёртв! Такой силе, которой является любой из них, мне попросту нечего противопоставить! К тому же, Ньярлапхотеп объёмный. Он больше похож на огромную гору псевдоплоти. А Абхот плоский. В него скорее всё проваливается. Он не отращивает щупальца… Или нет?.. А! Плевать! Пусть хоть их общий отпрыск, главное — не они сами. Предвидение помогало мне в последний момент уворачиваться от щупалец, которые были практически незаметны. Те, которые я не успевал облетать, принимались на доспехи Мардука и Ану. Я даже не знал, как бороться с той тварью, которая, без сомнения, управляла гончими и атаковала меня. Знаки "быстро" помогали иногда подлететь и атаковать, но ни одну гончую я убить так и не смог. Тяжело ранить — да. Убить… Не получалось. Практически на грани отчаяния я уже хотел было начать телепортироваться, но внезапно передумал: "быстро" даёт схожие возможности по скоростному перемещению. Ускорение восприятия, ещё одно крайне редко используемое мной из-за неприятных последствий умение от Хаухет, позволяет добиваться почти полного контроля над ситуацией, даже когда я перемещаюсь с огромной скоростью. Телепортация вряд ли что-то мне даст. Тогда… Переместившись к своей второй версии, которая как раз отправляла в место, из которого должна была как раз появиться гончая, воздушный таран, перед которым в свою очередь уже возникли несколько щупалец, я схватился левой рукой за посох Шак'чи, в правой руке держа жезл. Фантом Шивкамути был снят с шеи и обмотан вокруг пальцев левой руки. Я буквально почувствовал, как посох начал раскаляться, обдавая округу страшным жаром. Даже при том, что меня этот жар большей частью обходил, было ужасно горячо. Но я собирался сделать не это. Раскалённая белая плазма потекла по моей руке, обжигая кожу. Она словно бы налезала на руку дополнительной плотью, превращая её в гротексную огненную конечность. Обтекла грудь. Сердце застучало быстро-быстро, а ужасная боль не давала вздохнуть. Впрочем, даже это — ничто по сравнению с тем, что я должен ощущать. Эта штука имеет температуру в тысячи градусов. Я должен обратиться кучкой пепла, а меня попросту обжигает. Ага… Наконец, вторая моя конечность с жезлом оказалась объята этакой огненной плотью. На миг мне стало ещё больнее и нестерпимо жарче, а затем с навершия жезла сорвался настоящий огненный шквал. Огромный мощный поток невероятно горячей плазмы буквально хлынул широкой волной, сжигая щупальца, двух гончих, цепляя несколько глаз… Окружение будто взбесилось. Я буквально слышал неощутимый обычным ухом рёв боли и яростный шепот, шипение. Наконец, всё стихло. Ошеломлённо мотающие головой две гончих, оставшиеся после того, как этот странный подражатель Абхота ушёл в глубины теней, были уничтожены вторым мной, который переместился к ним и, схватив за шеи, подал мощнейшие электрические разряды через фантом кольца с духом грома напрямую из жемчужины. Такого издевательства фантом не пережил и развеялся. Гончие упали замертво, начав медленно проваливаться во всё ещё слишком плотные тени. Огненная плоть с меня уже слезла, оставив со страшными ожогами. Перед глазами всё плыло. Я развеял заклинание двойника, оказавшись снова единым и ужасно уставшим, направляющимся к воткнутому в землю посоху Шак'чи. Уровень +3 Ещё бы… Кажется, двухсотого я достигну уже совсем скоро. Я уже сто восемьдесят пятого… В духовных линиях чувствовалось несильное жжение. Оно напоминало мне, что я хоть и обладаю сейчас резервом маны, больше подходящим архимагу, но всё ещё остаюсь мастером. Или магистром. Шивкамути не делает меня всемогущим. Удивительно, что удалось так легко отделаться. Звуков шороха, характерного для присутствия оживших теней, я не слышал, поэтому позволил себе слегка расслабиться. Пока ещё не навалился откат после тяжелейшего боя, стал начитывать на себя две новые личные защиты. Кроме того активировал заготовленное малое исцеление. Последнее из оставшихся. Где-то наверху чирикнула птичка. Храмовая, что ли? А, плевать. Главное — не заснуть: мало ли что. Навершие посоха в виде обезьянки внезапно ожило. Деревянная фигурка, загоревшись, спрыгнула мне на плечо. Огонь меня не обжигал. — Чего тебе? — устало вздыхаю. — Ты молодец, но я сейчас не в том состоянии, чтобы делиться праной. Извини. Давай хотя бы утром?.. Вместо ответа Шак'чи запрыгал и начал показывать деревянными лапками в сторону, где я оставил… коня? Потянувшись к нему обоими ментальными щупами, я сумел принять нечёткое изображение-образ. Размытый. Животное было буквально разорвано на несколько частей. — Вот твари. Суки. Хотя… Суки они и есть, — беззлобно ругнулся я на гончих. Сил на эмоции уже не было. Ещё и передвигаться придётся на своих двоих. Впрочем, осталось недалеко. Надо будет только утром собрать остатки лошади в кучу и закопать. Или сжечь. Плохо получится, если такого благородного скакуна растащат всякие падальщики. Мне-то почти плевать, но на репутации может отразиться не лучшим образом, если кто-то узнает. Ещё и в Шивкамути осталось мало маны. Она её генерирует не с бесконечной скоростью. Едва ли там сейчас больше тысяч четырёх. Много, конечно, но по сравнению с её возможными запасами… Впрочем, за неделю восстановится. А скорее всего — куда быстрее. *** Экстренно созванные люди задумчиво молчали, обдумывая увиденное. А думать было над чем. Показанная иллюзия боя, за которым наблюдал один из духов-посланников, вселяла в сердца собравшихся здоровые опасения. — Он ведь начал готовиться к этому бою заранее? — внезапно подал голос один из номинальных брахманов, упавший в силе, но сохранивший за собой звание. — С чего бы? — Это очевидно, — раздражённо бросил взгляд в сторону говорившего Абтармахан. — Потому что той ночью на небе не было луны. Тени особенно густые в такое время. Чем и пользуются эмушиты. — Пришли сообщения о множестве пропавших патрулей и странных существах, устроивших резню в некоторых небольших крепостях, — кивнул Бруджарахфар. — Той ночью мы потеряли больше сотни человек в разных местах. — И вы узнали это уже сейчас? Спустя всего пару суток? — удивился Раджа. — Да, Храм наладил связь даже с небольшим гарнизонами. — Почему эти… существа вообще смогли напасть на воинов в крепостях?! — возмутился Рушан, старший сын правителя, который впервые оказался на таком совещании. Пятнадцать лет — это уже серьёзный возраст, хотя и не особо большой. Отец решил показать наследнику войну уже сейчас: она не выбирала возраст юнца, чтобы прийти в более подходящий срок, к сожалению. — Потому что адептов Тысячи на всех не хватает! — припечатал другой брахман. От Храма на совещании присутствовало всего двое представителей, не считая Адаалат-ка-Джаду. — Что в Индрахутаре? — спросил Раджа. — Всё тихо. Никто не погиб, — отчитался Бруджарахфар. — Гости из земли змей и песков знают своё дело… Мне непонятно другое. Почему мы потеряли этой ночью всего сотню. Вы все недавно видели, что именно напало на моего второго ка-Джаду. Я рад, что доверил Шивкамути в надёжные руки человека, который способен её защитить, но если подобные существа атаковали гарнизоны… — Атаковали другие, избранник Шивы, — заметил Абтармахан. — Те, кто напал на Тиглата, крайне опасны и сильны. Мы сталкивались с похожими, когда отправлялись за Шивкамути. Войска сражались с куда как менее опасными существами. Однако я хочу обратить внимание на другое. Большая тень, с которой боролся мой ученик, мы встречали такую на стороне эмушитов больше ста лет назад... — Я помню уроки истории. Тогда её одолел прошлый гуру-настоятель, не так ли? Что скажет Храм? — повернулся Раджа к брахманам. Те молчали. — Ясно. А что скажет мой ка-Джаду? — Ныне гуру Храма ослаб. Он всё ещё силён, но я бы очень осторожно рассчитывал на его победу в схватке с таким существом один на один, — осторожно выразился Абтармахан. От его "коллег" послышался едва ли не зубовный скрежет, но и опровергнуть его слова они не могли. Ныне гуру Храма едва ли тянул на сильнейшего и могущественнейшего из брахманов. Вот если бы Ледяной Ящер и Огненная Кобра внезапно исчезли, тогда да, а так… Теперь гуру обладал силами, которые едва ли могли бы сделать его обычным брахманом ещё год-два назад. — Я считаю, что нужно отправить отряд джунуюдха и адептов, чтобы забрать Шивкамути и безопасно доставить её в Бхопалар! — не выдержал тот, кто прославился тем, что самолично забарывал дэвов. — А самого шумера нужно отправить на границу с эмушитами. Все здесь видели, на что он способен! Почему он бродит в глубоком тылу?! — А я считаю, что именно с ним Шивкамути будет в наибольшей безопасности, — фыркнул Абтармахан, огладив бороду. Оглядев всех собравшихся взглядом, он продолжил. — Тиглат прекрасно справляется. Да и задание у него важное. А отряд адептов и джунуюдха на границе будет полезен куда больше, чем мой ученик без Шивкамути. К тому же, я теперь понимаю, почему не начались активные бои и почему основные силы эмушитов ещё не перешли границу. Они ждали той ночи. Кроме того, хочу напомнить вам, что означает появление тени, которая напала на моего ученика. — Глупость. Эмуша — старый миф! — Через несколько тысяч лет и тебя, и меня, и всю эту войну тоже станут считать старым мифом! — Тихо. О чём идёт речь? — повернулся Таджабалахасар к Абтармахану. — О том, что, по поверьям эмушитов, их далёкий предок и основатель их рода, злой дух-тень Эмуша, спит глубоко в царстве тьмы, заточённый туда ещё Брахмой. И эмушиты тысячи лет желают вернуть его оттуда. Когда создавался Храм, они ещё не были так сильны и многочисленны. Тогда они предприняли одну из самых успешных попыток. Сам Храм изначально создавался вокруг культа Брахмы. И именно силами его основателей нам, как и Брахме когда-то, удалось не дать им совершить задуманное. С тех пор с ними и идёт вялотекущая война. Отсюда, кстати, и пошло звание, которое брала себе верхушка Храма Тысячи. Брахманы. А сильнейшего и могущественнейшего из брахманов, главу Храма, на восточный манер некоторых из основателей стали звать гуру. — И как же они желают вызволить своего… предка? — Радже было непривычно воспринимать Эмушу, чьё имя уже давно использовалось практически исключительно в качестве ругательства, как нечто реальное. Как кого-то реального. — Не знаю, — пожал плечами Абтармахан. — Известно только, что таких теней, одна из которых напала на Тиглата, когда-то давно эмушиты смогли собрать больше пяти. Освобождение Эмуши как-то с ними связано. — Замечательно. Мало нам было большой войны, так у нас ещё и древний дух желает вырваться на свободу. Вот что… Вы там хотели собрать отряд адептов и джунуюдха? Соберите. И отправьте к Тиглату. Возглавит отряд… У вас, кажется, был один очень толковый сатьян. Роши. Я хочу, чтобы он возглавил эту группу. Пусть найдёт меня. Я хочу с ним поговорить. — Повелитель, ты не хочешь вернуть Дар Шивы в Бхопалар? — Нет. Я хочу договориться с южными нагами…