Забери меня с собой!

Солнце постепенно начинает скрываться за горизонтом, оставляя за собой разноцветные языки пламени, растекающиеся по светло-голубому небу, как пролитые неосторожной художницей краски. Прогретый за день воздух разрезает легкий бриз, летящий от морской глади. Море сегодня на удивление спокойное — ярко-голубую воду, отражающую лучи заката лишь изредка пробивают небольшие пенящиеся барашки. Они добегают до прибрежных скал и с легким плеском разбиваются о них. Мимо вереницы домов, тянущихся вдоль берега, пролетает стайка птиц. Они огибают самую высокую городскую башню, стоящую на краю обрыва и углубляются в город, вихляя среди кривых переулков и низких домиков. Город стар, дома в нем небольшие, а улицы узкие и длинные. Он похож на городки из сказок Андерсена, как-будто начертан рукой волшебника — в нем живет дух прежних времен: по прежнему правит здесь мудрый король, по прежнему гулко звонят колокола на башнях, по прежнему люди тихо и спокойно занимаются ремеслом и ездят на повозках, а дети бегают по мощеным дорожкам и возвращаются лишь к вечеру, по прежнему здесь рассказываются сказки и легенды, по прежнему здесь могущественна и незыблема природа. Город погружается в вечернюю прохладу, но нагретая черепица крыш все еще отдает дневной жар. Все люди копошатся внизу, доделывая дневную работу, или же убегая домой. Наверху время будто застыло. Но вот, глаз улавливает движение. По одной из многочисленных верениц домов бежит девушка, перепрыгивая расстояния между ними и огибая печные трубы. Она босиком, аккуратно, но быстро движется от центра города по направлению к морю. Время от времени незнакомка останавливается, чуть подпрыгивая (видимо обжигаясь о горячую черепицу) замирает на долю мгновений, а затем вновь пускается бежать. Наконец она достигает края крыши последнего дома и садится, свесив ноги вниз. Взгляд ее направлен вдаль — в открытое море. Девушка одета в легкий, полупрозрачный, зеленый сарафан, покрытый разноцветными цветами и опоясанный широкой атласной лентой. На ее плечах лежит светлая летящая накидка, а в ложбинке между ключицами сверкает подвеска — изумрудный листочек, покрытый серебряной вязью. Ее пышные русые, отливающие золотом и рыжиной на солнце волосы заплетены в толстую косу. На голове лежит венок из остро пахнущих садовых цветов, а в ушах блестят длинные серебряные серьги. У незнакомки большие, светящиеся добротой зеленые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, светлые брови, высоко вздернутый аккуратный носик, подрагивающие в улыбке губы и загорелая кожа. Девушка тихо издает вздох, и запрокидывает голову, подставляя личико теплым лучам постепенно скрывающегося солнца. Потом прикрывает глаза рукой и озирается сквозь пальцы — она кого-то ждет. Но везде пусто, лишь бездонное закатное небо и высоко парящие ласточки. Девушка нетерпеливо постукивает пальцами о крышу и закусывает губу, словно бы от легкого волнения. В тишине слышится легкий стук — так стукаются о стену створки распахнутого окна. Ее взгляд падает на сливную трубу. Через секунду показывается черное ухо, потом второе, макушка, нос — на крышу запрыгивает кот, и мягкой поступью направляется к обрадованной девушке. У него черная, лоснящаяся шерсть, длинные гибкие лапы, пушистый хвост, розовый носик, большие, стоящие торчком уши и желтые узкие глаза. Котик прыгает ей на колени, кладет мордочку на лапу и закрывает глаза — он ждет ласки. Девушка улыбается и чешет его за ушком, напевая под нос песенку. Затем она, словно обращаясь к гостю произносит, улыбаясь и поглаживая его по спинке: — Пришел все-таки, негодник. А я уж думала, так и уйду, не попрощавшись, — она заерзала по крыше и убрала руки от шерсти, устало потирая глаза. — Мне стоит сказать тебе «пока». Я больше не смогу приходить сюда. Кот спрыгивает с ее колен и вопросительно смотрит девушке в глаза. В желтых кошачьих щелочках читается немой укор: «Как не сможешь? А я? Ты что, меня здесь бросишь?» Девушка лишь грустно улыбается и подбирает колени к груди. — «Ты же сам знаешь — я должна уйти. И у меня просто нет выбора. И никогда не будет, таков уж закон природы. Я вообще не должна была проводить эти три месяца с тобой… Но… Ах, как было чудесно!» Она бросает на него взгляд, полный нерешительности, но как только кот шевелит лапами и смотрит на нее в ответ, смущается и устремляет взор вдаль, к морю. Солнце наполовину скрылось. Его полукруг отражается в темной воде красным отблеском, и расплывается от малейшего дуновения ветра, разбегается красными полосками по волнам. — Ночь будет теплой, — помолчав, добавляет девушка. Кот делает вид, что не слышит ее. Они оба знают, что сейчас следует помолчать. Вспомнить все моменты этой весны, и неспешно раствориться в наступающем лете. Сегодня последний день — 31 мая. А ведь как-будто только вчера был март! Как-будто только вчера она появилась в этом городе, впервые пробежалась по этим крышам, встретила рассвет и вдохнула свежий морской воздух. И встретила этого пушистого упрямца. В первый же день они столкнулись на этом месте — черный кот и неизвестная никому девушка. Ну, почти никому. Он сразу понял, кто она. Она, вернее ее предшественницы, появлялись в этом городе сколько кот себя помнил. Он проживал далеко не первую жизнь в этом месте, если быть точнее — четвертую. И все это время, каждую весну они появлялись на покатых крышах рыбацкого городка. Неслышно принося в своих прозрачных накидках теплый ветер, и, спустя три месяца, так же неслышно исчезали, унося с собой весенние ручьи и цветы. Она была далеко не первой, но именно в этом году кот был особенно рад весне. Потому что она была… Ну. Не такая, как остальные. Другая. Она не собирала вокруг себя мартовских котов и не тянула с ними песни до самой ночи, не бегала, смеясь и кружась по окрестным лугам, собирая цветы, не игралась с ветром и не учила птиц, как петь. Она была молодой и красивой, но не громкой и по-детски наивной, а тихой и вдумчивой. Она не делала ничего из того, что полагалось делать молоденькой весне. Она просто приходила каждый вечер, ждала его, а потом... А потом все, что угодно. Рассказы о долине времен года, прогулки по пляжу, просто тихие напевы — главным было то, что они делали это вместе. Впервые кот ощущал горечь в последний день. И не потому что наступит лето. Потому что она уйдет. Девушка (вернее, как вы наверное уже догадались — сама весна), воровато оглянулась, и вдруг, подхватив насупленного кота на руки, горячо зашептала: «У меня есть идея. Кот, скажи, сколько тебе лет?» Пушистая зверюга фыркнула. А какое это имеет значение? Все равно недолго осталось. Хотя, вдруг она действительно что-то стоящее предложит. И он, еще раз фыркнув, посмотрел ей в глаза. Говорить кот не умел, но ему не требовалось — она сама все понимала. Такой уж дар был у этой девчонки. Весна все-таки. — «Двенадцать! Так это уже много! Знаешь, я подумала. Ну. Если бы ты конечно захотел. Вообщем., — собравшись с духом, она залепетала быстро-быстро, — «Ты бы мог уйти со мной. Мы бы ушли вместе. Ты бы стал человеком, спрыгнув со мной на рассвете в море. Но, если ты не хочешь, или боишься, или...» — кот торопливо лизнул ее в щеку, прерывая бессмысленный поток сомнений. «Да» Девушка пораженно взглянула на него и спросила неверящим голосом: «Правда что-ли?» «Да» Спустя несколько часов они стояли на обрыве. С первыми лучами солнца они должны были спрыгнуть в море. Она вернется в долину, а он станет человеком, и последует за ней. Она крепко держала кота на руках, и ждала. Первый луч коснулся кошачьего хвоста, лизнул ее щеку и отразился в сережках. Они широко раскрыли глаза. Мгновение — и девушка сделала шаг в бездну. Ветер засвистел в ушах, и они рухнули вниз. Едва они погрузились в холодную воду, весна перестала сжимать пушистого кота — он исчез. Вместо пронзительных кошачьих глаз на нее смотрели два, пусть ярко-желтых, но человеческих глаза. «Привет» Яркий свет закружил обнявшихся ребят и ослепительной вспышкой пропал вместе с ними. У них все сложится.