Туман

— Мне кажется, или мы уже должны были выйти из болота?— спросил Соломонов. Как всегда, этот выдохся первым, но тем не менее Соломонов высказал тот самый вопрос, над которым я ломал голову уже минут двадцать. По болоту мы прошагали не меньше четырех часов. Где-то час назад я заметил, как что-то неуловимо изменилось — то ли вонять стало немного по-другому, то ли ещё что — но делиться этими наблюдениями с сослуживцами не стал, решил, что поймут неправильно. Волновало меня другое: болото, по идее, можно было пройти часа за три, но мы всё шли и шли, и не похоже было, что оно скоро кончится. Причём мы ни разу не свернули, так что и заблудиться не могли, но всё-таки заблудились. Подумав, решили сделать перекур. Кто-то сел на травку, где посуше, кто-то просто присел на корточки, сержант достал пачку мальборо и закурил. Разговаривать мне не хотелось. Хотелось посидеть в казарме, наесться ворованной со склада тушёнки, поспать, а ещё больше хотелось домой, но что-то уже тогда подсказывало, что домой я уже не попаду. Отдыхали мы минут десять, не больше, но больше и нельзя было — в график мы в любом случае не укладывались, но всё-таки поспешить стоило. Между тем начинало темнеть. — Что за ботва, только что утро было, а уже темнеет! — сказал Сержант. Все разом остановились, пользуясь поводом постоять ещё пару минут. — Не знаю, — ответил Тапкин, но тут же осёкся, уставившись в одну точку. Посмотрев в ту сторону, я убедился, что там кто-то прошёл. Что-то в походке скрывавшегося в тумане человека меня насторожило. Не отдавая себе отчёта, я выхватил из-за спины автомат, Тапкин последовал моему примеру. Сержант тупо уставился на нас, не понимая, что происходит. — В чём дело, духи? — спросил сержант до крайности раздражённым тоном. — Там ходит кто-то, — ответил я, опуская автомат. Только сейчас до меня дошло, что боевых патронов у нас нет. — И что? Только не говори, что ты собрался расстрелять первого, кого встретишь, дебил, — сказал Антонов. — Он странный какой-то был, походка непонятная, — встрял Тапкин. — Может, ногу человек подвернул, а ты за это его расстрелять захотел, придурок. Вот поэтому патроны вы получаете только на стрельбах и в карауле, — назидательно сказал сержант. Я не нашёлся что ответить, но что-то всё равно не давало мне покоя. — Эй, есть кто живой? — крикнул сержант, обращаясь к неизвестному. Скрывшаяся было фигура появилась снова и пошла к нам. Походка у этого кого-то действительно была странная: он словно бы подволакивал ногу. И молчал. — Не подскажете, как нам из этого болота выйти? — спросил сержант. Неизвестный никак не отреагировал на вопрос, просто продолжил идти. — Оглох, что ли? — начал было сержант, но осёкся. Только теперь я разглядел, что у неизвестного на груди красовалась жуткого вида рана, а кожа была неестественно бледной. Я в ужасе уставился на него, не доверяя глазам. Неизвестный тем временем подошёл к сержанту. Тот отскочил было назад, но было поздно — неизвестный накинулся на него и повалил в грязь, вцепился в горло. Я подбежал к уроду и ударил его по голове прикладом автомата. Раздался громкий хруст, неизвестный обмяк и перестал подавать признаки жизни. Морщась от вони, исходившей от трупа, я скинул поверженного врага с сержанта, но было поздно — Гадюкин уже захлёбывался собственной кровью. Когда я присел на одно колено рядом с ним, он протянул мне руку, и я молча ее сжал. Он попытался что-то сказать, может быть, попрощаться, но говорить что бы то ни было с разорванным горлом довольно затруднительно. Вскоре он закрыл глаза, и кровь, обильно вытекавшая из ужасной раны на шее, почти сразу остановилась — сержант погиб. Я выпустил обмякшую руку. Хотя при жизни я ничего, кроме пинков, от сержанта не получал, его смерть сильно на меня повлияла. Наверное, я никогда не смогу забыть, как он посмотрел на меня перед смертью. Какое-то время все молча стояли, глядя на трупы, но вскоре кто-то из ребят спросил: — И чё теперь делать, мужики? — Валить отсюда надо! — ответил Соломонов. Судя по голосу, он был на грани нервного срыва, да и неудивительно. Как такого вообще в армию взяли? — И как же ты предлагаешь это сделать? — спросил у Соломонова известный на всё отделение циник, рядовой Ярошенко. Звали его Вова, но почему-то кличка у него была либо Ярик, либо Вацик. Всякий раз, когда кто-то, кроме него, испытывал какое-либо затруднение, к примеру, забывал какой-либо пункт устава и не мог ответить на поставленный сержантом вопрос, Ярик не упускал возможности съязвить по этому поводу, хотя, как правило, ответа он и сам не знал. — Ты-то что предлагаешь?— спросил я, прекрасно зная, как сбить с Ярика спесь. — Идти обратно в часть, скажем, заблудились! — сказал Ярик. — Правильно, — поддержал кто-то из ребят. В принципе, идея была логичной, но я уже тогда понимал, что просто так мы на родину не вернёмся. Вскоре всё отделение дружно шагало обратно. Пару раз мне казалось, что из тумана за нами наблюдают какие-то мелкие уродцы. Толком разглядеть их пока не получалось, да и я от души надеялся, что просто надышался болотного газа и теперь любуюсь на чертей. — Ты тоже заметил? — спросил Юра. — Ты тоже их видишь? — отозвался я, гадая, что может скрываться в этом проклятом тумане. Присмотревшись к товарищам, я убедился, что они тоже заметили что-то подозрительное, но останавливаться мы не решились — видимо, версия с болотным газом не одному мне в голову пришла. Когда игнорировать сновавшие в тумане силуэты стало уже невозможно, мы дружно остановились, и кто-то выкрикнул: — Эй там, в тумане, покажись! Из тумана в ответ вылетел огненный шар. Отделение как по команде залегло, и шар пролетел куда-то дальше в туман, никого не задев. В его неровном свете я успел разглядеть тварей, которые следили за нами. Больше всего они действительно напоминали чертей: красные, с короткими рожками, для полной картины не хватало только крылышек и трезубцев. Вооружены черти были кривыми саблями, у одного я заметил посох. Черти тем временем бросились в атаку. Первый получил прикладом автомата по черепу и упал замертво. Подхватив его саблю, я убил ещё нескольких. Саблями махать мелкие уродцы умели так себе, но зато их было по пять-по шесть на каждого из нас. Соломонов в начале схватки получил кривой порез саблей по руке, и теперь бегал от пары чертей, Ярошенко тоже обзавёлся саблей, но кроме неё он использовал штык-нож; демоны либо падали от его сабли или штыка, либо разбегались. Но тут произошло непоправимое: крутившийся неподалёку бес с посохом потряс своим орудием, бормоча что-то невнятное, и я с ужасом увидел, как за спиной у Ярошенко поднимается мёртвый бес. Я крикнул было, чтобы он обернулся, но было поздно — только что воскресшая тварь уже подрубила Ярику колени, и тот упал, после чего ещё несколько бесов проткнули его клинками. Снеся по пути нескольких противников, я бросился на беса с посохом и нанёс рубящий удар. Тварь отскочила назад, и сразу четыре беса, появившиеся из тумана, оттеснили меня назад. Отражать слаженную атаку четырёх мелких уродцев было довольно сложно, но, стоило мне пырнуть в глаз одного из них, я смог на шаг подобраться к обладателю посоха, а заодно выхватить штык из ножен на поясе. Убитый мной бес почти сразу встал, но я был готов к такому повороту. Отбив рубящий удар одного беса, я пырнул только что вставшего штыком и отбросил пинком второго, таким образом проложив себе путь к твари с посохом. Как бы я ни относился к цинику Ярошенко, но он был моим товарищем, а потому я не мог не отомстить этой паскудной твари. За моей спиной по прежнему кипела битва между порождениями ада и моими товарищами. Судя по крикам, ребятам приходилось туго, но я уже знал, что мразотные твари проигрывают бой. Рядом со мной неведомо откуда возник один из наших, присмотревшись, я узнал в нём Валерку Соловьёва — весёлого и отзывчивого парня, его так обычно и звали — Весельчак. Но теперь от прежнего Весельчака не осталось почти ничего: форма обильно залита кровью, непонятно чей, в руках два меча, видимо, трофейных, один, сразу видно, с беса, а второй куда лучшего качества. Тварь с посохом зарычала и выпалила из посоха огненным шаром, я едва успело отскочить в сторону, но Весельчаку повезло меньше: — За ВДВ!!! — выкрикнул Весельчак и в ярости бросился на беса-колдуна. Когда Весельчак уже размахнулся для удара, тварь пустил огненный шар в упор. Весельчака отбросила метра на три в сторону, и он упал на спину, выронив оружие, упал и не вставал. Я перехватил штык-нож и метнул в беса. Тот не успел ни увернуться, ни снова воспользоваться своим страшным оружием — штык вошёл в глазницу по самую рукоять, и бес упал замертво, но этого я уже не видел — стоял на коленях около Весельчака. Он лежал и не шевелился, но несмотря на страшного вида ожог на груди был жив — я видел, что он дышит. Весельчак был без сознания, аптечки у нас не было, да и как обрабатываются такие раны, я не знал. Когда кто-то из товарищей оттащил меня в сторону, я начал вырываться, но, придя в себя, я просто встал с земли и подошёл к выпавшему из руки Весельчака мечу. Подобрав оружие, я вернулся к стоявшим рядом с Весельчаком товарищам. — Скольких мы потеряли? — спросил я у Юры. — Двое мертвы, у Соломонова рана на руке, ещё Весельчак. Если он не попадёт в больницу в ближайшее время — умрёт, — бесцветным голосом ответил Юра. — Блядь, это всё ты виноват, ты, сука, ребят погубил, ты срезать предлагал, из-за тебя, сука, мы в этом болоте оказались! — заорал на Юру один из ребят. Узнать его толком я не успел, даже кличку не знал, но сейчас это было неважно, я просто подошёл к нему и с размаху саданул ему по морде кулаком, да так, что любитель поискать крайних упал на спину. Приставив к его горлу меч, я произнёс: — Чего мы не будем делать-так это искать крайних, ясно? Только что материвший моего друга парень от страха даже ответить мне не мог, он тупо таращил на меня глаза. Поняв, что большего мне от него не добиться, я убрал оружие. Весельчака мы несли по очереди, просто вдвоём брали под руки и несли, как пьяного собутыльника домой. В сознание он так и не пришёл, и я почему-то был уверен, что и не придёт. Где-то через полчаса мы дошли до частокола, из-за него шёл дым, на входе стояла девушка с луком в руке. Увидев нас, она выхватила из колчана стрелу, натянула тетиву лука и спросила: — Кто вы? Говорил она не на русском, но я тем не менее прекрасно понимал её и мог ответить на том же языке. — Не стреляй, нам нужна помощь, у нас раненый! — Проходите, — подумав, ответила девушка и убрала стрелу обратно в колчан.