радио головы

Юнджи сидела на полу, скрючившись в неестественной позе. Ее расфокусированный взгляд ползал по комнате, она перестала осознавать, что происходит, еще минут пятнадцать назад. В голову проникал заунывно плавный и немного печальный голос Тома Йорка, в ушах дребезжали мелодии, которые было трудно разобрать. Девушку накрывало и снова выбрасывало в реальность, словно она стояла по шейку в воде, и волны периодически ударяли ей в лицо. Она покачала головой и размазала пальцами и так довольно небрежный и потекший макияж. Чье-то тело тяжело приземлилось рядом, вырывая из пьяного бреда. Юнджи была не в силах повернуться и посмотреть в его сторону, так что просто уставилась на худые ноги незнакомца в обтягивающих черных джинсах и радужных носках. На левом есть дырка у большого пальца. Девушке слишком плевать. В руке неопознанного человека джойнт, который он молча протягивает ей. Она отрицательно мотает головой, черные спутанные пряди путаются еще сильнее, а комната начинает кружиться. Юнджи с силой зажмуривается, как вдруг чувствует, как ее пихают в плечо. То самое тело, что все еще сидит рядом. — Что-то ты совсем убитая, тебе бы надо взбодриться, — промямлил тихий голос. Юнджи кое-как пересиливает себя и медленно переползает затуманенным взглядом с ног незнакомого парня на его лицо. Все расплывается, так что уловить и распознать хоть какие-то черты лица сидящего рядом было почти невозможно. Юнджи даже кажется, что она, вероятно, может отключиться в любую минуту. Парень делает затяжку, задерживает дыхание, задрав острый подбородок, а затем выпускает дым из легких прямо девушке в лицо. Та морщится и небрежно ударяет слабой рукой в грудь незнакомцу. Юнджи терпеть не могла запах травки. Теперь ее тошнит, просто супер. Парень на это все заливается высоким громким смехом, затем поднимается с места и куда-то уходит. Время тянется вязкой жвачкой, стираются всякие границы. Девушка царапает ногтями паркет, чтобы хоть как-то зацепиться сознанием за реальность. Кто знает, сколько она так просидела, слушая дурманящие песни Radiohead. Но вот уже немного знакомое тело возвращается и снова пихается. Юнджи почти раздражается, но ей без слов протягивают айфон, на экране которого поблескивают белизной две дорожки. Девушка ухмыляется, с этим она уже знакома. Тело рядом замечает ухмылку и фыркает, попутно начиная сворачивать в руке денежную купюру. — Думаю, это должно тебя немного оживить. И судя по всему, ты считаешь также. Юнджи слабо кивает и забирает из тонких пальцев свернутую в трубочку стодолларовую бумажку. Она с легкостью снюхивает обе дорожки и запрокидывает голову, зажмуриваясь и зажимая нос. Внезапно, она начинает тихо гортанно смеяться. — Боже, чувствую себя такой лакшери, нанюхиваясь с экрана эпл в этой огромной хате. А это что, сто долларов? Я в каком-то американском фильме? — Она проглатывает слова, но тело рядом похоже все равно понимает ее речь. Оно вновь поднимается на ноги и встает напротив. Внезапно, вспышка яркого света ударяет Юнджи по глазам. — Бинго! Ты главная героиня самого ахуенного фильма в истории, который заберет все оскары в этом году, сучкааа, — парень крутит в руках тот самый айфон, снимая девушку с разных ракурсов, то отходя назад, то снова приближаясь. Движения резкие, сам он кривляется, отчего Юнджи начинает заливисто смеяться и откидывается на пол. — Блять, как меня вообще сюда занесло, я нихуя не помню. Ее волосы разметались по паркету, а ее тело содрогалось от смеха. У носа белели остатки порошка, а комната уже так не кружилась, да и в целом жить можно было. — Малышка, поверь мне, Хосок сделает из тебя звезду мирового масштаба, — кричит парень на всю квартиру и встает рядом с девушкой, периодически тыча камерой ей в лицо. Юнджи продолжает угарать, и кто-то неподалеку на диване тоже начинает ржать от происходящего. Хосок встает так, что девушка оказывается лежащей у него между ног, и вытворяет всякие манипуляции с камерой. Затем он наклоняется близко к Юнджи и начинает медленно снимать каждый сантиметр ее лица. Длинные, слипшиеся из-за туши, ресницы, размазанная подводка, расширенные зрачки, припухшие то ли от постоянного кусания, то ли из-за пьяных мокрых поцелуев часом ранее, губы. Временная перебивка на треки Нирваны заканчивается, и на заднем фоне снова разливаются гипнотизирующие волны "Радиоголовы". Хосок спускается ниже, к шее и острым ключицам. На Юнджи рваная футболка с глубоким вырезом, которая открывает вид на ее худобу и кружевной бра. Парень поочередно снимает на камеру каждую лямочку лифа, а затем принимается считать родинки на груди. На секунду он отрывается от экрана и встречается с загоревшимся взглядом девушки. Уголки его губ дергаются, и Юнджи отвечает ему на это пошлой полуулыбкой и облизывается. Хосок идет дальше: в объектив попадают выпирающие ребра и длинная дешевая цепочка с вычурной подвеской. Девушка кладет руки на впалый живот и плавно ведет ими вниз к подолу юбки. — А ты точно режиссер? — Произносит она вдруг, чем вызывает у Хосока короткий смешок. Ухмылочка заиграла на ее губах с новой силой. Юбка сползает с колен, поскольку Юнджи подгибает ноги, а затем помогает ей ползти все выше своими ручками. Девушке нисколько не стыдно, а Хосок уже не может думать ни о чем, кроме как о показавшихся кружевных трусиках. Он гулко сглатывает и переводит взгляд на экран телефона, на котором еще были еле заметны следы от порошка. В объективе камеры смятая ткань юбки, черные чулки на бледной коже, маленький синячок на внутренней стороне бедра. — You are all i need… — Мурлычет Хосок себе под нос, подпевая Тому. Басы песни вибрируют по всему телу Юнджи, и она закатывает глаза. Парень нажимает на стоп, завершает съемку и выключает айфон. В комнате становится заметно темнее, когда вспышка гаснет. Эти двое так увлеклись, что не заметили, как кто-то из гостей выключил свет, и только цветомузыка осталась мерцать и отбрасывала яркие радужные блики на стену. Кто-то уже свалил домой, тусовка близилась к завершению. Многие разошлись по комнатам квартиры, разделились на парочки или небольшие компании. Кто-то видел уже третий сон, кто-то тихо курил на кухне, изредка перекидываясь вялыми фразами. Юнджи размахивала руками в воздухе, выводя ими какие-то непонятные узоры. Ее глаза все еще были закрыты, и Хосок прекрасно понимал почему. Ему тоже захотелось погрузиться в песню с головой, так что он просто лег на пол рядом и уставился в потолок, по которому бегали разноцветные огоньки. Веки опустились сами собой, и какое-то время эти двое просто неподвижно лежат, соприкасаясь плечами. Вдруг Хосок чувствует ледяные пальцы на своем запястье и вздрагивает, что заставляет его вновь распахнуть глаза. Он видит перед собой Юнджи, которая смотрит на него без единой эмоции на лице. Она неловко поднимается, опираясь на трясущиеся руки, а затем седлает Хосока. Тот вздергивает брови, но остается безмолвен, в то время как лицо Юнджи по прежнему излучает полнейшую безэмоциональность и даже безразличие. — Тебе все же придется сделать меня звездой, Хосок. Ты обещал, — произносит она почти шепотом и начинает стягивать с себя футболку. Хосок просто продолжает лежать и смотреть на раздевающуюся девушку. Она расстегивает лиф, снимает и отбрасывает его в след за футболкой, оголяя аккуратную небольшую грудь. Юбка на стройных бедрах тоже не задерживается, так что уже через пять секунд Юнджи сидит на Хосоке в одних трусиках и чулках, один из которых съехал почти до щиколотки. Парень поднимается на локтях и садится, резко прижимая девушку ближе. Она, в свою очередь, путающимися в ткани пальцами пытается стянуть футболку с Хосока, с чем он ей с удовольствием помогает. Они остаются обнаженными по пояс, и только рассматривая гусиную кожу Юнджи и торчащие от холода сосочки, Хосок понимает, что походу кто-то поставил на репит песню «All I Need», ибо она длится уже целую вечность. Да Хосок и не против вовсе. Он утягивает Юнджи в поцелуй и тут же небрежно разрывает его, мазками губ двигаясь по шее и ключицам все ниже, к вздымающейся груди. Юнджи тоже не была против — долгие поцелуи не для нее. Горячий язык проходится по ложбинке, затем ведет мокрый след к сосочку. Юнджи тихо охает и тяжело вздыхает. Она зарывается руками в мягкие волосы Хосока и начинает слегка царапать короткими ногтями кожу его головы. Приятно. Был бы котиком — замурлыкал. Юнджи прерывает его ласки и поднимается на ноги. Она нарочито медленно стягивает с себя черное кружево и даже двигает бедрами в такт музыке, на что Хосок криво ухмыляется. Он придерживает ее, чтоб не упала, помогая окончательно снять белье. Она позволяет ему начать выцеловывать внутреннюю сторону своих бедер, даже разрешает поставить там парочку засосов и тихо стонет с закрытыми глазами. — Ты на вкус как рай*, — бормочет Хосок и ухмыляется, когда Юнджи фыркает в ответ, — Что? Не тебе одной клише фразочками бросаться. — Засчитано, 1:1. Хосок подает идею переместиться куда-нибудь на кровать, но Юнджи лишь отрицательно качает головой и расстегивает его джинсы. Они оба оказываются полностью обнаженными, вот так просто. Она какое-то время ерзает на хосоковом члене, получая горячее пыхтение на ухо, но потом внезапно замирает, как вкопанная, когда парень пристраивается к ней и собирается войти. Юнджи напрягается и отталкивает Хосока от себя. — Подожди-подожди, мне нужно еще. У тебя есть? Хосок с секунду хмурится непонимающе, ему сложно быстро соображать по вполне понятным причинам, но вскоре до него доходит. Он кротко кивает, подрывается и рыскает по полу в поисках своих джинсов, а затем роется по карманам какое-то время, пока не достает маленький пакетик с белым порошком. Снова айфон, снова скрученная купюра и дорожки, но на этот раз не две, а четыре. Хосоку не захотелось оставаться в стороне. Юнджи впивается ему в губы и больно кусается, а тот входит в нее. Оба шипят в поцелуй, девушка царапает спину парня, а хватка его рук на ее бедрах становится железной. Но по большому счету, им обоим сейчас было плевать и на боль, и на кровь. Им было все равно и на то, что они познакомились буквально пару часов назад и совершенно ничего друг о друге не знали, и на то, что они забыли про резинку, и на то, что в комнату вообще-то в любой момент могли войти. Стоны Юнджи были больше похожи на скулеж, она часто всхлипывала и прерывисто дышала. Хосок просто потерялся где-то и очнулся только после того, как кончил девушке на спину. Он распахнул глаза, и его взгляд упал на собственные руки, что были измазаны в крови, смазке и сперме. Юнджи лежала на полу, ее всю колотило, по щекам бежали слезы. И тогда до Хосока дошло. Он слегка побледнел и изменился в лице. — Погоди, ты что, девственница? — Произнес он, гулко сглотнув. Юнджи усмехнулась, кривя губы. — Well, not anymore**, — прохрипела она на ломаном английском и фыркнула. Последовала длинная мучительная пауза. Девушка вытерла уже высыхающие слезы и поднялась на трясущихся ногах. — Где тут ванная? Хосок, до этого сидевший абсолютно замороженный и пялившийся в одну точку, внезапно встрепенулся и тоже подскочил на ноги. — Рядом с кухней, идем, я покажу. Больше они не говорят. Хосок протягивает Юнджи свою футболку, чтоб та быстренько накинула ее и прикрыла наготу, а сам запрыгивает в джинсы. Они выходят из комнаты и идут по темному коридору, который лишь слегка освещается тусклым светом с кухни. Музыка внезапно выключается насовсем, и вся квартира погружается в оглушающую тишину. Хосок открывает дверь в ванную комнату и включает свет, Юнджи заходит следом. Он встает у раковины и начинает смывать засохшую кровь с рук. Она возвращает лицу непроницаемость и залезает в ванну, снова оказываясь обнаженной. Хосок старается не смотреть, но глаза сами находят бледное женское тело в отражении заляпанного зеркала. Он украдкой наблюдает, как она споласкивается под теплыми струями воды, как полностью смывает остатки макияжа с лица, как намокают спутавшиеся пряди ее волос. Шум воды затихает, и Хосок протягивает Юнджи большое махровое полотенце. Все еще не проронив ни слова, они выходят из ванной, и Хосок ведет ее в свою спальню. Тут никого, он подходит к шкафу и достает оттуда свои старые боксеры и растянутую футболку с черепашками ниндзя, вручает девушке, а она без какой-либо брезгливости и возражений все надевает. Они заваливаются спать на его большую двуспальную кровать, никто из них даже не желает друг другу спокойной ночи. Хосок просыпается с жуткой головной болью и бурчащим от голода животом. На минуту он вообще забывает, где находится, и какой сегодня день/год/век. Затем воспоминания начинают возвращаться, и он быстро разлепляет глаза. Резко поднявшись на кровати, о чем он моментально жалеет, поскольку боль с новой силой ударяет по вискам, морщась, он садится и оглядывает комнату. Место рядом с ним пустует, лишь смятые простыни. Хосок пытается встать и болезненно стонет. Мысленно обещая себе вернуться ко всему чуть позже, он направляется в туалет справить нужду, после чего заскакивает на кухню убить сушняк. Там уже сидели несколько полуживых ребят с похмельем и курили в блаженной тишине. Хосок вернулся в спальню и в состояние думать. Его футболка с черепашками ниндзя лежала там же, откуда была вытащена прошлой ночью. На прикроватной тумбочке парень обнаружил смятый клочок бумаги с нацарапанными на нем на скорую руку кривыми мелкими буквами. «Спасибо, что сдержал обещание. Юнджи.» Хосок зарывается руками в волосы и поднимает глаза к потолку. Юнджи ни в одной из комнат не оказывается. Он пересматривает вчерашнее видео, сидя на краю постели. Улыбка сама ползет на лицо, но тут же гаснет. — Глупая, ты была звездой с самого ебаного начала…