***
Улицы полны пепла и пыли, густо смешанных с шерстью и паленой кровью. "От них тут воняет" - чертовски верная запись. Посланники тихо воркуют и тянут свои бледные ручонки к уже мёртвому Охотнику. Плачут. Бедные создания... Хочется лишь пожалеть их. Доверчивые, словно дети... Льнут к рукам и радуются даже крупицам тепла. Такие же брошенные, как и их Охотники. От прогорклого воздуха тошнит и кружится голова. Слишком много гари. Слишком много трупов. Слишком много Ярнама. Воет в Церкви Кровоглот. Снова убил кого-то. Когда-то был Клириком... Да... Из лабораторий Хора выходят либо сами учёные, либо трупы. Третьими, что наиболее часто, выходили чудовища. Пулеметная очередь замолкает и раздаётся пронзительный предсмертный крик. Охотница. Очередной труп.***
Бежать, бежать, бежать. Туда, вперёд, где воет и молит о спасении сорванный голос. Забытый страх затапливает истерзанное сознание. Вопль, словно колокол, резонирует в спертом воздухе. Обрывается на самой высокой ноте и обращается звериным рыком. Слишком поздно. Площадь залита кровью, а в самой середине... Церковное Чудовище. Ещё одно. Похожее на то, что у Собора, но... Иное. Тихо скулящее, сжавшееся на обломках статуй. Ещё разумное, не гонимое жаждой крови. В светлой шерсти, испачканной кровью, запутались обрывки ткани, бывшей одеждой. Смутно знакомо. Голос Старого Джуры плывёт в воздухе, и Чудовище затихает, тонко взвыв. Охотник умеет успокаивать... Стоит подойти ближе, как оно поднимает рогатую голову и тянет воздух носом, улавливая запах. Луна, порох и кровь. Охотник. Но бежать не хочется. Этот запах, этот человек... Что-то внутри шевелится, когда мужчина касается лихорадочно горячей морды, примиряя. Нападать он не станет. Странный симбиоз Охотника и Чудовища быстро привлёк внимание, но... Никто не спешил узнать больше. Первые пять охотников пропали и были найдены исполосованными горящими лезвиями трости-хлыста. Другие семь разорваны в клочья. Больше проверять никто не хотел. Изредка можно было заметить, как Охотник разговаривает с тварью. И только Джура знал, что происходило. Раймонд рассказал ему все давным давно***
То, что раньше было Аделардом, теперь бродило по улицам в сопровождении Охотника. Монстры прятались, опасаясь того, кто сильнее, трусливо визжали из-за углов и разбитых колонн, другие Охотники не могли подобраться к ним, как бы они того не хотели. Рядом тут же свистели пули, пущенные из Гатлинга или лезвия хлыста, зажатого твёрдой рукой. Но теперь... Добавился рёв огромного Чудовища с человеческим разумом. Так продолжалось долго, но не могло продолжаться до рассвета. Первыми завыли чудовища при входе в город. Джура снова попытался остановить зашедшего в Сожженный Ярнам человека. Чудак призывов не понял. За что и получил череду ртутных пуль в тело. Но, умерев, тут же ринулся вперёд. Умирая десятки раз, пытаясь снова и снова, в то время, как другие уходили после второй - третьей попытки. Начало конца. Раймонд в очередной раз пришёл проверить старого товарища. Но... Не нашёл его ни в округе, ни на башне. Только обугленная треуголка лежала у умолкшего пулемёта. Сердце грохнуло и забилось с яростью. Это - последняя капля. Руки дрожали мелкой дрожью, когда Лакрим спускался вниз. Последний Еретик прошёл мимо чудовищ, даже не задумываясь о том, что они ударят в спину. Почти детская обида застилала разум. Аделард двигался следом, чувствуя состояние и не подходя ближе. Кровь пела так яростно, так прекрасно в свете алой Луны. Хлыст с пронзительным свистом рассекал воздух, жадно вгрызаясь в плоть. Вернувшись в Старый город "Добрый" Охотник совершил огромную ошибку. Пронзительный вой пронёсся над руинами, отражаясь от остовов домов, подхваченный сотнями и сотнями глоток. Охотник стал добычей. Погибая в третий раз, он услышал голос. На грани шепота, но... Говорил это человек. Полный злобы и боли, такой яростной, что невольно вздрагивали поджилки. Шёпот утопающий в Озарении и Луне. Такие и попадали в Кошмар, опьяневшие от крови. Почти звери. Сильные и опасные. Следующая и последняя встреча случилась перед самым рассветом. Добрый Охотник не смог оставить их. Слишком опасно. Задета гордость. В свете уходящей Луны казалось, будто на улицы опустевшего города вышли призраки тех, кого сожгли. Невиновные, они провожали человека долгими взглядами, полными мёртвого укора и вечной тоски. Чудовище рухнуло на мостовую, пронзительно воя и высекая искры когтями. На рогах, запутавшись в клоках шерсти и ткани, висел медальон Хора. Вот значит, как... -В сумраке ночи идет шагом ровным. Обагренный кровью, в рассудке полном. Гордый охотник Церкви. Чудовища - это проклятье, а проклятье - это оковы. Только ты - настоящее оружие Церкви. Чудовище замолкает, роняя кровавые слезы на разбитые камни. Сзади раздаются шаги. Кровь стынет в жилах, стоит лязгнуть сегментам оружия. Бой продолжался мучительно долго. Заветных Пузырьков не осталось, а враг продолжал сыпать ударами. Добрый Охотник начал жалеть, что снова сунул нос в этот проклятый город. Слова твари набатом били в голове. По счастливому стечению обстоятельств Раймонд оступился, медля всего лишь пару мгновений. И получил отравленный нож в спину. Так похоже на Охотника... В прочем, и сам Еретик не побрезговал бы подобным. Лезвия полыхают, оставляют за собой след из дыма и копоти. Лакрим будет биться до последнего, это понятно. Без сил свалились одновременно. В сознании остался только один. Подползая к бывшему напарнику, Раймонд понимает, что они доживут до первых лучей солнца. Такого тёплого и непривычно участливого после света Луны... Открывая глаза Добрый Охотник слышит, как слабо шепчет Еретик, прижавшийся лбом к морде твари. А после видит, как бликует скупая слеза в слабых лучах восходящего светила, оставляя за собой чистую полосу на залитой кровью щеке. - Я обещал тебе, что ты снова увидишь солнце... Что оно воссияет вновь, как было когда-то, Аделард... - Шёпот одноглазого Охотника, прерывистый и слабый, срывающийся на бесшумные, тяжелые вдохи, - Смотри же... Небо такое чистое, родной... Нож, направленный слабеющей рукой приносит твари покой. Последний жест Милосердия. Конвульсивно дернувшись, чудовище замирает. Минутная тишина, прерываемая только тяжёлым дыханием Раймонда тянется в вечности. Охотник с явным трудом поднимается на ноги и бредет, бредет к парапету бесконечно долго, не заметив, как с почти полностью седой головы слетает треуголка и рассыпавшиеся бинты. Даже истекающий кровью, он внушает благоговейный страх и уважение. Что же Добрый Охотник натворил... Длань Великого подхватывает ослабевшее тело. В другой покоится Чудовище. (Чудовище ли?) Охотник не знает, было ли это видением или бредом в горячке, но, открывая глаза снова, он видит лишь разбитые камни, залитые кровью, потертый медальон Хора, да старую-старую треуголку с окровавленными полями. Последняя память о том, что Раймонд Лакрим и Аделард Стефан Боунс вообще существовали.***
Сидя в мастерской, Старый Охотник смотрит на что-то в своих руках. Молодой парнишка, так неудачно попавший в Охоту, слышит, как скрипучий голос повторяет одни и те же слова. "Небо такое чистое". Быть может, когда нибудь парень увидит, как по улицам Старого Ярнама идут двое. Охотник и Клирик, прижавшиеся друг к другу, будто страшащиеся отпустить. Так уже было однажды. И старые книги, хранящие тайны в библиотеках Кейнхёрста, ничего не расскажут. Ветер, принесший из самых дальних закоулков запах гари и пепла развеет видение. И только Луна, молчаливо льющая свой алый свет, оплачет ушедших.