Красный, зеленый, синий

Он никогда не спотыкался о разнообразие жизненных форм в этом сумасшедшем мире. В конце концов, у него был кентавр как учитель, домовой эльф как лучший друг и сын оборотня для крестника. * Он никогда не посещал специалиста по психологическими травмам в этом мире. Пусть и знает, что его история вряд ли вызовет второй взгляд у кого-либо с этим уровнем сумасшествия, царящим в космосе. Просто всегда было что-то в воздухе, не высказанные ожидаемые истины, проглоченные вопросы и ответы шепотом. Это было так похоже на те годы до пятого курса, что подстегивало молчать дальше. Гермиона бы ударила его книгой по голове за самолечение. Джинни бы понимающе улыбнулась и приказала составить график. * Иногда ему кажется, что он может нащупать плащ-невидимку на собственных плечах. Однажды обручальное кольцо, простая платиновая полоска, в темноте спальни показалось старым серебряным кольцом с треснувшим камнем. Более чем несколько раз ему казалось, что скальпель или гипо в его руках были деревянной палочкой из старой древесины. * Он учит новый диалект не в первый раз. У него есть опыт с волшебниками и их старо-английскими словами, термины нового мира тоже не сразу к нему пришли, так что сокращения и обозначения Звездного Флота едва ли стоят упоминания. * Униформа не похожа на мантии и галстуки, или медицинские скрабы и халаты, - это прямые брюки со стрелками, пиджак или жесткая куртка, вся одежда в красном цвете на занятиях или бело-синем в медицинском отделении. Это тоже не надолго отвлекает его. * Первый курс полон физической подготовки, которая вызывает неприятную ностальгию по похороненным воспоминаниям и ощущениям. Теория, которую он заучивал уже в этом мире, и подработка в больнице Академии не отвлекают. * Он профессионал и пьет только тогда, когда может гарантировать свободный день и никогда до состояния невменяемости. Но даже если бы он делал это каждый день до размытых воспоминаний и приятной дымки, то никто бы ничего не понял без анализов. Для дрожи в руках и потери координации, несвязной речи и запутанности мыслей ему нужно нечто большее. * С адмиралом Маркусом он пересекается считанное число раз. Но при каждой встрече его внутренне чутье заставляет остановится, замереть и продумать как пути выхода из ситуации, так и способы борьбы. Такой острой реакции у него нет ни на кого другого. * Ожоги от фазера это то, что он изучает на практике впервые. В Атланте предпочитали холодное оружие или электрошокеры. * Вся Академия напоминает ему Хогвартс больше, чем любое другое место. Его может это раздражать, выбешивать, злить до крайности... Но как и каждое лето Гарри с нетерпением ждал алого поезда, так и Леонард надевает форму с легким неверием и непризнанной радостью. * Некоторые студенты игнорируют его из-за внешнего вида, репутации, возраста или направления подготовки. Другие? Другие опасаются его за то, как мелочно он может мстить. Или как креативно и зло он может разыгрывать тех, кто перешел ему дорогу. * Космос заставляет его дрожать не хуже гранд-скелетов. Каждый тренировочный полет заканчивается для него дрожью, тошнотой и кругами за закрытыми глазами. Весь первый семестр после каждого полета он истерично смеется в туалетных кабинках, когда вспоминает о любви к полету. Джинни держалась на метле не хуже него. * Джим заставляет его исполнять роль на мостике во второй раз из трех его попыток сдачи "Кобояши Мару". Этот тест у него засчитан, комиссия больше похожа на волшебников из заседаний Визенгамота, а Леонард хочет смеяться. Кирку не нужен старик, чтобы спасти ситуацию. Этот ребенок может сделать всё сам. Он слушает, как адмиралы пытаются спасти лицо. Он видит, как травмированный вулканец пытается подготовить других. Среди черновиков его электронных писем лежит заявление о необходимости психологической оценки для теста "Кобояши Мару", с приложениями в виде исследований. Это письмо ждет отправления.