ღღღ
Телефон на части разрывается от громкого рингтона, что по квартире разносится. Парень губы наспех поверх черничной помады лимонной мажет и к дивану подходит. На звонок не успевает ответить. Берет мобильник, тот чуть из рук не вылетает, как мыло в душевой кабине, ведь крем достаточно жирный, и много его выдавливать совсем не стоило. დBoomდ Ты решил? В любом случае, я уже около дома, выходи.***YeonJ*** Я еще ничего не успел собрать.
დBoomდ Тогда жди. Усталый вздох. Звонок пищит щебетом птиц. Хотя врятли это можно назвать щебетом, да и к тому же птиц. Больше на задушенного страуса смахивает. Но Ёнджун привык, не первый год живет здесь. Парень медленно плетется к двери, попутно пытаясь размазать крем по бледной коже. Опускает ладонь сначала на замок, а после на железную ручку, дергает, рука соскальзывает. Вторая попытка, к счастью, оказывается успешной. Парень поднимает взгляд. Перед лицом стоит рыжее существо, сжимая пакет в правой руке. — Он, что, пустой? — спрашивает хозяин квартиры. — Да. Брюнет бросает очередной короткий и усталый выдох. — Проходи. Гость проходит в зал, шторы в котором закрывают вид на город, и только узкая полоска света просачивается в комнату. Всюду валяются журналы о новомодных приставках, видеоиграх, электроники и прочем. Кладет полиэтилен на мягкий диван. Поднимает глаза на телевизор, по которому крутят одну и ту же рекламу. — Видел новые наушники? — начинает, беззвучно подходя к застывшему гостю, — Эй, ты слушаешь? Собеседник резко поворачивается и кивает: — Да-да. Берет в руку пульт. — О, кстати вот они, — глядит в огромный экран, — Такие крутые, я даже, — парень не успевает договорить, а Бомгю переключает на другой канал. — Ты. — У меня они скоро будут. Брюнет размазывает противный крем по пальцам, глядит как-то раздраженно на собеседника, а потом все же выдает: — Предатель. Из теплой квартиры они вываливаются так же быстро, как и приехали в этот город года два назад. Лестничные площадки чистые, но в некоторых углах мусор нашел себе место. Ступени красные, яркие, даже слишком, а перила и подавно, только цветом различаются — синие. Друг бежит слишком быстро, Ёнджун еле успевает. Удивляется, как приятель еще цел целехонек. Слабый, но резкий свет солнца ослепляет глаза. — Сколько ты взял? — Понятия не имею, сорок? — запыхавшийся. — Хватит, — кивает Бомгю. На пустую площадь они идут достаточно долго, ведь какой-то фокусник рядом с парком показывает свои нескончаемые номера. Внешность непривычная, иностранец? Бомгю завороженно смотрит на черноволосого, не отвлекаясь. Ёнджун дергает резко за локоть. — Потом насмотришься, пошли. Людей, если честно, как кот наплакал. Проходят мимо, делают вид, что не замечают. Бомгю бесится, начинает твердить заученную вдоль и поперек рекламу собственного производства и насильно впихивать крема в руки прохожих. Одна пара не выдерживает наглости и угрожает тем, что вызовет полицию, если эти двое будут продолжать свои действия. Рыжий не выдерживает и хочет уже начать драку, но Ёнджун хватает того за руку и тащит в какой-то переулок, попутно извиняясь перед влюбленными. Брюнет, согнувшись в три погибели, пытается восстановить дыхание, а его друг агрессивно шепчет себе под нос. — Давай подведем итоги, — единственная адекватная речь за все время, — Сколько осталось? Темноволосый открывает пакет и начинает считать тюбики, неосознанно кусая губы. Сильный ветер неожиданно бьёт по лицу, кажется начинается дождь. — Раз… Пять… Тридцать один, — заключает. — Продали пять, нет, шесть же? — Вроде шесть, — добавляет, — За сорок. — А оставшиеся четыре подарили. — Ты подарил, — поправляет парень. — Ну уж прости, что деньги вымогать не стал. Они стоят минут пять в тишине. Думают о чем-то своём. Бомгю снимает кепку, крутит ее в руке. Подкидывает в воздух и ловит. — Можешь забрать заработанное, — нарушает молчание, — У меня свои есть, — роется в задних карманах черных джинс. Выуживает мятые купюры и заодно фиолетовую помаду. — И ты их тратишь на вот этот хлам, жизнь удалась! — подкалывает юноша. — Могу себе оставить, согласен? Рыжий тут же начинает махать руками в протестующем жесте. — Нет-нет! Спасибо большое, люблю тебя, Ёнджун-а! Парни выходят на противоположную сторону от недавнего места нахождения. Темно, фонари еле светят. Кое-где лампы в них и вовсе перебиты. Телефон ярко контрастирует с улицей. Ничего нового, социальные сети затихли, как рыбы. Двадцать два процента заряда пока что устраивают. Юноши останавливаются на автобусной остановке. Благо, светодиодные лампы по краям скамеек живы. Ветер касается лица и пушистых волос. На улице тьма, но тепло и это не может не радовать. Раздается тихая мелодия. Ёнджун толкает друга в плечо, последний наконец понимает, что звонят именно ему. Крупные капли ударяются о стертые кроссовки. Кореец болтает с кем-то по телефону, а брюнет в это время снова мажет гигиенической помадой по сухим губам и глядит на высокие деревья, на сменяющиеся эмоции в лице друга. Бомгю обращает внимание на себя. — Мне пора. Отцу плохо стало, — дополняет, — Опять. Они быстро прощаются, и темноволосый остается один на пустой остановке.ღღღ
Брюнет нажимает указательным пальцем на дверной звонок, слышит даже, как он ревет в квартире. Никто не открывает. Зайдя в прихожую, парень задевает ручку входной двери, а потом четко слышит аромат крема. Подносит ладонь к носу, вдыхает. Роза? Стягивает куртку и вешает в открытый шкаф прихожей. Наклоняется к обуви и, сняв, ставит рядом с длинной железной ложечкой. Проходит в зал, попутно расслабляя галстук на сиреневой рубашке. Закатывает глаза, когда видит разнообразные разбросанные вещи. Собирает макулатуру с ковра и кладет на небольшую тумбу рядом с большим, раскидистым папоротником. Зашторивает окно в пол, как положено. Пару футболок относит в ванную и бросает в плетеную корзину к другой не постиранной одежде. Заходит в душевую кабину. Создает нужную температуру воде, наслаждается прохладой. Холод постепенно сменяется теплом и стеклянные стенки начинают медленно запотевать. Брюнет наспех вспенивает шампунь и смывает его с темных волос. Напоследок плеснув водой по лицу, парень выходит. Вытирает мокрое тело, попутно одеваясь. Как обидно становится на душе, когда ни одна нормальная передача не показывает свой нос в телевизоре. Приходится оставить шоу о новой породе оленей. Оказывается ее продвигают уже где-то полтора года, и результаты наконец положительные. Животные получились довольно хорошенькими, хотя от них такого явно не ожидали. Почти все экранное время уделено их жизни в исследовательских экспериментах, а также в условиях природы, ограниченной клетками. Брюнет уже стал засыпать, положив голову на мягкую спинку дивана. Неожиданный звук громкой кряхтящей ламы доносится со стороны прихожей. Открыв дверь, Субин видит темную макушку, наклоненную вниз. — Привет, — подает голос Ёнджун, не отрывая взора от мокрой насквозь обуви, что не хочет сниматься с ноги. Субин оставляет парня одного и возвращается на место напротив телевизора. Берет в руку пульт и возобновляет поиск. Правым ухом слышит шуршание вещей, позже — хлопок двери ванной комнаты. Долгие странствия по каналам проходят в пустую. Передача о кроликах кажется вполне нормальной. Или это коалы? Разницы искать не хочется, поэтому он откидывается на спинку дивана и вновь впадает в мир сновидений. Долго отдыхать ему не дают. Субин ощущают как потяжелели его бедра, а после легкий ветерок рядом с левым ухом. Открывает глаза и встречается взглядом с Ёнджуном. — Ты обиделся на меня? — глаза в глаза, — Даже «привет» не сказал, — наклоняется и бубнит в сгиб шеи. Прижиматься к парню, заботливо обнимая и скрещивая руки сзади. Равномерное дыхание шуршит рядом с ухом. Кореец с наслаждением вдыхает запах ментолового шампуня. — Я соскучился, — наконец выдает брюнет. Субин поворачивает голову влево - в сторону. Замечает, что не все окна шторами закрыл. На улице темно и видно высокие светящиеся многоэтажки. — Ты сказал, что будешь дома, когда я приду. — Бомгю, — оправдывается темноволосый, — Прости, — опускает голову на плечо парню. Брюнет тянется к Субину и коротко чмокает в губы. Последний безразлично смотрит в карие глаза напротив. Тихо отодвигает от себя. — Он всегда занимает первое место в твоей жизни, Ёнджун, — и смотрит сквозь плечо, на экран. — Стой, нет, — тянет ладонь к мягкой щеке, — Что за глупости? — Вот и я не могу понять. Что за глупости, Ёнджун? — как только лица касаются, черноволосый смахивает руку. Будто надоедливое насекомое посреди ночного лета. — Прости, — опускает глаза на свою руку, сложенную в кулак, — Что я должен сделать? — Понятия не имею. Зачем ты ждёшь от меня каких-то идей? — отвечают молчанием. Раздраженный кореец собирается встать с дивана. Цель остаётся не выполненной. Чужие ноги достаточно сильно надавливают на собственные. А руки возвращют в прежнее положение. — Ну прости, — прижимается к сильной груди, — Не думал, что наша с ним затея настолько затянется. Субин молчит. В голове полно разнообразных мыслей. Думать о чем-то конкретном, безусловно, мешают. — Хён? Здесь терпение темноволосого сходит на «нет». Он перемещает свои ладони с талии на бедра, обтянутые домашними спортивными штанами. Несильно сжимает. Перебирает всё ещё мокрые волосы на затылке. Приближает лицо парня к своему в долю секунды. Ёнджун не успевает сообразить что только что произошло. Оказывается вовлечен в поцелуй. Субин мягко очерчивает контур губ своими. Ощущает сладкий вкус. Языком ведёт от верхней до нижней. А потом им же вылизывает горячее нёбо, проводит по ровному ряду зубов. Поцелуи получаются смазанными и голодными. Будто не виделись месяц, год, а не каких-то там жалких двадцать четыре часа. Приятная невесомость обрывается так же резко как и началась. Субин прислоняется ко лбу брюнета и дышит. Слышит чужое сбитое. Глядит точно в душу. Внезапно подрывается с нагретого места. Подхватывает своего бойфренда. Уверено направляется в глубь квартиры. — Субин-и? Парень хочет спросить что-то еще. Но раздумья прерываются, как только он понимает что это за маршрут такой. Поэтому решает полностью отдасться ситуации. Субину, если быть точнее. Кладет голову на плечо и мягко лижет шею, оставляя засосы. Надеется, что так злость парня хоть немного развеется. Ничего не выходит. Спина больно ударяется о заправленную постель. Чхве сразу же ищет глазами невозмутимую фигуру. А в комнате темно к тому же, как в заколоченной бочке. Это определённо мешает. Привстает на локти. В чёрную пустоту глядит, пока определенно не свое дыхание на шее не чувствует. — Мне казалось, ты обиделся, — прошло достаточно, а глаза так и не привыкают к отсутствующему освещению. — Мне тоже, — и губами по щеке мажет. Видимо тоже не видит ничего. Субин в полную меру наслаждается изящной гибкостью своего парня, когда в очередной раз его на себя натягивает. Слух невероятно пошлые и мокрые шлепки режут. В мозге на самое дно оседают. А Ёнджун лишь по кровати от крышесномного удовольствия мечется и смятые простыни, что уже с постели свисают, до посинения костяшек сжимает и дышит сбито. Пытается подавить рвущиеся наружу звуки в себе. Выходит, мягко говоря, плохо. Стонет в полный голос. Намного-намного лучше, чем в фильмах с высокими ограничениями. Далеко от вульгарности и дешевой напыщенности. Субин сочные, стройные бедра в руках мнет и раздвигает шире. Входит одним глубоким движением, абсолютно точно затрагивая комок чувствительных нервов внутри. Улыбается. Широко. С ямочками на щеках, оголяя белоснежные зубы. Гордится тем, что происходит под ним. Точнее кто. Медленно выходит из податливого тела, расстягивая удовольствие. Тонкие ниточки клубничной смазки, которую, кстати, сам Ёнджун и выбрал, тянутся от порозовевшей дырочки к твердому члену. Обрываются и падают на кровать. Ёнджун облизывает искусанные губы и останавливает мутный взгляд на четко очерченных кубиках пресса своего парня, легонько касается, оглаживает сильное тело, ведёт ладонь вниз. И тут же снова на простыни затылком падает. Чхве дает брюнету обхватить свои бедра ногами и толкается снова. Ёнджун в этот момент лишь с громким и протяжным криком наслаждения откидывается на обваленные плюшевыми животными подушки. Хнычет. Голос сел почти, еле слышно. Но останавливаться никто не собирается. Субин гладит тазовые косточки, проводит по бокам, слегка надавливая. Ёнджун с каждым новым толчком за плечи родные хватается, царапается и тычется в районе ключиц, как слепой котёнок. Субин склоняется над своим чудом, которое явно не умеет сдерживаться. Опирается о стенку над кроватью, что грозится не выдержать такого напора. Губы в звуке «о» открываются, когда кореец, откинувшись назад, быстро и мелко вторгается в липкую и невероятную узость. Волосы Ёнджуна в его же игрушках путаются. Большинство из них на линолеум падает и, зверьков там настолько много становится, что кажется будто это ковёр пушистый. Тонкие, ровные пальцы теряются в прядях, пахнущих ментолом. Едва ощутимо массируют кожу головы. Тянут к своему лицу. И Субин поддается напористости старшего, смакуя вкус черники на языке. В воздухе пахнет голой откровенностью, сексом и похотью.ღღღ
Вставать рано утром не то, чего хотелось бы каждый день. А в начавшиеся выходные тем более. Но шуршание одеялом и его резкое стягивание, а затем ещё и касание холодными, ледяными как Арктика, ногами других — тёплых, заставляют невольно приоткрыть глаза. Субин видит перед собой Ёнджуна, который, отвернувшись от проснувшегося, что-то делает. Брюнет пододвигается сзади и смотрит из-за плеча. Жалеет о содеянном, потому что чуть не слепнет от яркого, резкого света телефона. На дворе все таки светит не яркое солнце, а бледная луна. Мысленно чертыхается. Вслушивается в нежный и мягкий тембр голоса рядом: — Уже проснулся? — не отрывается от айфона, попутно печатая комментарий под фотографией, на которой Субин узнает Бомгю с несколькими купюрами в руках. От вчерашнего числа.***YeonJ*** Насосал.
И золотая луна после. Чхве младший улыбается уголками губ и прижимает старшего ближе к себе. Ведёт носом от сгиба шеи до уха и оставляет невесомый поцелуй. — Люблю. — Не обижайся. Спина горит свежими ранками от ногтей. Все незаменимо правильно.