goner

Саша

Всё раздражает меня. Всё это раздражает меня. Основная часть всего этого лежит сейчас на полу и дохнет. блять сука блять ты тупой кусок мяса ты должен был бояться меня ты должен был боготворить меня ЧТО ты сделал вместо этого? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ ТЫ БЕСПОЛЕЗНЫЙ ЖАЛКИЙ КУСОК ГНИЛИ Давид лежит на полу, истекает своей вонючей кровью и дохнет умирает подыхает. Я настолько в ярости, настолько зол на него. Давид шепчет: "... люблю тебя люблю..." и я злюсь ещё больше. Если ты любил меня, ты бы сидел возле меня и не рыпался. Если бы любил, то слушался бы меня. Если бы любил, не прыгал бы на хуе Паши. Тебе было мало моего хуя? Тебе было мало? шлюха шлюха шлюха шлюха Вот как ты мне отплачиваешь? Я убил твою вонючую мать, мать, которая терроризировала тебя годами. Я освободил тебя! Я спас тебя! Ты Ты Как ты мог укусить руку, которая тебя кормит? Давид больше ничего не говорит, он лежит на спине прикрыв глаза. Он весь измазан кровью. Я весь измазан кровью. Мне пришлось тащить его на руках по снегу обходными путями, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Я бы не положил его в свою машину ни за что на свете: он мог запачкать салон так, что это всё было бы невозможно отмыть. Я не могу перестать смотреть на него. Надеюсь, сейчас ему безумно больно, так хреново, что словами не передать так хуёво что Я смотрю на Давида, лежащего передо мной. Давида, залитого кровью. Давида, не подающего признаков жизни.

Это Так Раздражает

- Теперь ты счастлив? - шиплю я ему в лицо. - Этого ты хотел? Давид не отвечает. Я со злостью пинаю его носком ботинка в плечо. - И где же твой Паша теперь? Где он? Думаешь, он тебя спасёт? Только я могу тебя спасти! Я! Ты думал об этом, когда уходил к нему?! Конечно, ты ведь не умеешь думать! Тупой, бесполезный, вонючий, похотливый..! Я пинаю Давида с такой силой, что он переворачивается на бок. Он совсем не реагирует на мои слова. Лежит и умирает. Лежит и игнорирует меня. Я хватаю его за волосы, запрокидывая голову назад. - Ты должен был слушаться меня, - проговариваю я. - Если бы ты просто сслушался меня ничего этого бы не случилось. Это всё твоя вина. Я отпускаю его волосы и голова Давида с глухим стуком падает на пол. Он выглядит таким жалким таким отвратительно жалким. Я делаю глубокий вдох и медленный выдох, пытаясь успокоиться. Это ещё можно исправить. Не смертельно. Паша сдохнет к тому времени, как я вернусь в свою квартиру. Я разрежу его и скормлю собакам. И всё будет как прежде. Ещё год и я заберу бизнес отца, я заберу его деньги, я заберу его положение и тогда Давид прекратит быть таким капризным. Как только он увидит насколько это удачное вложение сил, он поймёт как был не прав. Я заставлю его понять насколько он был не прав. Нужно только успокоиться. Успокоиться и вытрахать из него всю дурь запереть дома не давать больше и грамма той свободы что была раньше. Нужно только прийти в себя и - Вставай, я прощаю тебя, - бросаю я, глядя на Давида. Он похож на труп кота, которого сбила машина похож на труп своей матери. - Вставай, - повторяю я, когда Давид никак не реагирует на мои слова, - мы идём домой. Надеюсь, ты усвоил урок. Ты слышишь меня? Я хочу дать тебе ещё один шанс. Давид не отвечает. Он лежит всё в той же нелепой позе. Его кожа невозможно белая, кровь больше не вытекает из разрезанных рук и подмышек. Давид выглядит застывшим во времени. Нелепый. Я цокаю языком от недовольства, когда опускаюсь перед ним на корточки снова, чтобы с силой ударить по лицу ладонью: - Отвечай ты, бесполезная скотина! Я бью его снова и снова, пока не понимаю, что Давид не двигается. Что-то похожее на электрический разряд проходит по телу снизу в вверх, прямо к мозгу. Я вдруг начинаю чувствовать себя странно. - Эй, - зову я, дёргая Давида на себя, тот валится лицом мне на грудь, тут же начиная соскальзывать вниз. - Эй, Давид, вставай. Я чувствую, как колотится его сердце. Он жив, точно жив. Давид валится обратно на пол неподвижной грудой мяса. И я понимаю, что сердце колотится не у него, а у меня. Колотится так быстро, как ещё никогда не колотилось. м̸̼͉͓͇̽͐н̶̢̏̐̈е̸̟̭̰̉ͅ ̶͍̖͖́с̴̫̃͗т̷͍͑̋̀͝р̴͇̘̝̙͊̇а̴̖̱̠̖͌ш̶͖͎̄̒͆н̶̢̥̓̾̓͆͝о̷̬͎͇̙̝̔̅ Что происходит? Что происходит? Почему сердце так бьётся? В ушах начинает шуметь, когда я вскакиваю на ноги, принимаясь нервно ходить по комнате. м̴̡̛̯̦̠̐͌́̾̂͑̑͌̎̑̐͂̑н̵̧̺͔̬̹̳̻̮̘́̆͂е̵̛̟́̓̾̑ ̶̻̩̰̞̌͋̍̈́̋̀̏с̶̱͕̻̱̝̝̰̱͙̩̞͓̈́̍̀̍̀̑̆̇̎͜͠ͅт̷̢̮̱̙̺͚̈́́̌̋͌̃̈́̋р̶̧̨̬̗̩̪͚̖̯̥͈̗̖͆̉ͅа̴̧̢̤̖̰̰͓͖̹̦͋̿̇͑̀͆̃̊̈́͗͘͝ш̶̝̪̣̬̎́͒̀͑̏̀̌̄̈́н̴̡̮̞̯̜͂̈́̇̈́̉̊̔͒͆̾̂͗͆̓о̴̡͈̭̯̯͗͆͆̕͝͝ Этого не может быть. Мне никогда не было страшно. Я никогда не боялся. Такого не может быть, чтобы мне было страшно С чего вдруг мне страшно? Из-за того что Давид может сдохнуть? Ну и пусть сдыхает, я просто найду кого-то такого же - Вставай! - я понимаю, что перехожу на крик, принимаясь трясти Давида, пинать его, бить давай же реагируй давай же н̵̱̝͋̈ѐ̵̘̈́ ̴̬̉͌у̵̻͠м̶̡͎̎͝и̵̼̒̈р̷̫̦̀а̶̫͈̎й̸̬͊ . Я бью его с такой силой, что слышу хруст, я бью его, я трясу его, я хлещу его по щекам. - Давай же! Не смей умирать! Я столько в тебя вложил! Столько сил! Ты не посмеешь! Я не разрешал тебе! Я сжимаю в руках его тело и чувствую, какое оно холодное. Я чувствую как он остывает остывает он мёртв он умер Давид умер - Нет. Нетнетнетнетнет! Нет! Ты не можешь! - я кричу, хоть и понимаю, что мой крик может привлечь соседей. Зачем я кричу? Это ведь нелогично. Это ведь бесполезно Я прижимаю пальцы к его шее, пытаясь прощупать пульс. И не нахожу его. Давид мёртв. Давид умер. Он убил себя. Его больше нет. Его больше нет? этого не может быть этого не может быть! - Я не разрешал тебе умирать! - я сжимаю его в своих руках, заглядывая в лицо пытаясь найти хоть какой-то отклик хоть что-то. Моё сердце всё ещё колотится как бешеное. В квартире так оглушительно тихо. - Эй, - почти шёпотом зову я, кладя ладонь на холодную щёку Давида. - Я тоже л҉̛͕̐̋͢ю̸̢̭̣҇͂б̴̧̫̗̣̈́̕л҈͕͎̀̿̎͢͝ͅю̴̡̛̲̤͖̂ тебя. Ты ведь так просил об этом, ты просил л̷̨͍̤͕̓͠ю̶̝̠͉͆͢͡б̴̡̪̯̌̌̕и̴̢̪͌͠т҈̧̩͖̈́͒͝ь̶̢̩̓̏̚͞ тебя всегда. Я буду л̷̨̛̬̟̬͋ю̷̨̰̣̫̀̉͠б̷͓̓͢͞и̷̢̪̳̅͡т̸̨̮̩͛̕ь̷̢͙̩͍͂͆̌͡ тебя. Только приди в себя. Мы вернёмся домой. Всё будет по-старому. Только приди в себя. Мои слова так и остаются не услышанными. Бензин воняет так, что хочется зажать нос. Я, кажется, залил им каждый участок этой проклятой квартиры. Залил им всё. Бензин переливается на полу, мешаясь с кровью. Пустая канистра падает на пол. Я снимаю с рук одноразовые резиновые перчатки и сую их в карман парки. Если добавить огня, то всё здесь не просто сгорит, а взлетит на воздух. Эта мерзкая квартира и этот мерзкий дом будут отлично гореть. Я смотрю на Давида. Думаю, это конец. Всё, что мне осталось, - это избавиться от его тела, покрытого моими отпечатками. Избавиться от всей этой квартиры, пропитанной нами. А потом я приду домой и разберусь с трупом Паши, отмою квартиру, отмою себя и начну заново. Без Давида. Он мне не нужен, у меня совсем скоро будет отличное положение в обществе и деньги, которыми могу распоряжаться только я. Зачем мне Давид? Он всегда был только небольшим дополнением. Он всегда был просто тем, кто не даёт мне заскучать. Он всегда просто был. Давида больше не будет. Ну и что? Я всегда могу найти кого-то получше, кого-то попослушнее. Я могу начать трахать дочь делового партнёра. Я могу выбрать кого-то гораздо лучше Давида. Я могу, но хочу ли я? Конечно хочу. Я хочу комфортной жизни. Я хочу хорошее положение в обществе. Я хочу денег. Мои планы не поменяются из-за чьей-то смерти.

мои планы

Это не важно. И я это знаю.

включают в себя Давида

Даже если он и умер, моя жизнь не станет хуже.

мои планы без него выглядят

Потому что я всегда могу найти развлечение поинтереснее.

херово

Поэтому это всё не важно. Не важно и не имеет значения. Даже если он умер. Я шарюсь по карманам, ища зажигалку, но нахожу свой нож-бабочку. Я разглядываю его без особого интереса, пару раз открываю-закрываю. Лезвие блестит в утреннем свете солнца. Мне вдруг становится смешно. Наверное, впервые я смеюсь искренне и до слёз, сжимая в руке нож, возле трупа своего недопарня в его залитой бензином квартире. Мне очень смешно, хотя я и не понимаю почему. на самом деле

я понимаю

э̴̭͍̓̍͢͝т̷̨̛̮̾̽́о҉̦̭̓̉̑͜͞ к҈̨̯͌̏͝о̷̨̪̙̖͂͊͆͡н̷̧̛͓̒е҈͔͈̘͋̃̈͢͡ц̵̡̙̙͌͞

Мне смешно и я смеюсь, смеюсь запрокинув голову. Мне так смешно. И даже совсем не страшно, когда я чиркаю зажигалкой, бросая её на пол. И даже совсем не страшно, когда я приставляю лезвие ножа к своему горлу, одним быстрым движением перерезаю сонную артерию. Мои глаза не хотят чётко видеть, и я напрягаю их, чтобы осознать себя лежащим на полу в нескольких сантиметрах от лица Давида. Я вижу его лицо. И оно прекрасно. Квартиру охватывает пламя за несколько секунд, я вижу, как вспыхивает Давид, чувствую запах горелого мяса. Я вижу, как он горит я вижу и̵̢̛̘̥͚̉̔̍ я̸̨̯҇̋͊ г̸̧͔͈̦̌̐̔͠о̴̘͑̈́̒͢͠р҉̨̘̣̟̂̍̉͠ю̵̨̜́̒̄͡ т̸̧̳̤̀̉͑̕о̷̢͕̟̆́͝ж҈̢̛̙̯̇͗е҈̧̗̖͔̂͝