Входная дверь внезапно распахнулась. Мидория был зол как никогда. Через его плечо был перекинут Бакуго, который пытался сопротивляться. Злодей разулся и громкими тяжёлыми шагами дошёл до спальни подростка. Кацуки грубо швырнули на кровать. Изуку навис сверху и напористо стал целовать избранного. Во рту становилось жарко и мокро. Языки проходили друг по другу, переплетаясь. Слюна слегка стекала по подбородку. Брюнет разорвал поцелуй, чтобы снять с себя и партнёра куртки и футболки.
— Ты специально это подстроил, да, маленький мерзавец?
Блондин раскрыл глаза и прогнулся в спине. Мидория схватил зубами чувствительный сосок, посасывая и оттягивая его, делая тоже самое и со вторым. Студент кусал свои губы. От резко нахлынувшего удовольствия ткань брюк больно тёрлась о возбуждённый орган. Злодей не оставлял живого места, оставляя укусы, засосы и влажные поцелуи. На белой коже ярко вспыхивали следы от зубов и только-только появившиеся метки.
— Приятно когда тебя трогают?
Изуку сдёрнул чужие штаны и развёл накаченные ноги, устраиваясь между ними. Он наклонился к самому ноющему месту и укусил член через ткань. Кацуки задрожал и издал короткий стон. Брюнет стянул боксеры и провёл языком по всей длине ствола. Затем взял в руку и стал делать рёзкие рывки с небольшим перерывом. Блондин стонал, открыв рот от удовольствия, пытался свести ноги, на что получил смачный хлопок по внутренней стороне бёдер, выгибался и извивался как только мог. Он слегка жмурился, отворачивался, всеми силами пытался скрыть своё лицо, но его было видно, как на ладони. И было заметно, что каждое новое движение по его члену заставляет его прикладывать ещё больше усилий, чтобы сдержаться. Вот уже почувствовал скорый оргазм, но рука вдруг остановилась. Будущий герой пытался коснуться себя или обо что-то потереться, но ему не давали.
— Плохой мальчик. Нельзя так поступать. Пусть твоя похоть и дальше мучает тебя, — Мидория сильнее сжал чужие запястья.
— П…пожалуйста, — Бакуго резко продрагивало. — Умоляю, Д-деку. Я…
— Что ты? Будешь слушать меня и вести себя хорошо? Или больше не будешь заставлять меня ревновать?
— Прости! Деку, пожалуйста!
Изуку усмехнулся и резко заглотнул возбуждённый орган. Кацуки незамедлительно кончил в горячую глотку, высунув язык изо рта. Тело полностью обмякло, но ледяные руки привели в чувство. Злодей развернул парня, поставив его на колени и уткнув лицом в подушку. Такая ужасно пошлая поза ещё больше возбуждала. Брюнет на мгновение притих, но подушечки его пальцев легко оглаживали ягодицы. Блондин понял причину молчания, почувствовав что-то мокрое. Чего только стоил почти женский всхлип, вырвавшийся явно против воли парня, когда Мидория коснулся смазанным слюной пальцем его сфинктера, разминая и надавливая на него, но не вводя. Будто дразнил и игрался с ним, делая всё ещё более желанным. Бакуго становилось всё жарче и он стал сам пытаться насадить себя на палец. Действие не осталось незамеченным и поплело за собой начало непоправимого. Первый палец Кацуки принял в себя, тихо застонав и сжавшись, а последующие — зажмурившись и тонко подвывая. Приятного в этих ощущениях было мало. Пока что. Он рьяно хватал воздух, скривив гримасу последней шлюшки. По языку на подушку тянулась тонкая и вязкая нить слюны, образовавшая на тёмной ткани ещё более тёмное пятнышко. Изуку уже стянул с себя одежду и сквозь дымку ярости смотрел на предмет очарования. Глухой стон, с которым он вошёл в избранного, казался довольно громким для небольшого помещения, отдавшись сладким чувством внизу живота студента. Это ощущение наполненности, которое было безусловно болезненным, но всё же приятным опьяняло до абсолютного помутнения разума. Этот жар чужого тела, вжимающего в собственную кровать и ощущение сладкой беспомощности и слабости доводило до пика. Совсем мало времени привыкнуть и толчки. Сначала неуверенные и больше похожие на лёгкое покачивание бёдер, но затем уже разгоняющиеся до глухих шлепков кожи о кожу. Сбитое дыхание, жар, капли пота, сладкие стоны, соприкосновения, мурашки. Всё смешалось в кучу и добавляло азарта то, что холодные пальцы вновь надрачивают полуопавший член. Слишком громко, слишком сладко, слишком непристойно. Вроде ничего не могло бы вывести из подобного состояния, но головка члена всё сильнее и сильнее задевает какую-то чувствительную точку. Вроде простату, но никто не мог сейчас даже нормально подумать об этом. Блондин, одурманенный чётким ритмом и дополнительными ласками, неестественно выгнулся, кончая в чужую ладонь и сжимаясь. Брюнет хрипло рычит и не успевает даже выйти из ужасно узкого прохода, обрамляющего его орган. Через мгновение оба уже лежали на кровати, переговариваясь громким дыханием через рот и усталыми взглядами.
***
Бакуго просыпается от лучей солнца, слепящего глаза. Приятная ноющая боль охватывает тело. Он открывает глаза и привстаёт на локтях. В воздухе будто витает запах минувшего вечера. Кацуки садится и сразу же жалеет об этом. Зад невыносимо болит, а попытка встать и вовсе оказывается неудачной. Парень обречённо вздыхает и падает обратно. Потянувшись за телефоном, блондин попадает пальцами во что-то странное. Он вновь приподнимается на локтях и замечает ещё теплый завтрак; овсянку с ягодами. Возле гаджета лежит записка, написанная довольно аккуратным почерком:
XXX–XXX–XXX — напиши как проснёшься. Приготовил тебе завтрак на скорую руку. Прости, что пришлось уйти — работа. Приятного аппетита, и хорошего дня. Люблю.
Бакуго усмехается и кладёт руку себе на лоб.
— Тупой Деку.
Через некоторое время от каши не остаётся и следа, а сам студент пристально наблюдает за телефоном, который может осведомить владельца о пришедшем сообщении. Минуты в такую пору кажутся вечностью. Кацуки всё же удаётся, прихрамывая и опираясь на стены, дойти до ванной комнаты и принять душ. Хотя он сам виноват. Заставил Киришиму положить руку на его бедро и даже держал голову на его плече, хитро улыбаясь. Вроде одноклассники тоже заметили это, но кто знает. Нет, блондин не сожалел, возможно только о том, что через пару дней у него практический экзамен, в котором ученики вновь объединятся и будут сражаться друг против друга.
***
Мидория сидел за компьютером и понемногу засыпал. Ему было ужасно стыдно перед Бакуго, ведь он обещал не трогать его в таком плане до совершеннолетия. Хотя может это и к лучшему. В голову парню прилетела ручка. Тога сидела на процедурном столике между препаратов и качала ногами. Её лицо полностью выражало гнев на весь мир, а именно на лидера Лиги злодеев — Шигараки Томуру, который разбудил её так рано для того, чтобы она просто понаблюдала за экспериментами. Изуку и сам был не рад от взора лишних глаз, но видите ли: «так надёжнее», только для кого — оставалось загадкой. Брюнет не спеша встал с кресла и, надев защитные очки, перчатки и маску, приступил к работе. Химико устало хлопала глазами, наблюдая как разноцветные жидкости меняют свой цвет, затвердевают, затем снова становятся текучими, булькают и иногда взрываются. Зрелище не из интересных, поэтому она решила осмотреть комнату. Яркие заметки с цифрами, красная нить, тянущаяся от одной записки к другой, распечатки, непонятные формулы, шкаф с пробирками, мензурками, колбами, трубками и прочим барахлом, огромные папки на кольцах, холодное оружие, транквилизатор… И тут взгляд упирается в заманчивую дверь; она заперта на замки, защёлки, цепи, перевалена огромной доской. Блондинка убрала всё это и открыла проход в другую комнату. Послышался громкий рёв и топот. Мидория в миг очутился между Ному и девушкой, удерживая чудовище рукой.
— Назад! — Тога упала на пол и с ужасом смотрела на эту картину; существо выглядело ещё хуже чем прежние Ному: глаза выкатывались больше, изо рта текли слюни, громкое дыхание в перемешку с рычанием, огромное тело и мозг, на котором выступала кровь. Монстр скрылся и спаситель закрыл дверь. — Дура! Кто тебя просил это делать?! А если бы я не успел?! Он был сожрал тебя заживо! Прочь отсюда, пусть тут лучше сидит кто-нибудь более спокойный, нежели ты!
Химико задрожала и умчалась прочь, а Изуку с томным вздохом упал на кресло. Телефон завибрировал. Парень достал его и открыл диалог.
— Я проснулся, завтрак съел, встать не могу.
Злодей усмехнулся и убрал гаджет. Через некоторое время он продолжил возню с препаратами и напевал себе под нос что-то невнятное.
