Нечто большее

− Смотрите, кто к нам заглянул! Зачем пожаловал, братик? − Как всегда: вытащить твою тощую задницу. Клаудия хихикнула и покачала головой, на манер раскачивающегося китайского фонаря. − Какая преле-есть. Просто прелесть. Она что-то забурчала, то ли находясь под остатком наркотиков, то ли общаясь с мертвяками. Диего ставил на первое. Он грубо схватил её за спичкообразную руку и поволок, словно манекен, к выходу. Ноги Клаудии волочились следом, вырисовывая чёрными ботинками линии на полу; её наряд − бешено-розовая юбка, плотно липнущая к худосочным бедрам, и невероятно грязный топик – притягивали взгляды сонных от безделья полицейских. «Очередная наркоша», − донеслось до ушей Диего. Костяшки пальцев зачесались, будто покрылись сыпью. Захотелось усадить Клаудию на близстоящий стул, достать нож и бросить прямо в глаз хамоватому копу. Никто не смеет оскорблять его семью. Порыв злости улегся, и Диего потащил сестру дальше к выходу. Как всегда он уложит её спать у себя в подвале, постелив новое бельё, как всегда приготовит пару сэндвичей, как всегда прочитает нотацию, а она покивает, сердечно обещая исправиться, как всегда исчезнет и как всегда ему через пару дней позвонят из полицейского участка. Настоящий уроборос. Около двери они столкнулись с Юдорой. Диего поспешно выпрямился и сглотнул тяжелую слюну. В последний раз они виделись неделю назад – поссорились из-за какой-то мелочи и больше не общались. Хотя иногда у Диего возникало желание написать Пэтч, попросить прощения. Но нормально извиняться он не умел. − О-о, милая Юдора Пэтч! Здрасте-здрасте, − Клаудия качнулась в его руках, изображая полупоклон. Лямки топика сползли вниз, слегка приоткрыв мальчишескую грудь. Диего быстро закрыл собой сестру от лишних любопытных глаз. − Так, шагай в машину. Я чуть позже подойду. И, Клаудия, − он наклонился к её лицу. – Только попробуй сбежать. Мигом отведу обратно в камеру. Поняла? Клаудия игриво улыбнулась, встряхнула тёмными кудрями и, демонстративно сбросив его руку, двинулась в сторону автомобиля, качаясь на высоких каблуках. − Почему ты с ней нянчишься? – тихо спросила Юдора то ли себя, то ли Диего. Он непонимающе вскинул бровь. − Она моя сестра! Причём самая непутевая. Кто-то же должен за ней следить, − горестно выдохнул Диего. − Может быть дело в этом, а может в совсем другом. Прищур. − Ты о чём? Юдора потерла переносицу, перевела дыхание и заговорила спокойно, подобно опытному психотерапевту на сеансе с пациентом. − Мой опыт подсказывает, что она тебе нравится. Шок, удивление, негодование соединились в нервный смешок, вылетевший птицей из груди. − Пэтч, извини, но ты сдурела?! Она моя сестра! Се-с-тра! − Приемная. − Значения не играет. Мы вместе росли, учились; чёрт побери, я до сих пор помню, как она до пяти лет писалась в кровать. У тебя абсолютные бредовые мысли насчет Клаудии. − Мне так не кажется. Она единственная из всей твоей сумасшедшей семейке о ком ты заботишься. Раз за разом, Диего, раз за разом. Твоя голова забита только ею. Неужели ты не видишь? Диего открыл было рот, чтобы возразить, но как только первые слова слетели с языка, он осекся. Опустошающее понимание пронзило его насквозь. Юдора говорила правду. Разве не он, накрывая Клаудию одеялом, хотел прилечь к ней рядом и обнять? Разве не он, кладя завтрак на стол, следил за тем, сколько она съест? Разве не он постоянно мучительно ожидал сообщения по полицейской рации об очередном дохлом наркомане и радовался, когда его прогноз не сбывался? Разве не он видел во снах её – счастливую, улыбающуюся, непотерянную? Диего, не обращая внимания на кричащую что-то Юдору, растеряно поплелся к машине и сел за руль. Клаудия же, сидевшая на соседнем сиденье, обвила руками его предплечье и мягко положила голову на плечо. − Ну что, братик, двинем в подвал? Братик. Так ласково, так нежно. Лучше прозвищ Юдоры и её поцелуев. Как он раньше не замечал? Как он раньше не чувствовал? − Да, поехали домой.