Обидеть триббла

Тише, детка, не рыдай, Папа купит тебе триббла, И если этот триббл не будет урчать, Папа купит тебе голо-программу… (Колыбельная Леонарда Горацио Маккоя)

      После второго нашествия трибблов Маккой решил изучить этих зверьков детальнее.       Если их стерилизовать и подавить мутацию роста, то они будут прекрасными любимцами для тех, кто любит что-то мягкое, пушистое и урчащее, но ему некогда с ним гулять и играть.       Кстати об игре… Маккой аж содрогнулся, представив себе, что некоторые отморозки могут начать играть трибблами в бейсбол.       Изъявив желание запереться в лаборатории, доктор послал всех в спокойную миссию «к чёрту на рога», и занялся делом.       Через три дня подопытные трибблы дали нормальное потомство, которое не плодилось, как плесень, и не росло, как дрожжевое тесто. Теперь следовало понять, что эти животные любят, что не любят и провести несколько не очень приятных экспериментов.       — Доктор? — в лабораторию заглянул Спок. — Как продвигаются ваши исследования?       Маккой хмуро уставился на вулканца и усмехнулся.       — Что, Джим прислал сюда самого устойчивого к милоте? Боялся, что мимиметр сломается?       Спок изумлённо поднял бровь и вошёл в комнату.       — Я пришёл сам, доктор, — сообщил он. — Вы уже трое суток не покидаете лабораторию и я испытываю подозрения, что вы пренебрегаете режимом, что может негативно повлиять на вашу продуктивность в случае надобности ваших услуг.       — Какая забота! — фыркнул Маккой. — А есть надобность?       Спок покачал головой.       — Пока нет, но вы сами понимаете, что мы исследуем некартированный сектор.       Маккой вздохнул.       — Всё нормально, Спок. Я сплю на кушетке, питаюсь из репликатора и не пью алкоголь. Довольны? Теперь оставьте меня с моими исследованиями!       Окинув взглядом урчащие предметы исследования, ползающие по всему помещению, Спок пожал плечами и покинул лабораторию.       — Конечно, беспокоится он за мою продуктивность, гоблин остроухий… — пробормотал Маккой, продолжая фиксировать мозговую активность подопытного №5.       При появлении вулканца активность повысилась. Триббл пребывал в крайней стадии возбуждения. Впрочем, все остальные тоже, это было заметно и без приборов: они активнее ползали и учащённо урчали.       Прелестные создания!       Спустя ещё три дня Маккой был уверен, что знает о трибблах практически всё.       Они были неимоверно неприхотливы в еде, к окружению, с лёгкостью переживали перепады температуры, высокое напряжение, выживали в вакууме…       Последний факт немного сконфузил Маккоя. Это был такой же феномен, как и со шмелями, которые не могут летать, исходя из законов аэродинамики. И, исходя из законов физики, триббл не имел особого сопротивления к отсутствию внешнего давления и масса зверька не превышала три килограмма. Его бы просто разорвало на куски в космосе. Но нет, они парили пушистыми шариками в абсолютной пустоте и даже подавали активные признаки жизни урчанием и шевелением. Теперь было понятно, почему в нашествие трибблов ни один триббл не погиб из-за того, что на него сели или наступили.       Проверять, выживет ли триббл под гидравлическим прессом, Маккой не решался. Психологически эти существа были совершенно непоколебимы.       Они с радостью реагировали на ласку и еду, больше урчали в тёплой среде и при нахождении рядом с положительными личностями. Точнее, Маккой просто использовал гормональные индикаторы, чтобы проверить свои теории.       На серотонин, окситоцин, тестостерон, эстрадиол и дофамин они реагировали весьма позитивно. Они прятались от адреналина и норадреналина, выражая лёгкое беспокойство. От мелатонина засыпали, что неудивительно. Но ни один гормон не дал такой же реакции, как на клингонов.       Маккой уже мысленно мечтал заполучить какого-нибудь клингона, чтобы изучить его организм. Увы, все данные об известных случаях оказания медицинской помощи клингонам были засекречены.       — Боунс? — ожил настенный интерком.       — Да, Джим, — ответил Маккой, откладывая триббла №13 на стол.       — Ты уже неделю не выходишь из лаборатории, — заметил капитан. — Всё нормально?       — Да, — пожал плечами доктор. — Я скоро закончу исследования, тогда бизнесу Сирано Джонса придёт конец. Трибблов можно будет держать в любом доме.       — Отлично! — Кирк был искренне рад. — Но ты это, выползи из своей норы. А то Спок как-то беспокоится за тебя.       — Этот хобгоблин — и беспокоится?! — прыснул Маккой. — Ты ещё скажи, что он обиделся и поэтому подослал тебя!       — Обида нелогична, доктор, — раздался голос Спока.       — И тебе привет, Дракула, — усмехнулся он.       — Вы меня сравниваете с вымышленным вампиром, что нелогично, — невозмутимо возмутился Спок. — Я не пью кровь, не летаю, не превращаюсь в летучую мышь и отражаюсь в зеркале.       — Ты эволюционировал и пьёшь положительные эмоции, — фыркнул доктор. — Завтра я выйду, не волнуйтесь!       Наскоро обсудив текущее положение дел с Кирком, Маккой вернулся к своим исследованиям. Разговор не давал ему покоя. Он просто пошутил на тему обиды Спока, но теперь…       Теперь доктор захотел узнать, умеют ли трибблы обижаться.       Вспомнив, на что обижаются знакомые ему животные, он решил начать опыты.       Взяв самого большого чёрного триббла, доктор заявил:       — Теперь ты больше не номер двадцать шесть. Отныне тебя будут звать — Спок, — доктор усмехнулся. — И ты долбанный невозмутимый гад! Я сейчас тебя выведу на чистую воду!       Триббл пофигистично мрукнул.       Шлепки, лишение рациона, игнорирование, грозный тон, оскорбления, купание в унитазе, перекрашивание шкуры в синий, внезапные побудки… Ни что не сломило невозмутимость Спока.       Неужели никак невозможно обидеть триббла?!       Вздохнув, доктор завалился спать в обнимку со Споком, который, умиротворяющее урча, забрался доктору под форменную рубашку и сладко уснул.       — Кажется, я понимаю, почему ты торчишь тут, — сквозь сон раздался вопль Кирка. — Боунс, как тебя угораздило? Как это возможно?!       — Джим, какого чёрта? — пробормотал Маккой, щурясь от яркого света. — Я тут отсыпаюсь перед выходом в люди, а ты будишь усталого учёного!       — В люди? — голос Кирка дрожал. — Боунс, что с твоим животом?!       Маккой опустил глаза вниз, увидел выпирающее пузо и усмехнулся, чувствуя тёплую шерсть мышцами живота.       — А, это Спок, — махнул рукой он. — У меня никак не получилось добиться от этой заразы желаемой реакции.       — Что это значит, доктор? — неужели этот хобгоблин удивился.       Повисла неловкая пауза, пока Маккой усаживался и смотрел на посетивших его капитана и старпома.       — Боунс… — в голосе Кирка звучал неприкрытый ужас. — Ты что… Сделал себе… искусственное оплодотворение? Неужели вся ваша ругань — действительно флирт?       Спок с недоумением уставился на капитана.       Маккой расхохотался, триббл норовил выкатиться из-под рубашки, и пришлось его придерживать. Ну, раз уж так…       — Да, Джим, — с надрывом произнёс Маккой. — Я чертовски обожаю наш компьютер на ножках, поэтому тайно сменил пол и ввёл в себя его ДНК. А теперь у меня будет маленький четвертьвулканец. И пусть только его хладнокровный отец попробует проигнорировать сыновью любовь! — он закусил губу, чтобы снова не заржать.       — Доктор, зачем вы это сделали? Вы могли спросить меня для начала, хочу ли я быть отцом нашего с вами ребёнка? — казалось, Спок повёлся и перепугался.       — Я… у меня нет слов… — пробормотал Кирк и повернулся к старпому: — Поздравляю, папаша! — он похлопал вулканца по плечу. — Поцелуй мамашу!       Маккой аж покраснел от такой наглости.       — У нас… — осторожно произнёс Спок. — У нас на Вулкане есть традиция — вступать в единение разумов с плодом, заранее налаживая связь с потомством. И если такая ситуация… Могу я?.. — он красноречиво посмотрел в глаза Маккоя.       Сделав самое невинное и отречённое лицо, доктор кивнул, предвкушая дальнейшие «роды».       Спок опустился перед ним на колени, коснулся рубашки пальцами и принялся произносить стандартную вулканскую форму для слияния мозгов.       Кирк не знал, тактично свалить, или потешить любопытство, но в итоге выбрал последнее и с интересом поглядывал на парочку, перестав даже считать трибблов, которые ползали по лаборатории.       — Это странно, — Спок поднялся. — Ваша кожа, доктор… Если вы сменили пол. Уровень тестостерона должен был понизиться, но я явно ощущал частый волосяной покров, более частый, чем был ранее. И разум нашего плода… Он… — Спок замялся. — Очень странный. Я никогда не делал этого с развивающимся плодом, но… Меня смущает его голод.       — Смущает он его, ага… — усмехнулся Маккой. — А больше тебя ничего не смущает? — он выразительно уставился на старпома.       — Нет, — пожал плечами вулканец.       Кирк аж опешил.       — А тебя не смущает, что наш доктор тайком забеременел от тебя?       Спок пожал плечами.       — Это его право, и я готов исполнить роль родителя, чтобы ребёнок чувствовал себя полноценным.       — А ты не собираешься… э… жениться на… матери?! — Кирк не мог сказать «на Боунсе», язык не поворачивался.       — Если доктор изъявит желание и вы, капитан, проведёте церемонию… — начал было Спок, но тут Маккой не выдержал.       — А! — натуралистично вскрикнул он. — Рожаю!       Кирк со Споком бросились к нему, и тут Маккой с хохотом приподнял рубашку и выпустил триббла наружу. Тот тут же шлёпнулся на пол.       Спок застыл в недоумении, а Кирк бросился к выпавшему шару с воплем:       — Почему он голубой?!       — Потому что я его покрасил, — расхохотался Маккой. — Вы серьёзно поверили, что я такой идиот?       Спок пожал плечами, а Кирк обиженно взглянул на Доктора, поглаживая голубого триббла.       — Боунс, первое апреля будет только через три дня, — пробормотал капитан. — И я поверил. От тебя можно ждать чего угодно.       — А вы, мистер Спок? — усмехнулся Маккой — Неужели поверили?       Спок отвернулся и ровно ответил:       — Я подозревал, что это дурная шутка. Но когда вступил в контакт, то ощутил живой организм и засомневался. Признаюсь, вы меня озадачили.       — Зачем ты покрасил его? — не унимался Кирк.       — Потому что я проводил над ним эксперимент, в ходе которого проверял воздействие краски для волос на организм — проворчал Маккой и ехидно добавил: — и я назвал его Споком.       — Вот как? — сдержано ответил стоящий спиной вулканец. — Любопытно. Раз всё разъяснилось, то я вернусь на пост. Прошу меня извинить, — и он поспешно покинул лабораторию.       — Мне кажется, или он обиделся? — изумился Кирк.       — Ну. Одного Спока мне удалось обидеть, — кивнул Маккой. — Осталось обидеть второго, — он отнял у Кирка голубого триббла. — Эй, колобок лохматый, сегодня ты обидишься!       Понимая, что в лабораторных условиях Спок никак не обидится, Маккой принял решение взять его с собой.       Запихнув голубой клубок шерсти в удобную сумку, доктор покинул лабораторию и отправился в лазарет, лично пообщаться с пациентами.       Их было пятеро. Двое инженеров с ожогами, энсин из научного, неудачно смешавшая реактивы. Паренёк из безопасности, получивший растяжение связок на тренировке. И незнакомый темноволосый мужчина ориентального типа.       Обсудив ранения и опустив пару ободряющих шуток, доктор подошёл к незнакомцу.       — Почему мне о вас не доложили? Откуда вы?       — Здравствуйте, доктор, — кивнул мужчина. — Я спецагент службы безопасности Федерации, возвращался с дипломатической миссии. Мой шаттл пострадал в метеоритном дожде, я получил ожоги и сломал ногу. К счастью, меня подобрал «Энтерпрайз». На ближайшей звёздной базе я сойду, — закончил он.       — До базы путь неблизкий, — пробормотал Маккой. — А почему я не обнаружил в базе ваших записей, мистер спецагент? Такие ранения должны были задокументировать, чтобы отчёт о расходе медицинских средств не выглядел подозрительно.       — Все медикаменты с моего корабля, — сообщил агент. — Увы, там всё оборудование сгорело и даже ваш чудотворный инженер не в силах его починить.       — Хорошо, но всё-таки… — Маккой присел рядом, и тут же из его сумки раздался истошный писк.       Доктор вскочил и взглянул на испуганного мужчину.       — Я всё объясню! — заявил пациент, вскинув руки. — Я правда свой! Только уберите триббла!       Маккой отошёл к настенному шкафчику, наощупь достал фазер и поставил сумку с трибблом на пол.       Незнакомец спокойно вздохнул, совершенно не обращая внимания на направленный в его сторону фазер.       — Да, я видоизменённый клингон, — пояснил он. — Я был оружием, спящим агентом. Но когда выплыла правда, моя клингонская составляющая была подавлена, а человеческая часть доминирует. И мне чертовски больно слышать вопли триббла, понимая, что я никогда не смогу его взять в руки и насладиться урчанием, — вздохнул он.       — Так я и поверил, — пробормотал Маккой. — Недавно мы уже сталкивались с таким агентом…       — Именно из-за Дарвина я и направился на миссию, — нехотя признался агент. — Подробности засекречены, я не могу распространяться. Но угрозы нет. Вы можете связаться по закрытому каналу с моим начальством и оно вам объяснит, что я предан Федерации, — спокойно ответил агент.       Маккой засомневался, но сказанное дальше изменило его точку зрения.       Выслушав агента, доктор решил не раскрывать его инкогнито и пообещал молчать в обмен на сотрудничество, пока агент находится на корабле.       Маккою пришлось выдворить всех трибблов в лабораторию Спока, чтобы спокойно исследовать своего нового подопытного. Вулканец не возражал, и даже привязался к своему голубому пушистому тёзке, периодически прогуливаясь с ним на руках.       А доктор спокойно исследовал видоизменённого агента, находя клингонскую хирургию настоящим произведением искусства.       И на «Энтерпрайз» царила идиллия до тех пор, пока у Спока не украли мозг.