"Посвящение"

Она не помнила, как освободили ее руки, не помнила, как пошла по песку, не помнила, как люди отступали назад, освобождая дорогу. Казалось, что осознание всего происходящего вернулось только тогда, когда она опустилась рядом на колени и дотронулась своей сухой, горячей ладонью до влажной бледной щеки. Арман попытался поднять голову, силясь что-то сказать, но Юта остановила его, покачав головой. Ее глаза сияли, как тысячи солнц, а на губах была улыбка, легкая и счастливая. И он, словно поняв для себя что-то очень важное, без которого он не смог бы дальше жить, позволил себе закрыть глаза. Как только он расслабился, к Юте вернулось самообладание, она вдруг увидела и рваный бок с зияющей раной, и кровоточащую шею, и плечо, на которое невозможно было смотреть без содроганий. Королева поднялась на ноги. Длинный, белый балахон, что готовился стать ее савоном, теперь был немедленно порван. К ней подошли какие-то люди, женщины, что-то заговорили, но она не понимала ни слова, словно разом разучившись сознавать человеческую речь. Она оттолкнула чьи-то чужие руки, тянущиеся к мужчине на песке и снова опустившись на колени, как могла, стала перевязывать плечо. Солнце уже стояло высоко в зените, и народ, притаившийся за скалами, ожидавший невероятного зрелища, начал по-тихоньку расходиться. Король уже давно уехал в свой дворец, и только слуги все топтались рядом с черной каретой, не зная кому теперь служить и что им делать. Но вскоре и они ушли, оставив свою королеву одну. Арман все еще лежал закрыв глаза, дыхание его постепенно выравнивалось, и ей показалось, что он засыпает. Положив его голову к себе на колени, Юта убирала с лица мокрые пряди волос и прислушивалась к спокойному дыханию Армана. Высоко в небе парили чайки, и прозрачные облака скользили по гладкости синего неба, и только прибой монотонно шумел подкатывающими волнами. Арман проснулся, когда солнце коснулось моря, и вечерняя заря разлила у горизонта алые краски. Приподняв голову и поморщившись от боли, он оглядел пустынный берег. Юта, сидевшая рядом, несмело улыбнулась и склонилась к нему. — Похоже, твои подданные не слишком жалуют раненых драконов, – слабо усмехнулся он. — Они и бывших королев не сильно жалуют, – она завела, мешавшую прядь волос за ухо. Он негромко рассмеялся и тут же охнул, попытавшись приподняться. Сил не было, и тупая боль, растекаясь по телу, только еще больше ослабляла мышцы. Арман полежал с закрытыми глазами. — Похоже, мне надо обратиться, иначе я не доживу до завтрашнего утра, – привыкая к боли, сказал он. — Тебе больно? – встревожилась Юта — Драконье тело выносливей человеческого, к тому же нам надо домой. Она только улыбнулась, услышав его «нам надо» и не зная как выразить свою благодарность, погладила ладошкой горячую щеку мужчины. Они летели низко, одно крыло почти не работало, Арман совсем не мог им шевелить, и потому весь свой вес приходилось нести второму, менее пострадавшему крылу. С правой лапой было еще хуже, чем с крылом, она бессильно болталась, и Арман только надеялся, что никто не видит его таким беспомощным. Он летел над водой, и только видневшаяся линия берега немного успокаивала. Когда солнце совсем закатилось и бархатная темнота ночи накрыла землю, он понял, что лететь больше не сможет. Сознание мутилось, и он всерьез стал опасаться, что потеряет остатки последних сил и свалиться в воду. Пришлось возвращаться к берегу, и обращаться снова в человека. Юта, оставив его на земле, и положив его голову на подходящую кочку, сама куда-то убежала, вернулась уже глубокой ночью. В руках была тряпка и бутылка с водой, неподалеку стояла крестьянская телега, запряженная дохлой лошаденкой. Кое-как взобравшись на эту телегу, Арман провалился в беспамятство. Доброе крестьянское семейство несчастных путников на ночлег пустило в старый сарай. Укрыв кое-как Армана тряпкой, и обложив его со всех сторон сеном, Юта примостилась рядом. В себя Арман не приходил, и потому Юта волновалась. Ночь выдалась прохладной и под утро, окончательно продрогнув, принцесса вышла во двор. Побродив в поисках хозяев, она набрела на коровник, где дородная, румяная крестьянка ловко управлялась с утренней дойкой. Хозяйка оказалась доброй женщиной и за сравнительно небольшую плату, согласилась давать им хлеб и кувшин с молоком, пока больной не поправится. В свою очередь она потребовала с Юты три корзины травы для кроликов в день и золотое обручальное кольцо за постой в своем хлеву. Принцесса никогда раньше не рвала траву руками, и потому уже к обеду ее пальцы были изрезаны мелкими травинками, а к вечеру руки принцессы превратились в кровоточащие сплошные порезы. Но, дотащив последнюю корзину до двора, она счастливо улыбалась, когда забрала оставленный им хлеб с молоком. Спину ломило, руки саднило, но Арман смог немного подкрепиться молоком и хлебом. Он ел почти не приходя в сознание, Юта подносила к его губам кусочки хлеба и поддерживала голову, когда он пил. Вскоре мужчина снова глубоко уснул, и Юта успокоилась, прислушиваясь к его ровному дыханию. Утром второго дня она нашла свои пустые корзины у дверей сарая, умывшись и собрав кое-как волосы, принцесса отправилась в поле. Траву рядом с домом она сорвала еще вчера и сегодня пришлось оставить Армана одного на целый день. Юта волновалась, ползая на коленях в траве, все время оглядываясь на оставленную позади ферму. К тому же вторая ночь, проведенная не в теплом доме, а в сарае, доставила ей немало неприятностей. Руки болели уже всерьез: изрезанные, вспухшие, покрытые сеткой мелких трещин, они саднили и кровоточили, и Юта никак не могла уснуть. Кроме того, предрассветная прохлада, вползая в сарай и стелясь по земле, совсем разбудила ее. Принцесса проснулась, стуча от холода зубами и потирая себя за плечи. Укрывая спящего Армана сеном и заплетая косу, Юта раздумывала о насущном. Два дня он только и делал что спал, даже ел, не открывая глаз. По утрам она разматывала его повязки и смотрела на запекшиеся раны, но ничего не понимая в том, что и как должно происходить с ними, снова заматывала назад. Она промыла раны водой, приложила какие-то травы, которые дала хозяйка, но облегчения не наступало, и это тревожило девушку. Так как сегодня она постоянно бегала к сараю, то собрать положенное количество травы принцесса не смогла, и хозяйка отрезала ей только половину круглого хлеба, но Юта все равно поблагодарив, отправилась к Арману. Как только она начала поднимать его голову, он неожиданно проснулся. Принцеса обрадованно улыбнулась, и придерживая кувшин с молоком, протянула ему. — Пей. Молоко парное, а хлеб вчерашний, но все равно очень вкусный, – сказала Юта, отщипнув кусочек и отправив его себе в рот. Придерживая одной рукой кувшин, он отпил глоток, поморщившись от боли и протянул кувшин Юте, а увидев ее руки, замотанные кое–как в тряпочки, нахмурился. — Что это? Что с твоими руками? — Я собирала траву, но она оказывается такая острая, что я все время царапаюсь, – сокрушенно вздохнув, пожала плечами принцесса, — Я совсем не умею работать. Арман серьезно посмотрел на нее и тихо сказал, — Сегодня был последний день в твоей жизни, когда ты рвала траву руками. Он помолчал и велел: — Завтра скажи хозяйке, что мы уходим. — Ты еще слишком слаб, – попыталась возразить Юта. — Нам надо домой. Дома будет лучше. Они уснули рядом, Юта прижалась головой к его плечу, и ей снился хороший сон, в котором она летает, а сильные драконьи крылья все время отгоняют от нее облака.