Два лучше чем один

Она сразу же понимает, что что-то пошло не так, когда в комнате раздается адский грохот. Из открытого окна тянет сквозняком, на улице еще темно. Когда она включает настольную лампу, Грейсон сидит на полу, потирая явно ушибленный лоб. А журнальный столик валяется в углу перевернутым. — Дик? — Привет, красавица. Что ты вообще до этого знала об эффектных появлениях? — смеется он с невозмутимостью опытного артиста, едва не сорвавшего номер. — Думал, ты вернешься в город только к вечеру. Гастрольный чемодан еще неразобранным стоит в прихожей. Две недели Затанны не было дома: половина времени на шоу, вторая — на устранение локального зомби-апокалипсиса где-то в Южной Америке. — Упокоила пару кладбищ ходячих мертвецов пораньше, чтобы сделать тебе сюрприз. — сонно выползает она из-под одеяла. Сквозняк неприятно холодит кожу сквозь домашние шортики и маечку на тонких бретельках, то и дело сползающих с плеч. — Но ты слишком долго плавал, моряк, и я не дождалась. Эй, с тобой точно все в порядке? Скроив обиженную физиономию, Дик поднимается на ноги и возвращает столик на место. Осколки разбитых чашек со следами кофе рассыпаются по всему полу. — Подумаешь, споткнулся разок. Даже при свете ночника круги у него под глазами выделяются слишком ярко, чтоб их не заметить. — Дик, у тебя синяки под глазами. — С черно-синим костюмом чертовски стильно смотрится, да? — как всегда переводит он все в шутку. Одним ловким движением он оказывается рядом с ней на постели. По всему телу ее разливается тягучий и сладкий жар, когда он прижимается широкой грудью к ее спине. От него еще пахнет улицей, а в каждой клеточке, похоже, плещется адреналин. — Я скучал по тебе, радость моя. — дыхание легко касается ее шеи сзади. — Знаешь как сильно? Теплыми, сухими губами он медленно пересчитывает острые позвонки, пока не упирается в ткань майки. Это подло, потому что, кажется, теперь он знает все ее секреты, все чувствительные местечки. И совершенно не стесняется этим пользоваться. Затанна больно прикусывает изнутри щеку, чтоб не позволить сбить себя с мысли. — В это окно ты можешь влезть даже пьяным. С закрытыми глазами, Дик. И со связанными руками — а в удачные дни и ногами тоже. Ты ранен или заболел? Новый токсин? Мне готовиться к худшему? Будильник на тумбочке перебивает ее оглушительным воем. — Вот черт. — вздыхает Дик, вытягиваясь поперек постели и зевая. — Пора вставать. Но когда Затанна оборачивается, он уже крепко спит, приоткрыв рот и обняв ее за бедра. И только повторный заход будильника заставляет его снова широко открыть глаза. — Ну, значит, нам придется вечером все начинать заново. — виновато целует он ее в уголок губ и глядит искоса и лукаво. Но синяки и мешки под глазами делают прием не столь эффектным как обычно. — А пока что пойду мыть руки. Успеем хотя бы позавтракать вместе, пока я не умчался в участок. Понемногу, кажется, она начинает понимать, чем Дик развлекался во время ее гастролей, похоже, вылезая из костюма Найтвинга, чтобы сразу нацепить на себя полицейский значок. — А ты знаешь что такое дефицит сна? — громко говорит она в приоткрытую дверь ванной. — Проблемы с реакцией? Нарушение координации, мелкой моторики и памяти? — М? — высовывается он с зубной щеткой в одной руке и баллончиком в другой. — Да ладно, вон Тим иногда спит еще меньше, и вполне бодр. Только с кофе не расстается. — У них с кофе просто симбиоз. Если однажды разрешат заключать браки с напитками, они тут же поженятся и усыновят маленькую кофеварку. А ты, кажется, шел руки мыть. — напоминает Затанна терпеливо. На долю мгновения замявшись, он пожимает плечами. — Ну и зубы почищу заодно. Чтоб два раза не ходить. — Гелем для бритья? Ругнувшись, он растерянно смотрит на гель для бритья в своей же руке вместо тюбика зубной пасты. — Знаешь, Бладхэйвен никогда не был тихим местом, но в последнее время творится какая-то адская жара. В порту воюют наркоторговцы, на улицах — банды… И на работе завал. Ему и правда иной раз несладко приходится: длинная тень богача, плейбоя, филантропа Брюса Уэйна дотягивается за ним следом даже туда, куда Бэтмену не добраться. Оставляет без права на ошибку или халтуру — там, где другим, без состоятельного опекуна за спиной, прощается больше. — Раздевайся. — быстро принимает решение Затана. — Ну, это предложение, от которого тяжело отказаться. — глядя на нее, Дик прикусывает губу, и от того, как он смотрит, Затанне становится жарко. Желание в его глазах неизменно туманит ее, словно крепкая выпивка. — Но если я не сдам сегодня все отчеты, которые задолжал за неделю, капитан с меня спустит три шкуры, радость моя. Затанна вздыхает и произносит заклинание. Вместо одного Дика Грейсона внезапно их становится два — две зеркально похожие копии. На самом деле контролировать клонов не очень сложно — надо лишь постоянно поддерживать концентрацию внимания на фоне, словно ненавязчивую мелодию в динамиках. Пока она будет дома, проблем с этим не возникнет. — Неплохо вышло. — кивает она, довольная собой. — Никто и не заметит разницы, а ты пока что проспишься как следует. Прежде чем уползти в душ, Дик с искренним любопытством осматривает свою копию, пока клон в его одежде и со значком на поясе так же любопытно и внимательно глядит на него. — Хм, а я красавчик. На мгновение Затанна даже забывается кто есть кто. Когда клон легко целует ее в уголок губ на прощание, он делает это в точности так же как и Дик. И точно так же не удерживается от того, чтобы мягко раздвинуть ей губы языком, и превратить минутно-небрежную ласку в такой поцелуй, от которого у нее колени начинают слабеть. На мгновение она почти утрачивает контроль. Похоже, с самостоятельностью она слегка переборщила — но иначе он просто не сможет целый день не просто изображать Дика Грейсона, а быть им. — Развлекаешься со мной и без меня, Зи? — слышит она веселый смешок за спиной. Дик стоит совсем рядом, волосы у него еще мокрые, а из одежды только полотенце на бедрах. От недавней сонливости не осталось даже намека. Прежде, чем она успевает что-то сказать, ладонь клона знакомым жестом накрывает ее грудь сквозь майку, обводит сосок. На мгновение у нее словно воздух из легких вышибает. Невольно Затанна выгибает спину, подставляясь под ласку, но тут же берет себя в руки и делает шаг назад, когда кончиками пальцев клон подцепляет бретельку ее майки и стягивает с плеча. И черт, это действительно странное и неловкое чувство, когда один Дик только отрывается от ее губ, а к другому, настоящему, она тесно прижимается спиной и бедрами. Сквозь тонкую ткань майки она чувствует жар его еще влажной кожи и быстрые, гулкие удары сердца. — Я бы сделал точно как он, — негромко смеется Дик-который настоящий ей на ухо и прикусывает мочку, заставляя прижаться к себе еще ближе. Кончиком языка дразняще обводит ухо. — Ни за что бы не удержался. Медленно, словно давая ей шанс возразить, он спускает с ее плеча вторую бретельку майки. Клон смотрит ей в глаза с точно таким же низким и хрипловатым смешком. Взгляд одинаковых глаз у них двоих совершенно одинаковый: темный и заведенный до предела. В глубине души Затанна уже все понимает, но ее саму уже слишком кроет от двусмысленности и безумия происходящего. Если по правде, у нее и был то всего один мужчина — не единовременно даже, а просто всего один, хотя перепробовать они успели немало. И ей все равно легко удается расслабиться и просто плыть по течению, пусть их и двое. Это все еще Дик: даже закрыв глаза, она знает прикосновения его губ, его рук, его запах. Одновременно спереди и сзади в четыре ладони они стягивают с нее майку через верх, и Затанне остается лишь вытянуть руки, помогая им сделать это. Опустив ресницы, она позволяет себе раствориться во вспышках-ощущениях, то тут, то там обжигающих кожу. Не то чтобы она стесняется, закрывая глаза — скорее не хочет делить получаемое удовольствие на двоих и гадать чьи губы целуют спину, спускаясь все ниже по позвоночнику, и чьи руки гладят грудь и мягко забираются под резинку трусиков. Что-то роняя и едва не свалившись, они падают на так и незастеленную постель, остатки одежды комом отправляются на пол. Зажатая между ними двумя, она тает как мороженое на солнце. — Дик! — настойчиво и жадно требует она между поцелуями, пока его пальцы проскальзывают между ее бедер, и сама шире разводит колени. Движение пальцев в ней то замедляются, то наоборот становятся быстрее, ритмичнее, заставляя ее двигаться навстречу с бесстыдно-влажными звуками. Пальцы это хорошо — два, потом сразу три, но ей уже нужно что-то большее. С досадой она вдыхает глубже, собираясь сказать об этом, но чьи-то руки настойчиво ласкают ее грудь, сжимая соски, и вместо слов получается стон. Уже не понять, кто из них двоих где, и Затанна даже не пытается. Смеющиеся губы Дика прижимаются к ее губам в долгом, тягучем поцелуе, и она с жадностью впитывает его смех, его улыбку и само дыхание. Поцелуем же он глушит ее стон, когда пальцы там, внизу, сменяются ртом, наконец. Все тело словно оголенный нерв, и когда ее буквально через минуту скручивает от вспышки болезненно-острого удовольствия, она всхлипывает разочарованно, потому что этого мало. Горячая пустота внутри кажется почти реальной. — Что, Зи, милая? — слышит она одновременно возле самого уха и тут же горячий язык влажно проходится по животу, снова поднимаясь выше, к груди. — Ты куда-то спешишь? Со следующим поцелуем она чувствует свой вкус на его губах, с жадностью тянется за еще одним. Почти сразу же твердый член проникает в нее, наконец, заполняя ее полностью. Устроившись в изголовье, Дик нашептывает ей на ухо бесстыжие глупости, отчего под веками у нее начинают плясать искры. Она открывает глаза и зачарованно смотрит, как двумя пальцами он мягко обводит ее губы, ставшие необыкновенно чувствительными. Осторожно надавливает и проникает внутрь ее рта, и Затанна обхватывает его пальцы губами. Это делает ощущение наполненности еще чуть более завершенным, особенно, когда он двигает пальцами то в одном ритме с членом в ней, то наоборот в рассинхрон с нарочито медленными движениям того, другого. Языком она чувствует каждую ссадину, каждую мозоль на жесткой коже, а когда слегка прихватывает зубами костяшки, Дик сам закрывает глаза и тихо стонет сквозь стиснутые зубы. В сочетании с тяжелым, хриплым дыханием у ее уха — это сносит ей крышу уже окончательно. А когда они снова встречаются взглядами, она видит в его глазах немой вопрос и невольно изгибает в согласной улыбке распухшие губы. Тот, кто был в ней, спускается чуть ниже и продолжает двигаться, приподняв ее за бедра, а другой опускается коленями на подушку у ее лица, нависая сверху. Затанна облизывает и без того влажные губы и позволяет ему с осторожностью толкнуться в свой рот. Ей нравится вкус, нравится ощущение горячего и твердого, и то, как почти болезненно кривится лицо Дика от удовольствия. Но ногтями она инстинктивно вцепляется ему в бедра. Потому что даже сквозь удовольствие чувствует себя беспомощной. И дышать тяжело, и горло невольно сжимается спазмами. Еще и эхо того, как размеренно и глубоко двигается в ней тот, другой, добавляет неудобства, толкая ее навстречу. Рукой Дик находит ее ладонь и бережно сжимает, переплетаясь пальцами. Несмотря на напряжение он вдвигается глубже в ее рот, но едва ее пальцы сжимаются сильнее, тут же отстраняется. И снова. Как и всегда он с ней бережен и нежен — именно поэтому она позволяет. Доверяет. Понемногу ей снова удается расслабиться. Горло тоже расслабляется, раз за разом позволяя проникать все глубже, и, наконец, он доходит почти до упора. Обычно у нее так не получается, приходится помогать себе рукой. Не слишком удобно, и дышать только носом все еще сложновато. Но когда Дик стонет громко и сам сжимает ее ладонь в руке так что кости едва не хрустят, горячая, сладкая судорога проходит по всему ее телу. Хорошо. Жарко. Слишком. Перед глазами у нее темнеет, все ощущения и во рту, и между ног сливаются в один снежный ком, словно лавина и погребают Затанну под собой. Все путается. Чем дальше тем сложнее ей поддерживать постоянный расход сил чтоб поддерживать жизнь в копии. Стоны звенят в ушах. Свои или его? Их? Она уже не различает, не разделяет — настоящий Дик и ее собственное творение для нее едины. Но когда оба одновременно отстраняются, холодный воздух обжигает раскаленную, влажную кожу, и она чувствует себя покинутой и несчастной. Это почти больно. — Прости, Зи. — чувствует она ласковое прикосновение губ к влажному виску. — Все же есть кое-что только мое. Прежде чем Затанна успевает осмыслить, сначала он сжимает ей грудь, заставляя громко вскрикнуть, а потом пара резких движений пальцами между ног, и ее накрывает первой волной. Ненавязчивая мелодия заклинания на фоне обрывается, и клон исчезает, потому что теперь она может только извиваться как змея да, кажется, что-то невнятное выкрикивать, срывая голос. И кажется, что никого кроме них двоих больше не существует. С сорванным смешком Дик бесцеремонно складывает ее едва не пополам как куклу, устраивая ее ноги у себя на плечах, вбивается в мокрое, измученное тело так глубоко и так быстро, как только возможно. И ее словно подхватывает той же волной удовольствия, а потом следующей, швыряет как щепку прибоем. А потом перед глазами у нее все просто темнеет и исчезает. Приходит в себя Затанна, когда Дик легонько дует ей в лицо. — Жива? Он все еще на ней, в ней, обессиленно распластавшись сверху всей тяжестью тела, и пытается поймать ее взгляд, не поднимая головы. — С трудом. — лениво шевелит она губами, все еще чувствуя приятные отголоски пульсации внутри. Так же лениво и сонно он трется носом об ее щеку. — Кажется, меня сейчас вырубит. — А как же отчеты? Участок? — Придумаю что-нибудь потом. Напрягу Найтвинга, потому что этой проклятой горе бумаг нужен свой герой в трико.- он пытается зевнуть, но и это получается как-то вяло. — Знаешь, Зи, оказывается, я все же не так сильно люблю даже себя, чтоб тобой делиться… Затанна пытается не смеяться, потому что напрягать горло все еще больно. Как и пытаться свести ноги. Кажется, Дик заснул прямо на ней, даже не договорив. — Хорошо что мне не пришло в голову создать двух клонов. — негромко говорит она, глядя в потолок. Только что крепко спящий Дик с интересом приоткрывает один глаз. — А что, так можно было? — Нет! — пытается она рявкнуть в ужасе, пока он смеется и говорит что пошутил, но получается только неубедительно жалобный шепот. — Ни в коем случае. Ни под каким видом. Просто нет. И все равно знает, что при некоторых усилиях, он сумеет подбить ее и на это тоже. Как обычно.