Я тебя не покину

Он всё-таки вернулся... Вернулся в Аойю, в это место, что назвал своим домом. Когда-то, покидая его в поисках новых сражений, он оставил здесь своё сердце. Оставил его ей, той маленькой девочке, которую любил как сестру. Теперь девочка выросла. Подумаешь, разница в возрасте. Да и не кровный брат он ей вовсе. И в чём проблема? А проблема в нём. Он всё ещё считает её своей маленькой сестренкой, страшась переступить черту между любовью к сестре и любовью к женщине. После его возвращения прошло уже много времени. Может месяц, может два или три... Он не считал. Ему казалось, что прошла уже целая вечность. Вечность рядом с теми, кто его простил и принял со всеми его чёртиками в голове. С той, которая ждала его возвращения. Ждала всегда, даже когда он сказал ей "Уходи..." И ведь простила. И как только он посмел предать её? Наверно, этого он сам себе не сможет простить. Каково это вернуться туда, где причинил столько боли людям, которых называл своими друзьями. Да, приняли, простили. А простили ради счастья девушки, что так искренне его любит. Сегодня в Аойе гости. Кеншин и Каору приехали в Киото навестить друзей. Оторваться от двух нахлебников им не удалось и потому Саноске и Яхико увязались за ними, якобы просто полюбоваться городом. Уединившись в своей комнате, Каору и Мисао секретничали о своём, о девичьем, в то время как все мужчины, кроме Аоши, ещё ужинали. Он же, как обычно, целый день медитировал в храме. — Ка-о-ру.... — плакалась девушка подруге, — Аоши меня не замеч-а-ет... Он как и прежде считает меня маленькой д-е-вочкой... — Мисао, — попыталась вразумить её Каору, — может вам стоит поговорить? — Да ты чт-о!? Неприлично девушке первой признаваться в своих чувствах. — Ну, тогд-а... — ненадолго задумалась гостья, но идея не заставила себя долго ждать, — Может хотя бы отнесёшь ему ужин? Ведь он снова просидел весь день в храме и... Каору не успела договорить, как Мисао, вытерев слёзы, тот час же сорвалась с места и умчалась на кухню. Взяв поднос с едой, она прошмыгнула в его комнату. В ней было тихо и пустынно, будто бы никто и никогда здесь не жил. Но, стоявшие в дальнем углу ножны, скрывающие в себе мечи, говорили о здешнем жильце. Заслышав шаги за стеной, Мисао, выскочив из комнаты, в попыхах едва не сбила Аоши с ног. — Мисао!? — удивился окашира, поймав девушку за плечи. Ей стало неловко оттого, что она зашла в его комнату без разрешения. Мисао стояла неподвижно, будто скованная. Её глаза дрожали от напряжения, а губы поддались улыбке. "Вот сейчас... сейчас..." — думала она, ожидая от Аоши признание. Но мужчина, не решаясь что-либо сказать, промолчал. Мысль о том, что в сестру нельзя влюбиться, сдерживала его. Аоши не мог, или же боялся, признаться самому себе, что любит её иначе. Молча они простояли минут десять, не отводя глаз друг от друга. — Ничего... — отпустил он плечи девушки, не позволив чувствам вырваться на волю. — Я принесла ужин... — лишь промолвила она, отведя взгляд в сторону. Ещё долго окашира стоял неподвижно, провожая девушку взглядом до тех пор, пока та не скрылась в своей комнате. "Глупец! — ругал себя мужчина, — какой же ты глупец... " Солнце, прощаяясь с городом, последними лучами, уже спускалось за горизонт и полуденный зной сменился вечерней прохладой. Настрекотавшись за день, замолчали цикады. Плавными шагами проходил вечер, уступая место ночи. Воспоминания и мысли, терзающие Аоши, не позволили ему заснуть и чтоб как-то отвлечься от них, он вышел во двор. Сегодня светила луна, как и в ту ночь, когда окашира и четверо его боевых товарищей, дождавшись, пока Мисао заснёт, покинули город. — Нет. Я не мог поступить иначе, — думал про себя Шиномори, вновь погрузившись в раздумья, — взять с собой — значит подвергнуть её опасности. Эта работа не для маленькой девочки, даже пусть и знающей приёмы кемпо... Здесь она была в безопасности. Думая о Мисао, он вспомнил один случай из её детства. Однажды, поздним вечером, когда все разошлись по своим комнатам и устроились на футонах поудобнее, окашира услышал лёгкое шлёпанье босых ножек у дверей его комнаты. Ожидая гостя, он притворился спящим. Тут дверь распахнулась и этот ночной гость влетел в его комнату с криками: — Аоши-сама, поиграй со мной! — Тише. — шикнул он разыгравшейся девочке, — Ты всех разбудишь. Но Мисао не собиралась сдаваться. Она схватила лежащий возле изголовья мужчины кодачи и умчалась наутёк. — Догони! Догони! — смеялась девочка. Вскочив с футона, Аоши едва успел её догнать, отвесив пару лёгких шлепков в воспитательных целях. Нахмурив брови и пригрозив ей пальцем, он всё же отправил раздурившегося ребёнка в свою комнату спать. От таких воспоминаний по душе Аоши пробежало мягкое, лёгкое тепло. Но странное предчувствие, не покидающее Шиномори всю ночь и засевшее занозой где-то внутри, лишило его сна до самого утра. Ночь, пролетев птицей, перелистнула своим крылом страницу нового утра, а наступивший день принёс с собой тревожные известия. — Окина! Окина! —искала старика девушка, запинаясь в спешке и сжимая что-то в руке. — Омасу, что случилось? — Я нашла это письмо у двери в Аойю, —тяжело дыша, она протянула листок,— Мисао в беде. — Аоши, ты слышал? — Окина распахнул дверь в комнату. Перед собой он увидел прежнего окаширу, одетого в свой фирменный костюм шпиона, а в руке он сжимал кодачи. — Да. — Химура-кун тебе помо... — Нет, — чётко, без колебаний, произнес окашира, — Я иду один. "Иного я и не ожидал... " — улыбнувшись, подумал про себя старый воин, провожая взглядом уходящего Аоши. Лишь переступив порог Аойи, Шиномори двинулся по следу, оставленному девушкой на земле, прямиком в лес. Пройдя половину пути, он наткнулся на дерево, в ствол которого вонзились ножи Мисао. Вероятно, пытаясь оторваться от погони, она метнула их в бандитов, но промахнулась. — Тобикунай... — задумчиво произнёс мужчина, — неугомонная девчонка. Чего она забыла в такой глуши? Проходя по следу все дальше и оглядываясь по сторонам, не выпуская из виду ни метра, Аоши наткнулся на ветку кустарника, окраплённую кровью. — Ещё свежая... — перебирая пальцами окровавленные листья, констатировал мастер-шпион. Поиски девушки, не принесшие до сих пор положительного результата, затянулись на целый день. Но здесь, в самой чаще леса, её следы обрывались и дальнейшие поиски показались окашире бессмысленными. Почувствовав на себе пристальные взгляды, Аоши остановился. — Не хорошо опаздывать! — раздался смех за спиной, — мы заждались тебя, Онивабансю окашира-сан! — Ты вовремя пришёл за своей куколкой! — вновь послышались едкие насмешки, — а она хорош-а... День плавной поступью близился к закату. Спустившиеся на лес сумерки с распростёртыми объятьями встречали приближающуюся ночь. Всё вокруг будто замерло: замолчали снующие между деревьев туда-сюда птицы, ветер, что трепал кроны деревьев и полоскал высокую траву, стих. Казалось, даже природа застыла в ожидании кровавой схватки. Бросив взгляд в сторону, Аоши увидел Мисао, лежащую на земле без сознания, а по её темным волосам на затылке стекала алая кровь. — Вы за это заплатите. — прошипел сквозь зубы Шиномори. — Это ты нам сейчас заплатишь! — в сумерках жадно сверкнули глаза пятерых якудза, —если желаешь забрать её живой, ты отдашь нам свои денежки! — обнажив мечи, воры подошли плотнее, сужая круг. — Это не имеет значения, — хладнокровно произнес окашира и в его руках блестнули клинки мечей, — они вам больше не понадобятся, — на его каменно-холодном лице не дрогнуло ни единой жилки, — Кодачи Нито Рю. Кайтен Кенбу. Рокурен! — Чёрт! — спохватились якудза, но было слишком поздно — шесть молниеносных ударов настигли свои цели. Брызнула кровь, окрапляя собой холодную землю и пять тел рухнули замертво. Подойдя к девушке и опустившись перед ней на колено, Аоши подхватил на руки её обмякшее, безчувственное тело. Мисао показалась ему лёгкой и беззащитной и потому он поклялся самому себе, что больше не позволит ей ввязываться в опасные авантюры. На небе висела полная луна, озаряя своим светом путь мужчине, что нёс раненную девушку на своих руках. Тени, уцепившись за ноги, тянулись за ним следом, провожая до самого дома. С обеих сторон тропу, по которой он шёл, окружала чёрная лесная чаща, где, то и дело, сверкали глаза ночных её обитателей. Путников, возвратившихся глубоко заполночь, встретили неспавшие, взволнованные жители и гости Аойи. Девушки суетились вокруг Мисао, переодевая её и перевязывая раны. Аоши не спал и, когда ему разрешили войти в её комнату, всю ночь провёл рядом с ней, меняя холодную повязку на её голове, чтоб спал жар. Всё его тело ломило и ныло от усталости, но это не важно. Он уже привык к этим ощущениям и старался не обращать на них внимания. Самое главное Мисао, его Мисао, здесь, дома, жива и цела. Открыв глаза посреди ночи, Мисао в потёмках разглядела знакомый силуэт. — Аош-и... — молвила девушка, протянув к нему руку, — ты больше не уйдешь? — Нет. — ответил мужчина, глядя, как на лице девушки появляется улыбка, — спи, я буду рядом. Левый уголок его губ поддался улыбке, но эмоции вновь были задушены и лицо окаширы снова приняло хмурое выражение. — ...ты мне улыбнёшься... — невнятно шепнула девушка. — Что? — не расслышал он последних её слов. Но на этот вопрос она ему уже не ответила, погрузившись в глубокий сон. —Я тебя не покину...— прошептал окашира, склонившись над Мисао. Аоши хотел было поцеловать её, но судорога чуть дрогнувшей руки девушки, отпугнула его, отчего мужчина отпрянул назад, загнав чувства в дальний уголок своей души. За много лет сражений его сердце зачерствело, чувства остыли, а эмоции стерлись с лица, делая его мрачным и неприветливым.